Добавить в моё избранное
410 мин, 18 сек 19107
Нужно ли читать заговор «на поднятие покрывала»? Ведь у бедной девочки никогда не имелось не то что нарядного погребального покрывала — не было даже простого гроба из подгнивших досок, в каких обычно хоронят бедняков… Но это ничего: он, Янмин, уедет с ней в город, станет зарабатывать гаданием на костях уйму денег и накупит ей всякого добра — платьев, бус, красивых, тонких шарфов… купит даже сережки-рыбки, как у Яким. Все девчонки станут завидовать ей, а все городские женихи — Янмину: ни у кого в городе не будет такой жены! Янмин мечтательно улыбнулся, закрыл, как положено, глаза и принялся громко читать заговор…
Нет, это точно не ошибка — в Башне он был не один. Янмин не размыкал ресниц, но отчетливо различал теперь, как в тембр его собственного голоса вплетается множество новых и ярких звуков. Сперва кто-то ехидно захихикал в правом углу Башни, затем совсем рядом послышался шепот, который тут же поглотил мощный, постоянно нарастающий гул. Если б Янмин не знал наверняка, где он находится, то подумал бы, что это шумит море — именно так представлял себе его шум. Но все только начиналось. Слова заговора с легкостью слетали с пересохших губ, а руки и ноги, между тем, становились бессильными, как ветви чайного куста, лишенного воды — точно магические слова вытягивали из них силу. Неизвестная влажная маленькая ладонь быстро прикоснулась к его шее — и тотчас исчезла восвояси, зато родилось противное, тягостное ощущение, что кто-то пристально смотрит в спину. Янмин попробовал открыть глаза — и не смог: веки были намертво склеены, и, казалось, никакая сила на свете не могла теперь разъединить их. Вскоре появилась жгучая боль в ушах, голову разрывало на части, и море — море, которого он никогда не видел — шумело и билось теперь где-то рядом, точно вытащенная на берег рыба с серебряной чешуей. Затем исчезло и море — исчезло все. Янмин почувствовал, что падает, неудержимо летит куда-то вниз, и лицо мертвой девочки было последним видением, мелькнувшим в гаснущем сознании…
И вот теперь оно снова было перед ним — это восхитительное лицо. Пристально, не мигая, девочка вглядывалась в его зрачки блестящими глазами и удивленно морщила тоненькие кукольные брови. Янмин ясно видел кончик языка, облизнувшего полные детские губы, коричневые точечки «весеннего зерна» вокруг носа — когда они успели проступить — непонятно… Янмин сразу отметил: прежде девочка была гораздо красивее, чем теперь: эти живые глаза и полные крестьянские губы делали ее почти простушкой. Но это была она, вне всякого сомнения — ее волосы, ее брови, ее маленькие, смешные ушки… Девочка полулежала, привалившись к Янмину — он ясно чувствовал прохладную тяжесть ее пышного тела.
«Она живая… — понял Янмин. — Это я оживил девочку»… Увидев, что он очнулся, девочка склонила голову набок и осторожно взъерошила его волосы маленькой рукой.
Янмин поймал ее руку и сжал в своей, а между тем с возрастающим изумлением глядел по сторонам. Мертвая Башня до краев наполнилась детскими звуками — хныканьем, смехом, свистом, младенческим плачем. Неподалеку от них пухлощекий, совершенно не разложившийся младенец, громко причмокивая, посасывал кулачок, какой-то заморыш в истлевшей белой рубашечке жалобно скулил, пытаясь выбраться из-под груды в беспорядке наваленных, слабо шевелящихся детских тел. Девчушка лет пяти-шести, с коротко остриженными волосами и рваной раной на худенькой шее, с трудом поднявшись на ножки, проковыляла к лестнице и с удивлением смотрела на неровно падающую вниз полоску света. Маленький скелетик — тот самый, которого Янмин видел здесь во время своей самой первой вылазки — смешно покачиваясь на кривых ножках, подошел к полуразложившемуся мальчугану, потиравшему фиолетовой ручкой пустые глазницы — и со всего размаху влепил ему громкую оплеуху. Тот принялся неуклюже крутиться вокруг себя в поисках обидчика, но хитрый задира, отбежав на приличное расстояние, смеялся и показывал слепому недотепе «нос». Янмин смотрел-смотрел — и тоже рассмеялся. Девочка, увидев, что Янмин глядит не на нее, капризно оттопырила нижнюю губку и тоже попыталась встать. Янмин со счастливым смехом принялся удерживать ее — она настойчиво отбивалась, отталкивала руки своего спасителя полными, белыми ладошками и даже пару раз несильно ударила его голой, крепкой, как у подросшего жеребенка, ногой.
Но Янмин был сильнее: в детстве он постоянно дрался с мальчишками и нередко побеждал даже ребят старше себя, а тут — какая-то девочка. Он одолел девочку, повалил ее на пол, сам уселся сверху, на ее бедра, и принялся, смеясь, утирать пот со лба. Девочка почти перестала сопротивляться — просто смотрела на Янмина и улыбалась. Улыбка у нее была совсем детская — передние зубки слишком выдавались вперед, на одном зубе отколот кусочек эмали — улыбаясь, она казалась гораздо младше своих лет, несмотря даже на полное, по-взрослому развитое тело. Неожиданно она, едва касаясь короткими пальчиками, погладила ногу Янмина повыше колена.
