Добавить в моё избранное
410 мин, 18 сек 19101
Лян Аин работал вовсе без маски — и, кажется, совсем не замечал этих ароматов. Янмин удивлялся, как, оказывается, быстро можно распилить человека, пусть даже мертвого, на мелкие части: сперва Лян Аин маленькой, короткой пилой, под названием «воровка», отделял от туловища руки и ноги. Разделить конечности на кисти, голени, ступни и бедренные кости не представляло труда — мастер «дела молчания» просто-напросто разламывал их руками. Самое сложное, по наблюдениям Янмина, было распилить хребет и отделить от него кости грудины — тут в дело шел металлический штырь с острым наконечником — «висельник»: им делались глубокие насечки на костях. В последнюю очередь Лян Аин снимал череп, бережно обертывал его мягкой, бумажной тканью и укладывал в мешок — на самое дно. Обычно как раз в это время он, не поворачивая головы, обращался к Янмину:
— Кончай размахивать… Надевай перчатки и иди собирать «стебельки»… Ни мяса, ни одежды не касайся — отравишься, и не наклоняйся слишком низко — может брызнуть жидкость… Давай, поворачивайся быстрее!
Но «быстрее» не получалось: Янмин не мог себя заставить равнодушно идти по трупам — он подолгу выбирал, куда поставить ногу, чтоб под ней не хрустнула кость. Однако дневной свет, хотя и проникал сверху в Башню, доходил в самый низ, где копошились Лян Аин с Янмином, уже слабым и рассеянным… Кости все равно неумолимо хрустели под ногами. Янмин вздрагивал и брезгливо высматривал в полутьме «стебельки». Он знал, что обманывает себя — ноги сами несли его к лестнице, возле которой лежала мертвая девочка.
Несмотря на запрет Лян Аина, Янмин каждый раз присаживался на корточки и низко наклонялся к ней. Наверное, девочка умерла недавно, всего несколько месяцев назад… Лицо ее было совсем живым: даже широко раскрытые глаза не казались безжизненными — в них застыло удивление, смешанное с восхищением и испугом, точно в последний миг перед смертью девочка увидела что-то страшное и смешное одновременно. Правую грудь повредили крысы, на щиколотках треснуло мясо и кое-где виднелась желтоватая кость, но само тело казалось похожим на лепесток цветущего персикового дерева — белое, продолговатое — оно вместе с тем вызывало то сладкое и стыдное чувство блаженства, которое всегда вызывает юная обнаженная женщина. Янмин, не отрываясь, глядел на это тело, на иссиня черные, гладко зачесанные волосы, на крошечный шрам над верхней губой. У самого Янмина был точно такой же шрам — когда-то, лет шесть или семь назад, соседский мальчишка попал камнем из игрушечного арбалета.
— Все любуешься на свою красотку? — насмешливо говорил, по своему обыкновению, Лян Аин — и Янмин тотчас вскакивал, пристыженный. В этот раз Янмин почувствовал, как Лян Аин остановился у него за спиной, и замер от ужаса — вдруг тот выбрал для своих опытов с костями его девочку?
Янмин резко обернулся.
— Я не отдам ее, господин… не дам пилить. Посмотрите, какая она красивая…
Лян Аин посмотрел с веселым удивлением.
— Кого пилить? А-а, твою маленькую шлюху? Никто не собирается ее пилить, успокойся, пожалуйста… она нам не подходит!
— Кто… шлюха? Почему… не подходит? — рассеянно спросил Янмин. Он не знал, радоваться ему или сердиться.
Лян Аин бесцеремонно сунул руку между бедер девочки.
— Ты еще щенок, Янмин… У твоей барышни было больше мужчин, чем скелетов в этой Башне — можешь мне поверить. Ты погляди на ее грудь — она же просто искусана, измочалена: ее целовали, прикусывали — разве что не закусывали ею… Ты что, никогда не играл с девчонками в недозволенные игры?
Янмин молчал. Он не очень представлял себе, что значит «недозволенные игры». Ведь то, что он испытывал к мертвой девочке, трудно было назвать игрой — даже после всего, что говорил о ней Лян Аин. Но молчать нельзя — надо сказать что-то такое, чтоб господин не смотрел на него как на младенца — от этой бедняжки он, Янмин, разумеется, никогда не отречется, а от остальных женщин — пожалуйста.
— Вообще-то я женоненавистник… — Янмин старался говорить как можно беспечнее.
— Ха-ха-ха… — Лян Аин запрокинул от смеха голову — и в этот же миг откуда-то сверху посыпались мелкие камешки, должно быть, растревоженные непривычно громкими звуками. — Ну еще бы… А чего же ты постоянно пялишься на эту потаскушку? Смотри, даже крысы побрезговали ее телом — не доели до конца…
Янмин не знал, что отвечать Лян Аину. Любого другого он осадил бы запросто — но Лян Аин слишком нравился ему. Зачем только он так говорит о мертвой девочке? Можно подумать, он знал ее с рождения и до смертного часа.
