Добавить в моё избранное
410 мин, 18 сек 19182
Нет, право, я даже рад, что никогда не имел семьи: эти отношения между мужчиной и женщиной — какой-то бесконечный клубок гнилых ниток, которые тотчас рассыпаются при попытке распутать их. Впрочем, я отвлекся. Оказывается, малыш Пан Дин представлял себе «поле сомкнутых век» ужасным, бесконечным кладбищем, где на поверхности валяются трупы с сомкнутыми веками. Я, конечно, постарался не обидеть этого простака смехом — как мог, объяснил ему, что у мертвых никогда не бывает «сомкнутых век»: в могиле покойник всегда лежит с открытыми глазами.
А что до «поля», то никакой жуткой тайны оно, понятное дело, в себе не хранит: ну были тут когда-то могилы древних старцев, отшельников (по всей вероятности, их сверхъестественные способности после смерти передались глине — отсюда ее свойства), и что с того? Впрочем, Пан Дин, кажется, моего объяснения не понял и казался абсолютно сбитым с толку… Сегодня он тоже ни о чем не спрашивал. У гончаров полно работы — они без конца разжевывают кофейные зерна, пьют возбуждающий отвар корней розовицы, чтоб не смыкать глаз ни днем, ни ночью. Что поделаешь, Император велел поторапливаться……
Сегодня Янмин спросил, как меня угораздило из мастеров «дела молчания» попасть в монахи. Экая свинья! Как будто не знает, что это нормальная практика: многие маги, желая очиститься от общения с темными силами, в конце жизни уходят в монастырь. Со мной, правда, дело обстояло иначе, но с какой стати я должен обсуждать это с высокомерным выскочкой? Живем теперь за городом, отгороженные от всего мира глухим забором. Тоска смертная, еще хуже, чем в монастыре, но такова воля Повелителя. С глиняными солдатами (на нашу долю достались, в — основном, лучники и арбалетчики) все пока идет гладко: материала навезли даже больше, чем потребуется — выскребли почти всю глину на «поле». Помогаем гончарам — я и Пан Дин. Янмин топчется неподалеку — и всегда один (совсем оставить нас и уйти он не решается, видимо, боится Императора).
Самого Императора я видел за все это время только два раза — последний раз полтора месяца назад, когда он примчался на взмыленном, хрипящем коне, нашел взглядом Янмина и нетерпеливо кивнул ему. Они разговаривали, понизив голос, но я неподалеку разминал глину и многое слышал, хотя, не скрою, почти ничего не понял. Ясно было одно: какая-то женщина, близкая Повелителю, только что скончалась в родах — и своей смертью причинила Ему боль. Повелитель на чем-то настаивал, изволил топать ногой, но Янмин (вот ведь какая черствость! Разве можно в чем-то отказывать человеку, когда у него такое горе?) отрицательно качал головой и прятал глаза. Одну фразу Янмина я расслышал отчетливо — по коже пробежали мурашки от ее загадочности — однако, так и не сумел догадаться, что имелось в виду. « Если я сделаю то, о чем Вы просите, боль тоже продлится»… Какая такая боль? Я, откровенно говоря, надеялся, что Повелитель, несмотря на свое горе, прикажет хотя бы высечь Янмина за непокорность, но Он только махнул рукой и побрел прочь.
Пан Дин рассказывал мне про «Счастливый сон»: у нас с ним все меньше секретов друг от друга — так и должно быть у людей, занятых общим, полезным делом. Гениальный мальчик этот Пан Дин: надо же додуматься до такого! Оказывается, он изобрел не только эликсир «Счастливый сон», но и сосуды для хранения, и многое другое. Более того: он придумал способ заставить многотысячную «Железную стаю» одновременно выпить чаши с подмешанным ядом… Я, признаться, с трудом представлял себе, каким образом можно одновременно умертвить такое количество людей, разве что каким-то образом уговорить их прибегнуть к совместному самоубийству — неплохая идея, однако, на практике, трудноосуществимая: у кого-то сдадут нервы, кто-то поднимет панику… А вот прибегнув к привычному воинскому ритуалу, сделать такую вещь будет возможно (по крайней мере, это хоть реально себе представить). Конечно, дело непростое — тут потребуется слежка — а, чтобы легче было осуществить эту слежку за происходящим,
Пан Дин предложил покрасить дно каждой кружки в ярко-синий цвет. Вроде бы простая идея, а ведь никому из нас она, может, и не пришла бы в голову, если б не Пан Дин. Даже Янмин одобрительно кивнул юноше, а после все-таки нашел повод высказать неудовольствие. « Все твои умные мысли — от безделья, Пан Дин! Ты бы лучше подумал, как их рассадить… Мне тут передали чертежи из соседнего «русла» — чушь полнейшая: не выдерживает простейшей критики. Можно подумать, что эти ослы решили, что имеют дело с двумя или тремя сотнями солдат, а не с делом национального значения»… — примерно так он сказал Пан Дину. Сам же Янмин исполняет роль тюремного надзирателя — вынюхивает, отдает приказания, дает никчемные советы. Сегодня заставил гончара вылепить из глины фигуру человека, стоящего на коленях, и зачем-то приказал сперва мне, а затем Пан Дину, молниеносно занося руку, бить карманным ножом по глиняному горлу. Я несколько раз ударил, ни о чем не спрашивая: не терпелось от него отвязаться, а Пан Дин сначала долго упирался.
