Добавить в моё избранное
410 мин, 18 сек 19195
— Тут же я снова с грустным вздохом подумал о скором возвращении в монастырь — по всей вероятности, бесцельном. Янмин, очевидно, понял мою грусть по-своему. Поспешил заверить меня:
— Не бойся, Чан — без награды не останешься! Получишь дом в столице, а то и еще что-нибудь. Хотя, я забыл, ты ведь у нас монах, богатства тебя не интересуют… Непонятно только, почему ты так рвешься стать богатым после смерти…
Я поддел носком неудобного ботинка кусок глины (по настоянию Янмина, во время работы мы все ходили в этих ужасных ботинках) и разозлился: взрослый человек, а не понимает простых вещей:
— Потому что я нажил деньги своим трудом, а не выиграл их в карты, ясно? Вот объясни, какой смысл всю жизнь работать, как осел на выгрузке, — и все потерять в одночасье?
Янмин наморщил лоб — он уже думал о чем-то своем. Мы приближались к Хранилищу…
Вчера произошел странный случай, надолго ввергнувший меня в состояние ужаса — один из глиняных «близнецов», два дня назад помещенных в хранилище, под перекрестный сквозняк (тоже изобретение Пан Дина), внезапно ожил и отправился на поиски. Кого искал он — вопрос, ведь обыкновенные ожившие трупы ищут в таких случаях временно вернувшего им жизнь, а никто из нас и не думал возвращать жизнь выставленным для заключительной просушки воинам. Если описывать по порядку, было все примерно так: после окончания работы мы, трое, отправились в инструментарий — небольшой сарай на окраине нашего огороженного поля — и застряли там надолго: Янмин сначала заставил нас протереть спиртовым раствором «лизуны» — тупые ножи, выравнивающие глиняное лицо перед наложением маски, затем придрался к тому, что от перчаток воняет гнилью — как им, спрашивается, еще вонять, если в этих самых перчатках спихивали в ямы гниющие головы? Потом выяснилось, что Пан Дин куда-то засунул кисть для выравнивания век — и, хотя непонятно, зачем она теперь нужна — аккуратный Янмин настоял на немедленном поиске. Пан Дин послушно сунулся в ящик с кистями, и вот тут-то, кажется, все началось: дело в том, что мы услышали, как кто-то неторопливо идет по полю.
Нет, шаг идущего в нашу сторону вовсе не был тяжелым или еще каким-то странным — он ничем не отличался от обыкновенных человеческих шагов, и где-то в ином месте не обратил бы на себя нашего внимания, но здесь, отгороженные высоким глухим забором от окружающего мира, мы практически отвыкли от посторонних звуков. Все звуки, живущие по нашу сторону забора, были нам знакомы, как добрые соседи: шум травы, скрип дверей (каждая из них скрипела по-своему), шаги и голоса друг друга и редких, проверенных слуг… Иногда по ночам мы слышали совершенно живой шорох, похожий на человеческий шепот, и не удивлялись, потому что знали: это дождь лупит по опрокинутым, сваленным в беспорядке у восточного забора корзинам, в которых прибыли сюда, к нам, мертвые головы. Частенько в последнее время, перед рассветом, особенно рядом с тем местом, где, слегка присыпанные землей, лежали уже не нужные нам головы, подбирались к забору и противно тявкали шакалы: они на огромном расстоянии чуют неглубоко зарытые могилы. Выведенный из терпения их возней, Пан Дин наугад швырял за забор комья глины, но это, конечно, помогало мало. И вот мы услышали те явно чужие шаги.
В первое мгновенье мы недоуменно поглядели друг на друга: каждый сперва подумал, что ему показалось. Затем, не говоря ни слова, как по команде, прислушались — нет, не показалось. Кто-то шел сюда, к нам, продвигаясь точно наощупь: сделает шаг — постоит — снова идет. Тут, честно говоря, я почувствовал страх, хотя и не понимал, с чем он связан. Я, конечно, попытался успокоить себя, и отчасти мне это удалось: ну кто мог залезть сюда ночью? Обыкновенный вор — думал, вероятно, что если есть забор, то и есть чего за ним прятать. Вот глупец, ну ничего, завтра уже будет отдыхать, привязанный веревкой к столбу на площади Арестантов: Янмин шутить не любит, да и Шихуанди, как я заметил, не из шутников. Тут шаги слегка изменили направление — теперь они направлялись прямиком к тому месту, где начиналась гигантская яма Тут мне даже стало немного весело: я представил, как этот идиот свалятся в яму с мертвыми, уже порядком разложившимися головами… Ничего — ничего, главное, чтоб не обделался со страху…
Я взглянул на Пан Дина и увидел, что бедный мальчик буквально позеленел от страха. Я еще подумал, какие все-таки мастера «дела молчания» удивительные люди: когда тут и там стояли корзины с мертвыми головами, паренек не боялся, а тут услышал чьи-то шаги и вон, того гляди — грохнется в обморок. Я шутливо толкнул мальчишку в бок:
— Да приди ты в себя, Пан Дин! Ну, забрался какой-нибудь недоделанный ворюга: увидел глухой забор и решил, что здесь алмазы прячут… Я же говорил, Янмин, что сторожей все-таки надо было выставить… — последние слова я произнес, не глядя на Янмина, но когда все-таки повернулся к нему, то сам едва не обмер от неожиданности: где недавнее благодушие его спокойного, слегка рассеянного лица?
