Добавить в моё избранное
410 мин, 18 сек 19154
Какое же это, спрашивается, благоразумие? Обычная глупость!
И Ван Вэй, на всякий случай, пригибаясь за каменными, в большинстве уже покосившимися памятниками, решительно направился туда, где время от времени продолжал возникать непонятный скрежет, становившийся, по мере приближения к нему, все явственнее и резче. Того, что странное существо бросится на него и причинит какой-нибудь существенный вред, молодой воин нисколько не опасался — пусть только попробует подойти к солдату «Железной стаи»! И, тем не менее, когда звук приблизился настолько, что от явного соприкосновения железа с камнем стало неприятно колоть в мозгу, Ван Вэй опустился животом на землю (нет, конечно, он не боялся, просто в таком положении можно лежать сколько угодно, не опасаясь, что затекут колени!), и медленно пополз вперед, петляя между мохнатыми могильными холмиками. Ага, вот они!
Нет, к великой досаде воина, это были не мертвецы и не привидения — яснее ясного! Он совершенно точно знал (потому что любому дураку во всей Поднебесной это известно): у оживших мертвецов бледные, застывшие лица и закрытые (или полузакрытые) глаза. Они двигаются, безучастно глядя перед собой, и разговаривают едва слышно, точно шелестят деревья. От них исходит запах уксуса и мокрого песка. А, самое главное, они ходят, не касаясь земли — просто перебирают ногами, совсем близко к траве или мостовой. Если не присматриваться — можно этого и не заметить, но, когда присмотришься, тут уж ни за что не ошибешься — живой человек так ходить не может. Нет, похоже, любопытный Ван Вэй просто сдуру испачкал одежду — никакие это не мертвые, а, скорее всего, обычные грабители могил. У могилы с поваленным набок камнем (вот откуда шел неприятный звук — это заступом или лопатой лупили по камню!) маячили две человеческие фигуры. Ван Вэю из его укрытия (он очень уютно лежал за большим, неровным камнем, совсем близко) были отчетливо видны их ноги — ноги, увы, твердо стоящие на земле — у высокого, плотного человека ноги были в дорогих, очевидно, иностранных, башмаках с пряжками, у другого — пониже, в коротких брюках — башмаки были допотопного покроя — в таких, наверное, ходили еще при покойном Императоре. Так и есть, собираются грабить могилу — вон заступы. Ван Вэй раздумывал — что ему делать? Незаметно пробраться назад и крикнуть городскую стражу? Попытаться самому спугнуть воришек? Нет, разумеется, поначалу у него возникла безрассудная мысль встать во весь рост и попытаться задержать грабителей, но лучник, хоть и с трудом, но все-таки прогнал ее прочь от себя, как брехливую собаку: одно дело — потягаться силой со всякой нечистью вроде оживших мертвецов, и совсем другое — самому набрасываться на грабителей могил — эти будут похуже разных привидений. Всем известно: кладбищенские воры ни за что не оставят свидетеля в живых, у них имеется старый излюбленный метод — случайного очевидца немедленно убивают и зарывают в ту же могилу, которую только что ограбили. Не лучше ли убраться отсюда восвояси, пока его не засекли? Или все-таки сперва послушать, о чем разговаривают эти двое?
— А что, если она и вправду оживет? — спросил один, тот, что пониже, в коротких брюках и смешном балахоне.
Красавец задумался на мгновенье:
— Н-не знаю… Думаю, если и оживет, то вскоре умрет.. Тогда наша главная задача — довести результаты до сведения Императора — пускай разгонит этих мошенников.
— Да, а Кантонец? — хмуро возразил его собеседник. — Он, пожалуй, раньше доведет до сведения Императора, что мы с тобой оба сумасшедшие. Или готовим заговор. Угадай: кому Император скорее поверит — нам или своему обожаемому Кантонцу?
Красавец решительно взял тяжелый заступ.
— Если боишься — можешь уходить, я тебя не держу. — Он отвернулся, и Ван Вэй больше не мог видеть его лица, но почувствовал, что губы красавца в этот момент предательски дрожат. Непременно дрожат. — А я останусь и доведу дело до конца, чего бы мне это ни стоило. Император, если хочешь знать, и так, скорее всего, рано ли поздно ль убьет всех, кто так или иначе причастен к этому делу — между прочим, это касается и Кантонца.
Второй пожал плечами и тоже взял заступ.
— Ни черта я не боюсь, чего ты бесишься? Я сам все понимаю не хуже тебя… Нас убьет — ладно, главное, чтоб уцелела «Железная стая» — иначе плохо придется всей стране. — Он распрямился и вдруг засмеялся хрипло, как могильщик. — А Кантонец, между прочим, больше всех нас боится смерти. Заискивает, как паршивый кот, перед Шихуанди, а сам варит яды — хочет, видно, умереть безболезненно. Скотина!
Красавец копал тяжело, с одышкой. Пробормотал, не оборачиваясь:
— Его дело, как он хочет умереть. Любая смерть связана с болью — ты же сам врач, а, значит, разумеешь это не хуже моего…
Ван Вэй лежал за своим камнем, совершенно ошеломленный. Он мало чего понял из этого странного разговора. Один из копавших — врач — это, кажется, ясно.