А что до «поля», то никакой жуткой тайны оно, понятное дело, в себе не хранит: ну были тут когда-то могилы древних старцев, отшельников (по всей вероятности, их сверхъестественные способности после смерти передались глине — отсюда ее свойства), и что с того? Впрочем, Пан Дин, кажется, моего объяснения не понял и казался абсолютно сбитым с толку… Сегодня он тоже ни о чем не спрашивал. У гончаров полно работы — они без конца разжевывают кофейные зерна, пьют возбуждающий отвар корней розовицы, чтоб не смыкать глаз ни днем, ни ночью. Что поделаешь, Император велел поторапливаться……
Сегодня Янмин спросил, как меня угораздило из мастеров «дела молчания» попасть в монахи. Экая свинья! Как будто не знает, что это нормальная практика: многие маги, желая очиститься от общения с темными силами, в конце жизни уходят в монастырь. Со мной, правда, дело обстояло иначе, но с какой стати я должен обсуждать это с высокомерным выскочкой? Живем теперь за городом, отгороженные от всего мира глухим забором. Тоска смертная, еще хуже, чем в монастыре, но такова воля Повелителя. С глиняными солдатами (на нашу долю достались, в — основном, лучники и арбалетчики) все пока идет гладко: материала навезли даже больше, чем потребуется — выскребли почти всю глину на «поле». Помогаем гончарам — я и Пан Дин. Янмин топчется неподалеку — и всегда один (совсем оставить нас и уйти он не решается, видимо, боится Императора).
Самого Императора я видел за все это время только два раза — последний раз полтора месяца назад, когда он примчался на взмыленном, хрипящем коне, нашел взглядом Янмина и нетерпеливо кивнул ему. Они разговаривали, понизив голос, но я неподалеку разминал глину и многое слышал, хотя, не скрою, почти ничего не понял. Ясно было одно: какая-то женщина, близкая Повелителю, только что скончалась в родах — и своей смертью причинила Ему боль. Повелитель на чем-то настаивал, изволил топать ногой, но Янмин (вот ведь какая черствость! Разве можно в чем-то отказывать человеку, когда у него такое горе?) отрицательно качал головой и прятал глаза. Одну фразу Янмина я расслышал отчетливо — по коже пробежали мурашки от ее загадочности — однако, так и не сумел догадаться, что имелось в виду. « Если я сделаю то, о чем Вы просите, боль тоже продлится»… Какая такая боль? Я, откровенно говоря, надеялся, что Повелитель, несмотря на свое горе, прикажет хотя бы высечь Янмина за непокорность, но Он только махнул рукой и побрел прочь.
Пан Дин рассказывал мне про «Счастливый сон»: у нас с ним все меньше секретов друг от друга — так и должно быть у людей, занятых общим, полезным делом. Гениальный мальчик этот Пан Дин: надо же додуматься до такого! Оказывается, он изобрел не только эликсир «Счастливый сон», но и сосуды для хранения, и многое другое. Более того: он придумал способ заставить многотысячную «Железную стаю» одновременно выпить чаши с подмешанным ядом… Я, признаться, с трудом представлял себе, каким образом можно одновременно умертвить такое количество людей, разве что каким-то образом уговорить их прибегнуть к совместному самоубийству — неплохая идея, однако, на практике, трудноосуществимая: у кого-то сдадут нервы, кто-то поднимет панику… А вот прибегнув к привычному воинскому ритуалу, сделать такую вещь будет возможно (по крайней мере, это хоть реально себе представить). Конечно, дело непростое — тут потребуется слежка — а, чтобы легче было осуществить эту слежку за происходящим,
Пан Дин предложил покрасить дно каждой кружки в ярко-синий цвет. Вроде бы простая идея, а ведь никому из нас она, может, и не пришла бы в голову, если б не Пан Дин. Даже Янмин одобрительно кивнул юноше, а после все-таки нашел повод высказать неудовольствие. « Все твои умные мысли — от безделья, Пан Дин! Ты бы лучше подумал, как их рассадить… Мне тут передали чертежи из соседнего «русла» — чушь полнейшая: не выдерживает простейшей критики. Можно подумать, что эти ослы решили, что имеют дело с двумя или тремя сотнями солдат, а не с делом национального значения»… — примерно так он сказал Пан Дину. Сам же Янмин исполняет роль тюремного надзирателя — вынюхивает, отдает приказания, дает никчемные советы. Сегодня заставил гончара вылепить из глины фигуру человека, стоящего на коленях, и зачем-то приказал сперва мне, а затем Пан Дину, молниеносно занося руку, бить карманным ножом по глиняному горлу. Я несколько раз ударил, ни о чем не спрашивая: не терпелось от него отвязаться, а Пан Дин сначала долго упирался.
Страница
95 из 113
95 из 113
