Добавить в моё избранное
410 мин, 18 сек 19145
Было так: профессор Вибе, настроенный в этот день как нельзя более благодушно (поскольку утром извлекли из земли еще одного арбалетчика — и воинов сделалось ровно пять сотен), чтобы утешить жену, а заодно развлечь подчиненных, распорядился, во чтобы то ни стало, догнать «страшного» солдата, приволочь его в лагерь и хорошенько напоить шнапсом — в доказательство того, что наука одержала окончательную победу над всякого рода мистикой. Усталые археологи, по повелению Вибе, сперва сами угостились шнапсом (уж отдыхать — так отдыхать!), а после — перевернули вверх дном всю степь, искали почти до самого утра, но бродяга как в воду канул.
Про эту историю как-то на удивление быстро забыли в лагере — чуть ли не на другой день уже безбоязненно ходили на то место, где Симону напугал солдат, собирать клубнику. Но Кир помнил — помнил и боялся отчего-то. Не за себя, конечно, — за фрау Вибе. Он стал плохо спать по ночам-сперва бесцельно ворочался, потом выходил из палатки, садился, поеживаясь, на перевернутую плиту, курил… Все это помогало мало, и тогда Кир придумал новый способ — каждый вечер, перед тем как заснуть, он терпеливо дожидался, пока лагерь затихнет, и обходил его вокруг, вглядываясь в степь, в колышущиеся, темные травы, внимательно осматривая каждую палатку, каждый предмет.
Потом он возвращался к себе и быстро засыпал, успокоенный — посторонних нигде не было, и Симоне ничто не угрожало — по крайней мере, до следующего дня. Много раз Кир ругал себя, обзывал идиотом, помешавшимся из-за любви к чужой жене, твердо обещал себе, что уедет с раскопок при первой же возможности. Возможность быстро появлялась, но он не уезжал — не уезжал — и все тут… Конечно, не потому, что надеялся на ответную симпатию со стороны фрау Вибе — все-таки не до такой степени он, Кир, утратил связь с реальностью. Просто… стоило представить себе, что вечером того дня, когда он покинет лагерь, никто уже не будет обходить его, вглядываясь в мокрые темные кусты, освещая фонариком все дороги и тропинки, Киру почему-то делалось по-настоящему страшно. Он и сам не знал, почему — знал только, что не уедет никуда … по крайней мере, пока Симона тут, в лагере. И вот оттого, должно быть, когда фрау Вибе сказала, что готова поверить глупым словам Томаса про «глиняных покойников», Кир почувствовал необъяснимый страх: что с ней происходит, в самом деле? Томас треплется — можно отвести его в сторонку и сказать, чтоб не пугал женщину, но поможет ли это?
Чего боится она, чего боится он сам? Неужели их обоих так напугали эти два эпизода с непонятно откуда забредшими людьми в военной форме? Так что в них ужасного — по крайней мере, во втором случае, он, Кир, сам вел себя как сумасшедший: бросился вдогонку за незнакомым солдатом, не причинившим никому никакого вреда. Тот, понятное дело, ушел — он же не ожидал, что его будут вылавливать по всей степи пьяные археологи… История с Начальником? Да… странная история. Но на раскопках случаются вещи и куда более странные — Кир много раз бывал тому свидетелем. Дело в том, что древние клады очень часто охраняют темные силы — это знает любой, кто когда-нибудь участвовал в раскопках. В этом смысле Кир тоже был мистиком — он верил в то, что сокровища былых времен, а уж человеческие кости и подавно, имеют своих невидимых сторожей. Иначе клады и богатые могилы не дожили бы до наших дней: умников поживиться за чужой счет во все времена хватало…
Но Симона, Симона — ее надо было успокоить, развеселить. И вот теперь, стараясь выглядеть как можно более небрежным и легкомысленным — возможно, даже слегка развязным, Кир спросил:
— Что Вы имеете в виду, фрау Вибе? За то, что деревенские обормоты спрятали на время нашего пса, а нам подкинули взамен мертвую собаку, я собираюсь переодеться в белого осла и как-нибудь заявиться ночью к кладбищенской ограде — пусть думают, что близок конец света. По-моему, бедные глиняные воины здесь уж точно не при чем — напрасно Вы о них плохо думаете…
Томас, услышав про осла, расхохотался — даже согнулся пополам. Симона взяла Кира за указательный палец, просто и серьезно заглянула ему в лицо. Сказала — так, будто говорила о своей далекой первой премьере — безразлично и задумчиво:
— Ты знаешь, Кир… Я все время думаю… мне кажется, что… тогда, ночью, на дороге и потом, когда я… помнишь… собирала клубнику… что это был один и тот же человек.