И Ван Вэй, на всякий случай, пригибаясь за каменными, в большинстве уже покосившимися памятниками, решительно направился туда, где время от времени продолжал возникать непонятный скрежет, становившийся, по мере приближения к нему, все явственнее и резче. Того, что странное существо бросится на него и причинит какой-нибудь существенный вред, молодой воин нисколько не опасался — пусть только попробует подойти к солдату «Железной стаи»! И, тем не менее, когда звук приблизился настолько, что от явного соприкосновения железа с камнем стало неприятно колоть в мозгу, Ван Вэй опустился животом на землю (нет, конечно, он не боялся, просто в таком положении можно лежать сколько угодно, не опасаясь, что затекут колени!), и медленно пополз вперед, петляя между мохнатыми могильными холмиками. Ага, вот они!
Нет, к великой досаде воина, это были не мертвецы и не привидения — яснее ясного! Он совершенно точно знал (потому что любому дураку во всей Поднебесной это известно): у оживших мертвецов бледные, застывшие лица и закрытые (или полузакрытые) глаза. Они двигаются, безучастно глядя перед собой, и разговаривают едва слышно, точно шелестят деревья. От них исходит запах уксуса и мокрого песка. А, самое главное, они ходят, не касаясь земли — просто перебирают ногами, совсем близко к траве или мостовой. Если не присматриваться — можно этого и не заметить, но, когда присмотришься, тут уж ни за что не ошибешься — живой человек так ходить не может. Нет, похоже, любопытный Ван Вэй просто сдуру испачкал одежду — никакие это не мертвые, а, скорее всего, обычные грабители могил. У могилы с поваленным набок камнем (вот откуда шел неприятный звук — это заступом или лопатой лупили по камню!) маячили две человеческие фигуры. Ван Вэю из его укрытия (он очень уютно лежал за большим, неровным камнем, совсем близко) были отчетливо видны их ноги — ноги, увы, твердо стоящие на земле — у высокого, плотного человека ноги были в дорогих, очевидно, иностранных, башмаках с пряжками, у другого — пониже, в коротких брюках — башмаки были допотопного покроя — в таких, наверное, ходили еще при покойном Императоре. Так и есть, собираются грабить могилу — вон заступы. Ван Вэй раздумывал — что ему делать? Незаметно пробраться назад и крикнуть городскую стражу? Попытаться самому спугнуть воришек? Нет, разумеется, поначалу у него возникла безрассудная мысль встать во весь рост и попытаться задержать грабителей, но лучник, хоть и с трудом, но все-таки прогнал ее прочь от себя, как брехливую собаку: одно дело — потягаться силой со всякой нечистью вроде оживших мертвецов, и совсем другое — самому набрасываться на грабителей могил — эти будут похуже разных привидений. Всем известно: кладбищенские воры ни за что не оставят свидетеля в живых, у них имеется старый излюбленный метод — случайного очевидца немедленно убивают и зарывают в ту же могилу, которую только что ограбили. Не лучше ли убраться отсюда восвояси, пока его не засекли? Или все-таки сперва послушать, о чем разговаривают эти двое?
— А что, если она и вправду оживет? — спросил один, тот, что пониже, в коротких брюках и смешном балахоне.
Красавец задумался на мгновенье:
— Н-не знаю… Думаю, если и оживет, то вскоре умрет.. Тогда наша главная задача — довести результаты до сведения Императора — пускай разгонит этих мошенников.
— Да, а Кантонец? — хмуро возразил его собеседник. — Он, пожалуй, раньше доведет до сведения Императора, что мы с тобой оба сумасшедшие. Или готовим заговор. Угадай: кому Император скорее поверит — нам или своему обожаемому Кантонцу?
Красавец решительно взял тяжелый заступ.
— Если боишься — можешь уходить, я тебя не держу. — Он отвернулся, и Ван Вэй больше не мог видеть его лица, но почувствовал, что губы красавца в этот момент предательски дрожат. Непременно дрожат. — А я останусь и доведу дело до конца, чего бы мне это ни стоило. Император, если хочешь знать, и так, скорее всего, рано ли поздно ль убьет всех, кто так или иначе причастен к этому делу — между прочим, это касается и Кантонца.
Второй пожал плечами и тоже взял заступ.
— Ни черта я не боюсь, чего ты бесишься? Я сам все понимаю не хуже тебя… Нас убьет — ладно, главное, чтоб уцелела «Железная стая» — иначе плохо придется всей стране. — Он распрямился и вдруг засмеялся хрипло, как могильщик. — А Кантонец, между прочим, больше всех нас боится смерти. Заискивает, как паршивый кот, перед Шихуанди, а сам варит яды — хочет, видно, умереть безболезненно. Скотина!
Красавец копал тяжело, с одышкой. Пробормотал, не оборачиваясь:
— Его дело, как он хочет умереть. Любая смерть связана с болью — ты же сам врач, а, значит, разумеешь это не хуже моего…
Ван Вэй лежал за своим камнем, совершенно ошеломленный. Он мало чего понял из этого странного разговора. Один из копавших — врач — это, кажется, ясно.
Страница
71 из 113
71 из 113
