Похороны зеркала

— Ну а дальше… проще говоря, решил я испытать на них этот самый метод, про который только что Вам рассказывал, благо, рядом находилось старое даосское кладбище с особой, зеркальной глиной: там рылась уйма народу: все окрестные маги, ну и воображающие себя магами — таких повсюду хватает. Да, сперва, конечно, я разговорил ребят — они рассказали, что служили кухонными мальчиками на джонке и однажды, во время сильного волнения на реке, сорвались в воду. Матросы видели это — и никто не пришел несчастным на помощь, будучи уверены в том, что такая страшная участь посылается небом в наказание за грехи — у нас в Поднебесной это обычное рассуждение. Бедняжки утонули на глазах трех или четырех крепышей, преспокойно куривших свои трубки. Надо ли говорить, что, когда ожившие вновь превратились в мертвых, мною овладело желание во что бы то ни стало восстановить справедливость — то есть, сделать мальчуганов способными отомстить за преступное равнодушие. Я тогда был молод, в молодости, как Вы знаете…

— Знаем! — перебил Шихуанди. — Дальше!

Монах продолжал: — Ну, сделал все, как положено: снял с покойных маски, приладил их к самодельным головам, вылепил фигурки из глины… Мертвых, понятно, похоронил: они уже были не нужны — все селение еще долго считало мою внезапную щедрость проявлением сумасшествия и все время, пока я там жил, наперебой клянчило у меня деньги.

— А что мальчики? — голос Императора сделался еще более хриплым от нетерпения. — Они ожили? И что, вправду выглядели как живые?

— Мальчики ожили, но до живых — по внешнему облику, разумеется — им было далеко: тут уж ничего не поделаешь. Они напоминали собою обычных глиняных кукол с живыми лицами, однако силу имели неимоверную для своего возраста: один из них, едва успев ожить, врезал ногой по тяжелому, дорогому надгробию (я ведь проводил свои опыты в сараюшке на кладбище) — и камень рассыпался, хотя до этого простоял лет сто.

Присутствующие переглянулись в изумлении. Шихуанди один усомнился:

— А, может быть, просто камень был дерьмовый? Мало ли что простоял сто лет… До этого ведь никому не приходило в голову бить по нему ногой…

Монах едва заметно покачал головой:

— Насчет камня спорить не стану — не рассмотрел его хорошенько. После случая с надгробием я предпочел расстаться с юными силачами, тем более, что они и сами жаждали встретиться с жестокосердными свидетелями своей несчастной смерти. Вскоре до нашего селения дошел слух о каких-то двух глиняных привидениях, которые незаметно проникают на речные суда, чтоб потом, во время плавания, сбрасывать в воду матросов. Я, признаться, был очень доволен своей работой: я знал, что это они.

— Ну, хорошо, ладно… — задумчиво произнес Император. — Но ведь ты говоришь, их нельзя сделать похожими на живых… В чем же тогда смысл?

— Вы ищете смысл в каких-то странных вещах… — Лян Аин прикрыл неживые глаза. — Во-первых, лица будут вполне узнаваемы. Во-вторых, глиняное тело скроет воинская одежда — его и видно не будет. В-третьих, и в — главных, это будут они — те самые воины. Разве этого мало?

— А где гарантия, что Янмин справится с новой для него задачей? Вон он хлопает глазами от удивления не хуже меня…

— Янмин справится, Повелитель. — голос монаха вновь зазвучал взволнованно, молодо. — Он всегда был талантливее меня. Я клянусь Вам!

Щихуанди упрямо мотнул своей неухоженной головой:

— Твоей клятвы мне мало. Речь идет о судьбе моей армии, а не о бабских шашнях, и я должен быть уверен…

Янмин выступил вперед — дерзко, непрошено и поклонился, испрашивая разрешения говорить. Шихуанди кивнул. Он заговорил, уверенный в том, что лжет, что раздает пустые обещания. Остановиться не мог: было такое ощущение, что кто-то говорит за него.

— Мне потребуется месяц, или около того, для изучения этого нового для меня дела, но задержка окупится. Я не стану возиться с глиняными болванчиками, мой Император, и никто не примет Вашу армию за привидения… — Янмин потупил глаза.

То, что он сейчас сказал, было чудовищно грубо, оскорбительно для Лян Аина, но выбора не существовало. Он посмотрел в глаза Шихуанди и продолжал лгать — громко, отчаянно, как лгут мальчишки, которым угрожает порка. — Это будут живые люди, мой Император, и никто, даже самый искушенный в «деле молчания» человек не сможет их отличить.

Шихуанди смотрел на него серьезно, не мигая. Наконец, махнул рукой:

— Ладно, будь по — вашему, попробуем. Через месяц, Янмин, предъявишь мне своего болванчика. Или вот что: сделай красивую бабу — такую, чтоб я ее захотел.

Колесничии заржали. Шихуанди прикрикнул на них:

— Ну вы, жеребцы! В этого человека — он указал на Янмина — я верю. Если Янмин вылепит из глины бабу и оживит ее — это будет такая красотка, что все женщины от зависти захворают черной лихорадкой.