Добавить в моё избранное
410 мин, 18 сек 19100
С некоторых пор Лян Аин казался ему похожим на всемогущего Царя Драконов — повелителя дождя: когда во время летней засухи в храме молились этому красивому и гордому духу, Янмин закрывал глаза и представлял себе Лян Аина.
Он с восторгом и ужасом вспоминал, как однажды на краю Ястребиной равнины, неподалеку от селения углежогов, за их повозкой увязались волки. Лян Аин, увидав их, ничем не выказал своего волнения. Он с размаху ударил прутом по конской спине — и молодой, быстроногий конь понесся вскачь. Янмин до боли в пальцах вцепился в край повозки: ему казалось, вот-вот от ужасной скачки и грохота отвалятся колеса — и тогда им конец. Два волка и хромая брюхатая волчица быстро отстали, а один — матерый, с рыжей подпалиной на боку — оставался на расстоянии примерно десяти шагов, он бежал ровно и размеренно, как будто даже не слишком спеша. Янмин отчетливо видел, как толстая нить вязкой слюны тянется из волчьей пасти. Расстояние сокращалось. Тогда Лян Аин резко дернул поводья и остановил коня. Янмину хотелось закрыть глаза и ничего не видеть — разве человеку так весело смотреть, как его тело рвут волки? Но он не закрыл глаза — просто не успел.
В следующее мгновенье — он, напротив, широко раскрыл их — от изумления. Лян Аин, бросив поводья Янмину, легко соскочил на землю и сделал несколько легких, пружинистых шагов навстречу зверю. Затем раздался оглушительный свист — так обычно свистят мальчишки на базаре вслед нищим и калекам. В первый момент Янмин вовсе не разобрал, что случилось, только увидел, как матерый хищник, жалобно заскулив, отскочил в сторону. В следующее мгновенье Янмин разглядел морду волка и понял причину его неожиданного отступления — у серого не было глаз. Вместо них тянулась жирная багровая полоса, из которой, с правой стороны, свисал какой-то яично — желтый мешочек.
«Что это?» — ужаснулся про себя Янмин. И тут же понял, что этот предмет — то, что еще несколько мгновений назад было глазом волка. Он перевел взгляд на Лян Аина. Тот, целый и невредимый, медленно направлялся к повозке и ни разу не взглянул на громко скулящего зверя. Зато Янмин не сводил с раненого волка глаз до тех пор, пока он не превратился в едва различимую точку, мелькающую на горизонте, словно бумажная вертушка в руках ребенка. Лян Аин спокойно смотрел на холмы вдали и не говорил ни слова о происшедшем.
Янмин не выдержал первым.
— Господин… — Лян Аин обернулся к нему. — Господин, что Вы сделали с ним?
— С кем, с волком?— Лян Аин снова поглядел на дорогу. — Вышиб ему глаза кнутом, ты не понял что ли? А что, по-твоему, я целоваться с ним был должен?
— Господин … — Янмин сглотнул слюну и, набравшись храбрости, спросил:
— А зачем Вы занимаетесь этими… ну, костями? Вот если б я был таким как Вы…
— Каким? — Лян Аин смотрел строго, без улыбки.
— Ну, таким же сильным, мужественным, красивым… да, и красивым тоже…
— То чего? — голос Лян Аина сделался насмешливым. — Пошел бы развлекать зевак в кулачных боях на ярмарке?
— Нет, зачем в кулачных? Я бы сделался героем или завоевателем…
Лян Аин потянулся к кувшину с водой.
— Подержи-ка поводья, герой-завоеватель… Эх, черт, вода вся расплескалась… проклятые волки! Скажи, парень, а с какого это перепугу твой отец решил сделаться «земляным червем»? Он ведь, я слышал, знаменитость… Шел бы лучше в офицеры или — куда ты меня еще там определил? — в канатоходцы…
— Ну, отец — другое дело. — Янмин огорченно повел плечом. — Отец очень любит деньги.
— Вполне его понимаю. А ты, значит, удрал от отца, потому что боишься могил? Мне Яким рассказывала…
Янмин так и подпрыгнул: ну, Яким, ну, предательница!
— Она все врет. Если б я боялся мертвецов — то разве ездил бы с Вами за костями? Просто я не хотел учиться у человека, который не верит в то, что он делает… А вот к Вам я пошел бы в ученики… — последние слова вырвались у Янмина сами собой, но он, сам не зная почему, понял, что больше всего на свете хочет учиться у Лян Аина — учиться чему угодно, пусть даже гаданию на костях.
Лян Аин, казалось, не расслышал его слов. Впереди маячила серая верхушка Башни Малышей.
В Башне Лян Аин, казалось, вообще забывал о своем напарнике. Он ступал тяжело, уверенно. Кости хрустели под его ногами. Он все делал сам — осматривался, выбирал подходящий скелет, затем надевал перчатки, доставал из холщовой сумки, пристегнутой к поясу, крошечную пилу. В обязанности Янмина входило размахивать подожженным прутом с дерева помело — чтоб души умерших не приблизились к своим костям и не помешали. Кроме того, он находил и складывал в отдельный мешок старые, уже наполовину рассохшиеся кости — Лян Аин называл их « стебельки».
