Добавить в моё избранное
410 мин, 18 сек 19184
Случилось вот что: я рассказал Пан Дину, как и зачем попал в монастырь, рассказал, ничего не утаивая — и про то, что больше всего я боюсь потерять после смерти богатство, нажитое тяжким трудом, и вновь сделаться нищим, и про то, как легко я утаил это самое богатство при поступлении в монастырь, обманув глупого эконома. Ну и, разумеется, поведал о самом главном: о том, что в монастыре меня больше всего интересовала не духовная жизнь (я еще слишком молод для этого), а кости отшельников, хранящиеся в «комнате мертвых», то есть — в нижнем подвале, в широких ящичках, обитых изнутри шелком — очень дешевым, кстати, я рассмотрел.
Мне хотелось, пользуясь своими немалыми знаниями в «деле молчания», заставить праведников разговаривать и посоветовать мне, как, умерев, не сделаться нищим. Но, когда я — правда, ценою немалых усилий — получил свободный доступ в заветную комнатку, меня постигло разочарование, равного которому я не испытывал еще с тех времен, когда был бедным. Сколько я ни бился над открытыми ящиками, ни одна костяшка в них не шевельнулась — ну надо же! С тех пор я престал считать себя везучим — об этом тоже я сказал Пан Дину. Он слушал внимательно, был рассеянно задумчив, а потом высказал странную, и, признаться, крайне обидную для меня мысль: «Янмин наверняка смог бы их оживить» — да, вот именно так он и заявил. Глупости, конечно, — Пан Дин еще просто слишком молод, чтобы разбираться в таких вещах. Сегодня произошло загадочное событие: наши безголовые солдаты за одно утро вдруг покрылись пыльцой шестиголовника — этих едких и невзрачных желтых цветов, что растут здесь повсюду. Почему вдруг пыльце вздумалось покинуть цветочные чашечки и опуститься на сохнущие глиняные фигуры — непонятно, но факт остается фактом. А, может быть, это дух Божественного Учителя подает нам знак — как знать? До самого вечера оттирали пыльцу, но она крепко въелась — по всей вероятности, местами так и останется: не переделывать же из-за этой пустяковой загадки всю нашу работу! Янмин, кстати, того же мнения…
Сегодня произошел печальный случай — Пан Дин случайно расколотил невысохшего лучника. На самом деле, случай и случай — ничего особенного — но надо было видеть, как разгневался Янмин на своего любимца! Он довел несчастного мальчика до слез — да-да, я заметил слезы на его красивых, обиженных глазах. Он кричал, что ненавидит трусов — непонятно только, причем здесь трусость, когда налицо обычная неловкость? Заявил, будто знает, кому принадлежала выходка с пыльцой — это уж совсем чушь: Пан Дин не пчела и не может перетаскивать пыльцу с места на место. В конце концов, Янмин дошел до того, что пообещал выгнать Пан Дина вон, если тот еще раз попробует приблизиться к глиняным солдатам: он, мол, не хочет быть казненным из-за чьей-то дурости. Когда Янмин, наконец, убрался, я подошел к Пан Дину, желая утешить его, но гордый мальчик не захотел со мной разговаривать, должно быть, боялся показать слезы. «Видать, смерть нельзя перехитрить, Чан» — сказал он и повернулся ко мне спиной. Я, было, встревожился, но быстро успокоился: в самом деле, кто в молодости не любил красивые фразы…
Пан Дин со мной не общается: сидит за своими чертежами. К нему постоянно приезжают какие-то невзрачные люди в бедной одежде — он подолгу беседует с ними, спорит, порою срываясь на крик. Я лично думаю: они никак не могут решить, как правильно рассадить солдат. Да и то сказать — дело-то нешуточное: тут надо учесть все — и то, в каком направлении будут двигаться люди, выносящие тела, и разницу в количестве занимаемого места между сидящим и лежащим человеком, и, наверное, еще что-то. Если упустить из виду любую мелочь — начнется давка, смятение, с лиц не успеют снять маски до того, как тела начнут портиться. Интересно: хотя бы для изготовления масок-то пригонят еще гончаров? Пан Дин как-то сказал: все, кто работает с армией — хорошо проверенные люди, иных не допустят. Интересное объяснение! Ну проверьте еще три десятка гончаров — вот и будут проверенные, не разорваться же нам, в конце концов.
Ладно, что, спрашивается, загадывать на завтра, если и от сегодняшних дел голова идет кругом? Сегодня услышал, как Янмин разговаривал с Пан Дином: случайно оказался возле окна. Начало разговора я пропустил, однако с первых же слов понял, о чем речь — о проблеме, над которой работает сейчас Пан Дин. Янмин разгорячился не на шутку — плесни водой — и пар повалит от затылка. Он орал: « Поменьше гордости, Пан Дин! Не думай, не один ты решаешь эту проблему. Ты хоть представляешь себе, сколько человек — и все самых лучших профессионалов — занято сейчас тем же? «Сколько?» — спросил Пан Дин, опустив ресницы. « В общей сложности, около тысячи человек… — проговорил Янмин неожиданно спокойно (такие перепады я видел у него не раз), — так что не беспокойся: все вместе до чего-нибудь додумаетесь». Пан Дин вдруг поднял красивую голову и засверкал глазами: «Да пустяки все это… Ни до чего никто не додумается, если уж до сих пор все бродим вокруг да около с завязанными глазами»… Тут я увидел, как он взял Янмина за руку и жалобно заглянул ему в лицо: «Вот если б Вы, учитель… Тогда точно справимся!
