Добавить в моё избранное
410 мин, 18 сек 19169
«Слепой» — догадался Янмин. Шихуанди, как ни в чем не бывало, подошел к старику и склонил вихрастую голову. Старый монах бесцеремонно провел кончиками пальцев по смуглому затылку Императора. Спросил отрывисто (у Янмина на лбу выступил горячий пот от его голоса: он почему-то был уверен, что старик нем и будет объясняться на таинственном языке глухонемых):
— То самое дело?
Шихуанди хлопнул себя по лбу.
— Ну и местечко тут у Вас — здешних москитов можно в палачи записывать. Да, как видишь, привез к тебе твоего старого знакомого — изолгался, стервец, придумал какую-то лабуду, носится с нею, требует новых назначений… принимает у себя шпионов из Намвьета… — последнюю фразу Шихуанди проговорил мурлыкающим голосом, глядя не на монаха, а на Янмина. Янмин даже не вздрогнул — бояться уже не было сил. Старик подошел к нему вплотную, уставился в лицо невидящими, затянутыми синеватой пленкой, глазами. В нос ударил пряный, жгучий запах травы, кажется, басмы, или какой-то другой. Слепой монах заговорил неожиданно совсем другим голосом — молодым, с хрипотцой, странно знакомым — так иногда кажется, что кто-то окликает тебя из младенчества, из приснившегося однажды сна.
— Ну, здравствуй, Янмин, ученик мага… давненько мы с тобой не виделись… Помнишь девочку в Башне?
Нет, не может быть, это… О, Пять Гениев!
— Лян Аин! — ахнул Янмин… И помертвел от страшной догадки: значит, вот кто посоветовал безумцу Шихуанди втянуть кантонского гадальщика на костях в это дело! Что ж… Лян Аин знает его, как линии на собственной ладони, точнее, знал когда-то, но какая разница? Выходит, следил за бывшим учеником, за его успехами, если поручился за него Императору… А, может быть, удушить бывшего учителя? Схватить обеими руками за горло, да и сдавить хорошенько — много ли надо слепому коротышке? Пока опомнятся, пока отберут… Янмина ведь так и так убьют — тут, по крайней мере, он будет знать, что умирает отомщенным. Но противиться смерти уже не было желания: им овладело равнодушие умирающего — тягостное, болезненное, скрытое от посторонних глаз. Из последних сил Янмин метнулся к стене — и тут же сполз по ней на ледяной, глиняный пол в глубоком обмороке…
Когда он очнулся, рядом никого не было, лишь за стеной слышались приглушенные голоса — видать, оставили и ушли: не сбежит же он, в самом деле?
— А что Вы хотите от меня? — раздавался молодой голос Лян Аина. Я уже высказал свое мнение — оно полностью совпадает с мнением Янмина. А казните его — ничего не получите, ну, станет одним трупом больше на Вашей совести — и все. Можете заодно и меня убить: я Вам сказал, что не собираюсь заниматься больше «делом молчания» — я стар, я монах…
Раздраженный голос Шихуанди что-то ответил — Янмин не расслышал слов.
«— Кто это так дерзко разговаривает с Шихуанди? — вяло подумал Янмин. И тут же вспомнил все и улыбнулся, вспомнив. «Ах, это Лян Аин»… Тут же он почувствовал над собой чье-то сдерживаемое дыхание — приоткрыл глаза и узнал молодого монаха с больными глазами. Тот, заглянув Янмину в лицо, крикнул с какой-то детской радостью: «Очнулся»… И тут же стыдливо прикрыл себе ладонью рот — должно быть, в монастыре не позволялось кричать громко. Дверь моментально распахнулась; Янмин, не поворачивая головы, догадался, что в комнату вошли несколько человек — он узнал тяжелый шаг и скрипение походных ботинок Щихуади. Да, так и есть: Император склонился над ним, бесцеремонно приподнял за плечи. Бросил кому-то, обернувшись:
— Я же говорил — он скоро очухается. — И Янмину: Ты, оказывается, молодчина: все правильно придумал. Ты уж прости — пришлось тебя немного напугать, сам знаешь: в нашем деле иначе нельзя. Вон блаженный Сун тебя хвалит…
Янмин помотал головой, чтобы окончательно прийти в себя. «Блаженный Сун»… Судя по всему, так называют Лян Аина. И этот покаянный тон Шихуанди… Неужели все-таки пронесло? Значит, старик не выдал его — интересно, почему? Рядом снова возник жгучий запах травы — и по этому запаху Янмин понял, что к скамье, на которой он лежал, подошел Лян Аин. Приоткрыл один глаз — да, так оно и есть: подошел, глядит… что, интересно, перед глазами у слепых — ночь, пустота? Лян Аин осторожно коснулся Янминова лица.
— Вставай, если очнулся! Нужно обсудить кое-что… Боюсь, что без твоего участия не обойтись. — Лян Аин разговаривал с ним теперь небрежно и назидательно, как в детстве. Янмин попытался привстать, потрогал голову, лицо. Пока он был без сознания, кто-то обмыл кровь — кто же: вон тот монашек? Или сам Лян Аин? А… к черту! В ушах не шумит — и на том спасибо. Лян Аин уже отошел от него, повернулся к Шихуанди:
— Вы можете поступать, как Вам заблагорассудится, но это будет неразумно, — наставительно проговорил он. — Цена же слишком высока — не забывайте об этом!
