И настанет день третий

И надо же случиться такому глупому совпадению — именно туда ты и отправился.

— Мотивацию я уловил. Вы мне лучше расскажите, как добрались сюда? Снаружи ведь сияние такое, что даже через закрытые веки пробивает.

— Вот поэтому мы одной рукой и зажимали глаза, а другой на ощупь, по стеночке, значит. Так и добрались с божьей помощью.

От услышанного у меня сперло дыхание. Пробираться вслепую в мире безумных маньяков и свирепых убийц?! Показать всем, что ты слеп, слаб и беспомощен?! Да это все равно, что броситься в бурную реку, не умея плавать! И все ради чего? Ради моего спасения! Ну, братцы, вы даете! Ей богу не ожидал.

Сурен не заметил моего спертого дыхания и бабской растроганности, или сделал вид, что не заметил. Скорее последнее, так как он повысил голос и с бодрящими нотками сообщил:

— А Ганса мы порубили, твоим же ледорубом порубили. Извини уж за кровожадность, но выхода другого у нас просто не было.

— И сожрали?! — я скривился от рвотного позыва.

— Ты думаешь, кто-нибудь из людей, находящихся в здравом уме, на такое способен?

— Тем более без кетчупа, — хихикнул Чен.

— Выкинули, выходит, наружу, — догадался я.

— Зачем выкинули? — обиделся Сурен. — Я не идиот, чтобы следы оставлять. А, вдруг, заметит кто и начнет делать правильные выводы. Нам дополнительные проблемы ни к чему.

— Тогда где же?

— Я его в кладовую Рамиреса отволок. А потом голову кубинца отодрал и туда же подкинул. Учитывая латиноамериканский темперамент и пролетарскую злость, наш камрада от немца и костей не оставит.

— Это еще поглядеть надо, кто кого сгрызет, — невесело улыбнулся я. — У Ганса, как оказалось, башка тоже зубастая.

Я продемонстрировал свою растерзанную лодыжку. Кровь продолжала течь. Она уже залила весь башмак, и от этого тот стал темно бордового цвета. Пижонский цвет. Никогда не носил ничего подобного.

— Какая еще голова? — удивился Сурен. — Не было здесь никакой головы.

— Точно не было, — подтвердил Чен, когда мой друг бросил на него вопросительный взгляд.

— А кто же, по-вашему, меня за ногу цапнул?

— Да, странно все это, — Сурен начал оглядываться по сторонам. — Куда же она могла подеваться?

— А снаружи не приметил? Может там валяется? — поинтересовался я и, не дождавшись ответа, задал новый вопрос. — Сурен, а как ты это сделал? И Ганса по кускам таскал, и Рамиреса от стены отклепал… и все на ощупь?

— Ладно, на вот, держи. Возвращаю. — Сурен протянул мне болтающийся на резинке кусочек мутного пластика. — Видно, кстати, хреново. Как ты умудряешься все время ходить с такой штукой?

— На безрыбье и рак рыба, — отмахнулся я, надевая на шею заветный амулет. — Ты лучше скажи, как там снаружи? Фильтр то мой держал?

— Вроде ничего. Подозрительных позывов не замечалось, — пожал плечами Сурен.

— А внутри как? Куча эта золотая, не будоражит ли былых желаний?

— Смотреть, конечно, приятно, но бороться с соблазном можно. Это не то, что там, за дверью. Один взгляд… и как в омут головой.

Так-так, это хорошо. Я обдумывал слова друга. Держит, говоришь? Это очень хорошо. Значит, свечение поубавилось. Значит, золото уже не сбрасывают вниз. Значит, оно уже остывает и твердеет. Значит, скоро старатели отправятся на работу, и наступит момент, когда появятся приходящие. Ай да мы! Ай да молодцы! Уже на месте. Уже в кладовой, полной золота. А достаточно ли она полна? Неожиданная мысль охладила жар эйфории.

— А ну, ребятишки, помогите старшему по званию вновь научиться ходить, — я крепко ухватился за плечи своих компаньонов.

— Ты никак капитана первого ранга уже получил? Или может даже кого повыше? Пятнадцать лет как не виделись, срок все-таки немалый. — Сурен подхватил меня под одну руку, Чен Фу под другую.

— Повыше не успел. А три звезды в шкафу пылятся, это точно.

— А как же наш могучий военно-морской флот?

— Какой там, к бесу, флот! Цивильный я моряк. И работа у меня почти как у каботажника.

Конечно можно было еще чуток потрепаться, время позволяло, но сперва я должен был проверить… При помощи товарищей подковылял к одной из стен.

— Майна помалу!

Опустившись на колени, я попытался найти знакомую трещину в полу. Ее не оказалось. Вместо узенькой канавки вдоль стены тянулась небольшая ступенька, очень похожая на обычный плинтус сантиметров десять высотой. Ага, выходит прав я оказался! Пол действительно опустился. Знать бы только до конца ли, до упора ли? Поддерживая свою непослушную головушку, я наклонился к самому основанию ступеньки. Там тоже шла щель, и она оказалась доверху забитой пылью и грязью. Да, так и есть, эта крайняя позиция. Плита, служившая полом, ниже никогда не опускалась.

Я уже повернулся, чтобы сообщить это радостное известие своим компаньонам, но меня опередил громкий протяжный рев, похожий на паровозный гудок.