Мне хотелось, пользуясь своими немалыми знаниями в «деле молчания», заставить праведников разговаривать и посоветовать мне, как, умерев, не сделаться нищим. Но, когда я — правда, ценою немалых усилий — получил свободный доступ в заветную комнатку, меня постигло разочарование, равного которому я не испытывал еще с тех времен, когда был бедным. Сколько я ни бился над открытыми ящиками, ни одна костяшка в них не шевельнулась — ну надо же! С тех пор я престал считать себя везучим — об этом тоже я сказал Пан Дину. Он слушал внимательно, был рассеянно задумчив, а потом высказал странную, и, признаться, крайне обидную для меня мысль: «Янмин наверняка смог бы их оживить» — да, вот именно так он и заявил. Глупости, конечно, — Пан Дин еще просто слишком молод, чтобы разбираться в таких вещах. Сегодня произошло загадочное событие: наши безголовые солдаты за одно утро вдруг покрылись пыльцой шестиголовника — этих едких и невзрачных желтых цветов, что растут здесь повсюду. Почему вдруг пыльце вздумалось покинуть цветочные чашечки и опуститься на сохнущие глиняные фигуры — непонятно, но факт остается фактом. А, может быть, это дух Божественного Учителя подает нам знак — как знать? До самого вечера оттирали пыльцу, но она крепко въелась — по всей вероятности, местами так и останется: не переделывать же из-за этой пустяковой загадки всю нашу работу! Янмин, кстати, того же мнения…
Сегодня произошел печальный случай — Пан Дин случайно расколотил невысохшего лучника. На самом деле, случай и случай — ничего особенного — но надо было видеть, как разгневался Янмин на своего любимца! Он довел несчастного мальчика до слез — да-да, я заметил слезы на его красивых, обиженных глазах. Он кричал, что ненавидит трусов — непонятно только, причем здесь трусость, когда налицо обычная неловкость? Заявил, будто знает, кому принадлежала выходка с пыльцой — это уж совсем чушь: Пан Дин не пчела и не может перетаскивать пыльцу с места на место. В конце концов, Янмин дошел до того, что пообещал выгнать Пан Дина вон, если тот еще раз попробует приблизиться к глиняным солдатам: он, мол, не хочет быть казненным из-за чьей-то дурости. Когда Янмин, наконец, убрался, я подошел к Пан Дину, желая утешить его, но гордый мальчик не захотел со мной разговаривать, должно быть, боялся показать слезы. «Видать, смерть нельзя перехитрить, Чан» — сказал он и повернулся ко мне спиной. Я, было, встревожился, но быстро успокоился: в самом деле, кто в молодости не любил красивые фразы…
Пан Дин со мной не общается: сидит за своими чертежами. К нему постоянно приезжают какие-то невзрачные люди в бедной одежде — он подолгу беседует с ними, спорит, порою срываясь на крик. Я лично думаю: они никак не могут решить, как правильно рассадить солдат. Да и то сказать — дело-то нешуточное: тут надо учесть все — и то, в каком направлении будут двигаться люди, выносящие тела, и разницу в количестве занимаемого места между сидящим и лежащим человеком, и, наверное, еще что-то. Если упустить из виду любую мелочь — начнется давка, смятение, с лиц не успеют снять маски до того, как тела начнут портиться. Интересно: хотя бы для изготовления масок-то пригонят еще гончаров? Пан Дин как-то сказал: все, кто работает с армией — хорошо проверенные люди, иных не допустят. Интересное объяснение! Ну проверьте еще три десятка гончаров — вот и будут проверенные, не разорваться же нам, в конце концов.
Ладно, что, спрашивается, загадывать на завтра, если и от сегодняшних дел голова идет кругом? Сегодня услышал, как Янмин разговаривал с Пан Дином: случайно оказался возле окна. Начало разговора я пропустил, однако с первых же слов понял, о чем речь — о проблеме, над которой работает сейчас Пан Дин. Янмин разгорячился не на шутку — плесни водой — и пар повалит от затылка. Он орал: « Поменьше гордости, Пан Дин! Не думай, не один ты решаешь эту проблему. Ты хоть представляешь себе, сколько человек — и все самых лучших профессионалов — занято сейчас тем же? «Сколько?» — спросил Пан Дин, опустив ресницы. « В общей сложности, около тысячи человек… — проговорил Янмин неожиданно спокойно (такие перепады я видел у него не раз), — так что не беспокойся: все вместе до чего-нибудь додумаетесь». Пан Дин вдруг поднял красивую голову и засверкал глазами: «Да пустяки все это… Ни до чего никто не додумается, если уж до сих пор все бродим вокруг да около с завязанными глазами»… Тут я увидел, как он взял Янмина за руку и жалобно заглянул ему в лицо: «Вот если б Вы, учитель… Тогда точно справимся!
Страница
97 из 113
97 из 113