— Ты, пожалуй, дашь забыть… — усмехнулся Шихуанди.
— То самое дело?
Шихуанди хлопнул себя по лбу.
— Ну и местечко тут у Вас — здешних москитов можно в палачи записывать. Да, как видишь, привез к тебе твоего старого знакомого — изолгался, стервец, придумал какую-то лабуду, носится с нею, требует новых назначений… принимает у себя шпионов из Намвьета… — последнюю фразу Шихуанди проговорил мурлыкающим голосом, глядя не на монаха, а на Янмина. Янмин даже не вздрогнул — бояться уже не было сил. Старик подошел к нему вплотную, уставился в лицо невидящими, затянутыми синеватой пленкой, глазами. В нос ударил пряный, жгучий запах травы, кажется, басмы, или какой-то другой. Слепой монах заговорил неожиданно совсем другим голосом — молодым, с хрипотцой, странно знакомым — так иногда кажется, что кто-то окликает тебя из младенчества, из приснившегося однажды сна.
— Ну, здравствуй, Янмин, ученик мага… давненько мы с тобой не виделись… Помнишь девочку в Башне?
Нет, не может быть, это… О, Пять Гениев!
— Лян Аин! — ахнул Янмин… И помертвел от страшной догадки: значит, вот кто посоветовал безумцу Шихуанди втянуть кантонского гадальщика на костях в это дело! Что ж… Лян Аин знает его, как линии на собственной ладони, точнее, знал когда-то, но какая разница? Выходит, следил за бывшим учеником, за его успехами, если поручился за него Императору… А, может быть, удушить бывшего учителя? Схватить обеими руками за горло, да и сдавить хорошенько — много ли надо слепому коротышке? Пока опомнятся, пока отберут… Янмина ведь так и так убьют — тут, по крайней мере, он будет знать, что умирает отомщенным. Но противиться смерти уже не было желания: им овладело равнодушие умирающего — тягостное, болезненное, скрытое от посторонних глаз. Из последних сил Янмин метнулся к стене — и тут же сполз по ней на ледяной, глиняный пол в глубоком обмороке…
Когда он очнулся, рядом никого не было, лишь за стеной слышались приглушенные голоса — видать, оставили и ушли: не сбежит же он, в самом деле?
— А что Вы хотите от меня? — раздавался молодой голос Лян Аина. Я уже высказал свое мнение — оно полностью совпадает с мнением Янмина. А казните его — ничего не получите, ну, станет одним трупом больше на Вашей совести — и все. Можете заодно и меня убить: я Вам сказал, что не собираюсь заниматься больше «делом молчания» — я стар, я монах…
Раздраженный голос Шихуанди что-то ответил — Янмин не расслышал слов.
«— Кто это так дерзко разговаривает с Шихуанди? — вяло подумал Янмин. И тут же вспомнил все и улыбнулся, вспомнив. «Ах, это Лян Аин»… Тут же он почувствовал над собой чье-то сдерживаемое дыхание — приоткрыл глаза и узнал молодого монаха с больными глазами. Тот, заглянув Янмину в лицо, крикнул с какой-то детской радостью: «Очнулся»… И тут же стыдливо прикрыл себе ладонью рот — должно быть, в монастыре не позволялось кричать громко. Дверь моментально распахнулась; Янмин, не поворачивая головы, догадался, что в комнату вошли несколько человек — он узнал тяжелый шаг и скрипение походных ботинок Щихуади. Да, так и есть: Император склонился над ним, бесцеремонно приподнял за плечи. Бросил кому-то, обернувшись:
— Я же говорил — он скоро очухается. — И Янмину: Ты, оказывается, молодчина: все правильно придумал. Ты уж прости — пришлось тебя немного напугать, сам знаешь: в нашем деле иначе нельзя. Вон блаженный Сун тебя хвалит…
Янмин помотал головой, чтобы окончательно прийти в себя. «Блаженный Сун»… Судя по всему, так называют Лян Аина. И этот покаянный тон Шихуанди… Неужели все-таки пронесло? Значит, старик не выдал его — интересно, почему? Рядом снова возник жгучий запах травы — и по этому запаху Янмин понял, что к скамье, на которой он лежал, подошел Лян Аин. Приоткрыл один глаз — да, так оно и есть: подошел, глядит… что, интересно, перед глазами у слепых — ночь, пустота? Лян Аин осторожно коснулся Янминова лица.
— Вставай, если очнулся! Нужно обсудить кое-что… Боюсь, что без твоего участия не обойтись. — Лян Аин разговаривал с ним теперь небрежно и назидательно, как в детстве. Янмин попытался привстать, потрогал голову, лицо. Пока он был без сознания, кто-то обмыл кровь — кто же: вон тот монашек? Или сам Лян Аин? А… к черту! В ушах не шумит — и на том спасибо. Лян Аин уже отошел от него, повернулся к Шихуанди:
— Вы можете поступать, как Вам заблагорассудится, но это будет неразумно, — наставительно проговорил он. — Цена же слишком высока — не забывайте об этом!
— Ты, пожалуй, дашь забыть… — усмехнулся Шихуанди.
Страница
85 из 113
85 из 113