Томас резко перестал смеяться: он увидел лицо Кира…
Вибе тотчас, не раздумывая, пришел в бешенство — вплыл в него, как вплывают в чересчур быструю, непредсказуемую реку. Хайнен и Кир стояли перед ним — смущенные и обескураженные: не так-то приятно врываться в палатку к человеку в половине четвертого утра и настойчиво просить — почти заставлять его немедленно выйти на улицу для срочного разговора. Вибе вышел к ним, лишь накинув поверх пижамы теплую куртку — оказывается, он спал в пижаме!
Про эту историю как-то на удивление быстро забыли в лагере — чуть ли не на другой день уже безбоязненно ходили на то место, где Симону напугал солдат, собирать клубнику. Но Кир помнил — помнил и боялся отчего-то. Не за себя, конечно, — за фрау Вибе. Он стал плохо спать по ночам-сперва бесцельно ворочался, потом выходил из палатки, садился, поеживаясь, на перевернутую плиту, курил… Все это помогало мало, и тогда Кир придумал новый способ — каждый вечер, перед тем как заснуть, он терпеливо дожидался, пока лагерь затихнет, и обходил его вокруг, вглядываясь в степь, в колышущиеся, темные травы, внимательно осматривая каждую палатку, каждый предмет.
Потом он возвращался к себе и быстро засыпал, успокоенный — посторонних нигде не было, и Симоне ничто не угрожало — по крайней мере, до следующего дня. Много раз Кир ругал себя, обзывал идиотом, помешавшимся из-за любви к чужой жене, твердо обещал себе, что уедет с раскопок при первой же возможности. Возможность быстро появлялась, но он не уезжал — не уезжал — и все тут… Конечно, не потому, что надеялся на ответную симпатию со стороны фрау Вибе — все-таки не до такой степени он, Кир, утратил связь с реальностью. Просто… стоило представить себе, что вечером того дня, когда он покинет лагерь, никто уже не будет обходить его, вглядываясь в мокрые темные кусты, освещая фонариком все дороги и тропинки, Киру почему-то делалось по-настоящему страшно. Он и сам не знал, почему — знал только, что не уедет никуда … по крайней мере, пока Симона тут, в лагере. И вот оттого, должно быть, когда фрау Вибе сказала, что готова поверить глупым словам Томаса про «глиняных покойников», Кир почувствовал необъяснимый страх: что с ней происходит, в самом деле? Томас треплется — можно отвести его в сторонку и сказать, чтоб не пугал женщину, но поможет ли это?
Чего боится она, чего боится он сам? Неужели их обоих так напугали эти два эпизода с непонятно откуда забредшими людьми в военной форме? Так что в них ужасного — по крайней мере, во втором случае, он, Кир, сам вел себя как сумасшедший: бросился вдогонку за незнакомым солдатом, не причинившим никому никакого вреда. Тот, понятное дело, ушел — он же не ожидал, что его будут вылавливать по всей степи пьяные археологи… История с Начальником? Да… странная история. Но на раскопках случаются вещи и куда более странные — Кир много раз бывал тому свидетелем. Дело в том, что древние клады очень часто охраняют темные силы — это знает любой, кто когда-нибудь участвовал в раскопках. В этом смысле Кир тоже был мистиком — он верил в то, что сокровища былых времен, а уж человеческие кости и подавно, имеют своих невидимых сторожей. Иначе клады и богатые могилы не дожили бы до наших дней: умников поживиться за чужой счет во все времена хватало…
Но Симона, Симона — ее надо было успокоить, развеселить. И вот теперь, стараясь выглядеть как можно более небрежным и легкомысленным — возможно, даже слегка развязным, Кир спросил:
— Что Вы имеете в виду, фрау Вибе? За то, что деревенские обормоты спрятали на время нашего пса, а нам подкинули взамен мертвую собаку, я собираюсь переодеться в белого осла и как-нибудь заявиться ночью к кладбищенской ограде — пусть думают, что близок конец света. По-моему, бедные глиняные воины здесь уж точно не при чем — напрасно Вы о них плохо думаете…
Томас, услышав про осла, расхохотался — даже согнулся пополам. Симона взяла Кира за указательный палец, просто и серьезно заглянула ему в лицо. Сказала — так, будто говорила о своей далекой первой премьере — безразлично и задумчиво:
— Ты знаешь, Кир… Я все время думаю… мне кажется, что… тогда, ночью, на дороге и потом, когда я… помнишь… собирала клубнику… что это был один и тот же человек.
Томас резко перестал смеяться: он увидел лицо Кира…
Вибе тотчас, не раздумывая, пришел в бешенство — вплыл в него, как вплывают в чересчур быструю, непредсказуемую реку. Хайнен и Кир стояли перед ним — смущенные и обескураженные: не так-то приятно врываться в палатку к человеку в половине четвертого утра и настойчиво просить — почти заставлять его немедленно выйти на улицу для срочного разговора. Вибе вышел к ним, лишь накинув поверх пижамы теплую куртку — оказывается, он спал в пижаме!
Страница
63 из 113
63 из 113