Нет, это точно не ошибка — в Башне он был не один. Янмин не размыкал ресниц, но отчетливо различал теперь, как в тембр его собственного голоса вплетается множество новых и ярких звуков. Сперва кто-то ехидно захихикал в правом углу Башни, затем совсем рядом послышался шепот, который тут же поглотил мощный, постоянно нарастающий гул. Если б Янмин не знал наверняка, где он находится, то подумал бы, что это шумит море — именно так представлял себе его шум. Но все только начиналось. Слова заговора с легкостью слетали с пересохших губ, а руки и ноги, между тем, становились бессильными, как ветви чайного куста, лишенного воды — точно магические слова вытягивали из них силу. Неизвестная влажная маленькая ладонь быстро прикоснулась к его шее — и тотчас исчезла восвояси, зато родилось противное, тягостное ощущение, что кто-то пристально смотрит в спину. Янмин попробовал открыть глаза — и не смог: веки были намертво склеены, и, казалось, никакая сила на свете не могла теперь разъединить их. Вскоре появилась жгучая боль в ушах, голову разрывало на части, и море — море, которого он никогда не видел — шумело и билось теперь где-то рядом, точно вытащенная на берег рыба с серебряной чешуей. Затем исчезло и море — исчезло все. Янмин почувствовал, что падает, неудержимо летит куда-то вниз, и лицо мертвой девочки было последним видением, мелькнувшим в гаснущем сознании…
И вот теперь оно снова было перед ним — это восхитительное лицо. Пристально, не мигая, девочка вглядывалась в его зрачки блестящими глазами и удивленно морщила тоненькие кукольные брови. Янмин ясно видел кончик языка, облизнувшего полные детские губы, коричневые точечки «весеннего зерна» вокруг носа — когда они успели проступить — непонятно… Янмин сразу отметил: прежде девочка была гораздо красивее, чем теперь: эти живые глаза и полные крестьянские губы делали ее почти простушкой. Но это была она, вне всякого сомнения — ее волосы, ее брови, ее маленькие, смешные ушки… Девочка полулежала, привалившись к Янмину — он ясно чувствовал прохладную тяжесть ее пышного тела.
«Она живая… — понял Янмин. — Это я оживил девочку»… Увидев, что он очнулся, девочка склонила голову набок и осторожно взъерошила его волосы маленькой рукой.
Янмин поймал ее руку и сжал в своей, а между тем с возрастающим изумлением глядел по сторонам. Мертвая Башня до краев наполнилась детскими звуками — хныканьем, смехом, свистом, младенческим плачем. Неподалеку от них пухлощекий, совершенно не разложившийся младенец, громко причмокивая, посасывал кулачок, какой-то заморыш в истлевшей белой рубашечке жалобно скулил, пытаясь выбраться из-под груды в беспорядке наваленных, слабо шевелящихся детских тел. Девчушка лет пяти-шести, с коротко остриженными волосами и рваной раной на худенькой шее, с трудом поднявшись на ножки, проковыляла к лестнице и с удивлением смотрела на неровно падающую вниз полоску света. Маленький скелетик — тот самый, которого Янмин видел здесь во время своей самой первой вылазки — смешно покачиваясь на кривых ножках, подошел к полуразложившемуся мальчугану, потиравшему фиолетовой ручкой пустые глазницы — и со всего размаху влепил ему громкую оплеуху. Тот принялся неуклюже крутиться вокруг себя в поисках обидчика, но хитрый задира, отбежав на приличное расстояние, смеялся и показывал слепому недотепе «нос». Янмин смотрел-смотрел — и тоже рассмеялся. Девочка, увидев, что Янмин глядит не на нее, капризно оттопырила нижнюю губку и тоже попыталась встать. Янмин со счастливым смехом принялся удерживать ее — она настойчиво отбивалась, отталкивала руки своего спасителя полными, белыми ладошками и даже пару раз несильно ударила его голой, крепкой, как у подросшего жеребенка, ногой.
Но Янмин был сильнее: в детстве он постоянно дрался с мальчишками и нередко побеждал даже ребят старше себя, а тут — какая-то девочка. Он одолел девочку, повалил ее на пол, сам уселся сверху, на ее бедра, и принялся, смеясь, утирать пот со лба. Девочка почти перестала сопротивляться — просто смотрела на Янмина и улыбалась. Улыбка у нее была совсем детская — передние зубки слишком выдавались вперед, на одном зубе отколот кусочек эмали — улыбаясь, она казалась гораздо младше своих лет, несмотря даже на полное, по-взрослому развитое тело. Неожиданно она, едва касаясь короткими пальчиками, погладила ногу Янмина повыше колена.
Страница
30 из 113
30 из 113