Лян Аин продолжал уже серьезно:
— Тело ее совершенно бесполезно: благодаря ему, нельзя приоткрыть будущее — разве что прошлое, связанное с самим телом. Его, между прочим, я тебе приоткрыл — ты, я вижу, остался недоволен. Ну и черт с тобой — разве на всех напасешься совершенства? Так вот, об этой девочке… Состав ее костей испорчен пороком — они не годятся ни для гаданий, ни для снадобий.
— Кончай размахивать… Надевай перчатки и иди собирать «стебельки»… Ни мяса, ни одежды не касайся — отравишься, и не наклоняйся слишком низко — может брызнуть жидкость… Давай, поворачивайся быстрее!
Но «быстрее» не получалось: Янмин не мог себя заставить равнодушно идти по трупам — он подолгу выбирал, куда поставить ногу, чтоб под ней не хрустнула кость. Однако дневной свет, хотя и проникал сверху в Башню, доходил в самый низ, где копошились Лян Аин с Янмином, уже слабым и рассеянным… Кости все равно неумолимо хрустели под ногами. Янмин вздрагивал и брезгливо высматривал в полутьме «стебельки». Он знал, что обманывает себя — ноги сами несли его к лестнице, возле которой лежала мертвая девочка.
Несмотря на запрет Лян Аина, Янмин каждый раз присаживался на корточки и низко наклонялся к ней. Наверное, девочка умерла недавно, всего несколько месяцев назад… Лицо ее было совсем живым: даже широко раскрытые глаза не казались безжизненными — в них застыло удивление, смешанное с восхищением и испугом, точно в последний миг перед смертью девочка увидела что-то страшное и смешное одновременно. Правую грудь повредили крысы, на щиколотках треснуло мясо и кое-где виднелась желтоватая кость, но само тело казалось похожим на лепесток цветущего персикового дерева — белое, продолговатое — оно вместе с тем вызывало то сладкое и стыдное чувство блаженства, которое всегда вызывает юная обнаженная женщина. Янмин, не отрываясь, глядел на это тело, на иссиня черные, гладко зачесанные волосы, на крошечный шрам над верхней губой. У самого Янмина был точно такой же шрам — когда-то, лет шесть или семь назад, соседский мальчишка попал камнем из игрушечного арбалета.
— Все любуешься на свою красотку? — насмешливо говорил, по своему обыкновению, Лян Аин — и Янмин тотчас вскакивал, пристыженный. В этот раз Янмин почувствовал, как Лян Аин остановился у него за спиной, и замер от ужаса — вдруг тот выбрал для своих опытов с костями его девочку?
Янмин резко обернулся.
— Я не отдам ее, господин… не дам пилить. Посмотрите, какая она красивая…
Лян Аин посмотрел с веселым удивлением.
— Кого пилить? А-а, твою маленькую шлюху? Никто не собирается ее пилить, успокойся, пожалуйста… она нам не подходит!
— Кто… шлюха? Почему… не подходит? — рассеянно спросил Янмин. Он не знал, радоваться ему или сердиться.
Лян Аин бесцеремонно сунул руку между бедер девочки.
— Ты еще щенок, Янмин… У твоей барышни было больше мужчин, чем скелетов в этой Башне — можешь мне поверить. Ты погляди на ее грудь — она же просто искусана, измочалена: ее целовали, прикусывали — разве что не закусывали ею… Ты что, никогда не играл с девчонками в недозволенные игры?
Янмин молчал. Он не очень представлял себе, что значит «недозволенные игры». Ведь то, что он испытывал к мертвой девочке, трудно было назвать игрой — даже после всего, что говорил о ней Лян Аин. Но молчать нельзя — надо сказать что-то такое, чтоб господин не смотрел на него как на младенца — от этой бедняжки он, Янмин, разумеется, никогда не отречется, а от остальных женщин — пожалуйста.
— Вообще-то я женоненавистник… — Янмин старался говорить как можно беспечнее.
— Ха-ха-ха… — Лян Аин запрокинул от смеха голову — и в этот же миг откуда-то сверху посыпались мелкие камешки, должно быть, растревоженные непривычно громкими звуками. — Ну еще бы… А чего же ты постоянно пялишься на эту потаскушку? Смотри, даже крысы побрезговали ее телом — не доели до конца…
Янмин не знал, что отвечать Лян Аину. Любого другого он осадил бы запросто — но Лян Аин слишком нравился ему. Зачем только он так говорит о мертвой девочке? Можно подумать, он знал ее с рождения и до смертного часа.
Лян Аин продолжал уже серьезно:
— Тело ее совершенно бесполезно: благодаря ему, нельзя приоткрыть будущее — разве что прошлое, связанное с самим телом. Его, между прочим, я тебе приоткрыл — ты, я вижу, остался недоволен. Ну и черт с тобой — разве на всех напасешься совершенства? Так вот, об этой девочке… Состав ее костей испорчен пороком — они не годятся ни для гаданий, ни для снадобий.
Страница
24 из 113
24 из 113