Янмин в своей холщовой, смоченной розовым маслом маске чувствовал себя ужасно — казалось, за время работы в Башне все тело насквозь пропитывается липким, густым запахом смерти.
Он с восторгом и ужасом вспоминал, как однажды на краю Ястребиной равнины, неподалеку от селения углежогов, за их повозкой увязались волки. Лян Аин, увидав их, ничем не выказал своего волнения. Он с размаху ударил прутом по конской спине — и молодой, быстроногий конь понесся вскачь. Янмин до боли в пальцах вцепился в край повозки: ему казалось, вот-вот от ужасной скачки и грохота отвалятся колеса — и тогда им конец. Два волка и хромая брюхатая волчица быстро отстали, а один — матерый, с рыжей подпалиной на боку — оставался на расстоянии примерно десяти шагов, он бежал ровно и размеренно, как будто даже не слишком спеша. Янмин отчетливо видел, как толстая нить вязкой слюны тянется из волчьей пасти. Расстояние сокращалось. Тогда Лян Аин резко дернул поводья и остановил коня. Янмину хотелось закрыть глаза и ничего не видеть — разве человеку так весело смотреть, как его тело рвут волки? Но он не закрыл глаза — просто не успел.
В следующее мгновенье — он, напротив, широко раскрыл их — от изумления. Лян Аин, бросив поводья Янмину, легко соскочил на землю и сделал несколько легких, пружинистых шагов навстречу зверю. Затем раздался оглушительный свист — так обычно свистят мальчишки на базаре вслед нищим и калекам. В первый момент Янмин вовсе не разобрал, что случилось, только увидел, как матерый хищник, жалобно заскулив, отскочил в сторону. В следующее мгновенье Янмин разглядел морду волка и понял причину его неожиданного отступления — у серого не было глаз. Вместо них тянулась жирная багровая полоса, из которой, с правой стороны, свисал какой-то яично — желтый мешочек.
«Что это?» — ужаснулся про себя Янмин. И тут же понял, что этот предмет — то, что еще несколько мгновений назад было глазом волка. Он перевел взгляд на Лян Аина. Тот, целый и невредимый, медленно направлялся к повозке и ни разу не взглянул на громко скулящего зверя. Зато Янмин не сводил с раненого волка глаз до тех пор, пока он не превратился в едва различимую точку, мелькающую на горизонте, словно бумажная вертушка в руках ребенка. Лян Аин спокойно смотрел на холмы вдали и не говорил ни слова о происшедшем.
Янмин не выдержал первым.
— Господин… — Лян Аин обернулся к нему. — Господин, что Вы сделали с ним?
— С кем, с волком?— Лян Аин снова поглядел на дорогу. — Вышиб ему глаза кнутом, ты не понял что ли? А что, по-твоему, я целоваться с ним был должен?
— Господин … — Янмин сглотнул слюну и, набравшись храбрости, спросил:
— А зачем Вы занимаетесь этими… ну, костями? Вот если б я был таким как Вы…
— Каким? — Лян Аин смотрел строго, без улыбки.
— Ну, таким же сильным, мужественным, красивым… да, и красивым тоже…
— То чего? — голос Лян Аина сделался насмешливым. — Пошел бы развлекать зевак в кулачных боях на ярмарке?
— Нет, зачем в кулачных? Я бы сделался героем или завоевателем…
Лян Аин потянулся к кувшину с водой.
— Подержи-ка поводья, герой-завоеватель… Эх, черт, вода вся расплескалась… проклятые волки! Скажи, парень, а с какого это перепугу твой отец решил сделаться «земляным червем»? Он ведь, я слышал, знаменитость… Шел бы лучше в офицеры или — куда ты меня еще там определил? — в канатоходцы…
— Ну, отец — другое дело. — Янмин огорченно повел плечом. — Отец очень любит деньги.
— Вполне его понимаю. А ты, значит, удрал от отца, потому что боишься могил? Мне Яким рассказывала…
Янмин так и подпрыгнул: ну, Яким, ну, предательница!
— Она все врет. Если б я боялся мертвецов — то разве ездил бы с Вами за костями? Просто я не хотел учиться у человека, который не верит в то, что он делает… А вот к Вам я пошел бы в ученики… — последние слова вырвались у Янмина сами собой, но он, сам не зная почему, понял, что больше всего на свете хочет учиться у Лян Аина — учиться чему угодно, пусть даже гаданию на костях.
Лян Аин, казалось, не расслышал его слов. Впереди маячила серая верхушка Башни Малышей.
В Башне Лян Аин, казалось, вообще забывал о своем напарнике. Он ступал тяжело, уверенно. Кости хрустели под его ногами. Он все делал сам — осматривался, выбирал подходящий скелет, затем надевал перчатки, доставал из холщовой сумки, пристегнутой к поясу, крошечную пилу. В обязанности Янмина входило размахивать подожженным прутом с дерева помело — чтоб души умерших не приблизились к своим костям и не помешали. Кроме того, он находил и складывал в отдельный мешок старые, уже наполовину рассохшиеся кости — Лян Аин называл их « стебельки».
Янмин в своей холщовой, смоченной розовым маслом маске чувствовал себя ужасно — казалось, за время работы в Башне все тело насквозь пропитывается липким, густым запахом смерти.
Страница
23 из 113
23 из 113