— Не бойся, Чан — без награды не останешься! Получишь дом в столице, а то и еще что-нибудь. Хотя, я забыл, ты ведь у нас монах, богатства тебя не интересуют… Непонятно только, почему ты так рвешься стать богатым после смерти…
Я поддел носком неудобного ботинка кусок глины (по настоянию Янмина, во время работы мы все ходили в этих ужасных ботинках) и разозлился: взрослый человек, а не понимает простых вещей:
— Потому что я нажил деньги своим трудом, а не выиграл их в карты, ясно? Вот объясни, какой смысл всю жизнь работать, как осел на выгрузке, — и все потерять в одночасье?
Янмин наморщил лоб — он уже думал о чем-то своем. Мы приближались к Хранилищу…
Вчера произошел странный случай, надолго ввергнувший меня в состояние ужаса — один из глиняных «близнецов», два дня назад помещенных в хранилище, под перекрестный сквозняк (тоже изобретение Пан Дина), внезапно ожил и отправился на поиски. Кого искал он — вопрос, ведь обыкновенные ожившие трупы ищут в таких случаях временно вернувшего им жизнь, а никто из нас и не думал возвращать жизнь выставленным для заключительной просушки воинам. Если описывать по порядку, было все примерно так: после окончания работы мы, трое, отправились в инструментарий — небольшой сарай на окраине нашего огороженного поля — и застряли там надолго: Янмин сначала заставил нас протереть спиртовым раствором «лизуны» — тупые ножи, выравнивающие глиняное лицо перед наложением маски, затем придрался к тому, что от перчаток воняет гнилью — как им, спрашивается, еще вонять, если в этих самых перчатках спихивали в ямы гниющие головы? Потом выяснилось, что Пан Дин куда-то засунул кисть для выравнивания век — и, хотя непонятно, зачем она теперь нужна — аккуратный Янмин настоял на немедленном поиске. Пан Дин послушно сунулся в ящик с кистями, и вот тут-то, кажется, все началось: дело в том, что мы услышали, как кто-то неторопливо идет по полю.
Нет, шаг идущего в нашу сторону вовсе не был тяжелым или еще каким-то странным — он ничем не отличался от обыкновенных человеческих шагов, и где-то в ином месте не обратил бы на себя нашего внимания, но здесь, отгороженные высоким глухим забором от окружающего мира, мы практически отвыкли от посторонних звуков. Все звуки, живущие по нашу сторону забора, были нам знакомы, как добрые соседи: шум травы, скрип дверей (каждая из них скрипела по-своему), шаги и голоса друг друга и редких, проверенных слуг… Иногда по ночам мы слышали совершенно живой шорох, похожий на человеческий шепот, и не удивлялись, потому что знали: это дождь лупит по опрокинутым, сваленным в беспорядке у восточного забора корзинам, в которых прибыли сюда, к нам, мертвые головы. Частенько в последнее время, перед рассветом, особенно рядом с тем местом, где, слегка присыпанные землей, лежали уже не нужные нам головы, подбирались к забору и противно тявкали шакалы: они на огромном расстоянии чуют неглубоко зарытые могилы. Выведенный из терпения их возней, Пан Дин наугад швырял за забор комья глины, но это, конечно, помогало мало. И вот мы услышали те явно чужие шаги.
В первое мгновенье мы недоуменно поглядели друг на друга: каждый сперва подумал, что ему показалось. Затем, не говоря ни слова, как по команде, прислушались — нет, не показалось. Кто-то шел сюда, к нам, продвигаясь точно наощупь: сделает шаг — постоит — снова идет. Тут, честно говоря, я почувствовал страх, хотя и не понимал, с чем он связан. Я, конечно, попытался успокоить себя, и отчасти мне это удалось: ну кто мог залезть сюда ночью? Обыкновенный вор — думал, вероятно, что если есть забор, то и есть чего за ним прятать. Вот глупец, ну ничего, завтра уже будет отдыхать, привязанный веревкой к столбу на площади Арестантов: Янмин шутить не любит, да и Шихуанди, как я заметил, не из шутников. Тут шаги слегка изменили направление — теперь они направлялись прямиком к тому месту, где начиналась гигантская яма Тут мне даже стало немного весело: я представил, как этот идиот свалятся в яму с мертвыми, уже порядком разложившимися головами… Ничего — ничего, главное, чтоб не обделался со страху…
Я взглянул на Пан Дина и увидел, что бедный мальчик буквально позеленел от страха. Я еще подумал, какие все-таки мастера «дела молчания» удивительные люди: когда тут и там стояли корзины с мертвыми головами, паренек не боялся, а тут услышал чьи-то шаги и вон, того гляди — грохнется в обморок. Я шутливо толкнул мальчишку в бок:
— Да приди ты в себя, Пан Дин! Ну, забрался какой-нибудь недоделанный ворюга: увидел глухой забор и решил, что здесь алмазы прячут… Я же говорил, Янмин, что сторожей все-таки надо было выставить… — последние слова я произнес, не глядя на Янмина, но когда все-таки повернулся к нему, то сам едва не обмер от неожиданности: где недавнее благодушие его спокойного, слегка рассеянного лица?
Страница
107 из 113
107 из 113
