Добавить в моё избранное
373 мин, 33 сек 5463
Пейзажи с такой душой всегда остаются на полях после масштабных сражений, на заброшенных кладбищах, но было странно ощущать эту безысходную власть Серости и Смерти в месте, где долгое время жили люди.
Где-то вдалеке мерно отсчитывал удары колокол, шаги людей срастались в монотонный гул. Музыка Города была такой же серой, как и его душа.
«Серая земля, серое небо… Здесь нет ни солнца ни луны… А в тот миг когда путешественник забредает в эти края все его вещи и мысли теряют цвет, становясь белыми или черными. Наверно местные жители тоже «серые». Начисто лишены всех человеческих чувств и эмоций. Не смеются, не плачут, не переживают. Люди, которые никогда не видели заката, не могут быть иными. Им неведомы надежды и радость жизни. Оттого и подыхают от своей эпидемии, а не бегут от нее кто куда, как сделали бы на их месте все остальные. Из них могли бы получится прекрасные лжецы, настолько безжизненны их лица… Но наверно и эта возможность их мало интересует. Ненавижу серый цвет» — сплюнул Билл и принялся выискивать взглядом уходящую Дженифер.
Он чудом разглядел девушку в этом непроглядном тумане. Дженифер находилась на другом конце улицы. Она обернулся, словно почувствовав его взгляд, но затем не остановилась, а только ускорила шаг.
Билл попытался ее догнать, хотя это было и непросто. На бегу он звал ее, но Дженифер и не думала оборачиваться. Прохожие огибали Твинса стороной, в каждом движении ощущая его ЧУЖДОСТЬ, его инородность. Он грубо врывался в их серую туманную гармонию и вполне мог разрушить то хрупкое равновесие, в котором пребывали Город и его жители.
— Миссис Керол! Я же зову вас! — он подбежал к ней уже почти вплотную, когда она наконец развернулась. Из-под платка выбился локон, который, упав, закрыл ее левый глаз.
Лишний раз Твинс восхитился ее совершенно не американской красоте. И в большом городе Дженифер бы обязательно выделялась из толпы, а в этом царстве теней она просто была подобно алмазу из императорской короны, лежавшего в окружении грязных стекляшек.
— Что вам от меня нужно? Говорите быстро, пожалуйста, у меня мало времени — недовольно спросила она.
— Я только хотел узнать как мне встретиться с шерифом.
— Извините, я не могу вас проводить, — ее холодные прекрасные глаза захлопнулись, и на одной из длинных пушистых ресниц Твинс заметил капельку слезы. Она уже собирался повернуться и уйти прочь, но Твинс не дал ей этого сделать задав еще сразу несколько вопросов.
— А кто может мне в этом помочь? И чем это вы занимались пока я спал? И наконец… Почему вы плачете? — собственный хриплый голос и грубый тон, показался Твинсу вороньим карканьем в сравнении с голосом девушки. Та мелко задрожав кинулась в путанные объяснения о древнем русском обычае поминания усопших, в котором она недавно принимала участие. Сказала, что о шерифе можно спросить любого прохожего. Последний же вопрос Дженифер проигнорировала. «Как же… Древний обычай. С участием бумаги и цветных мелков фирмы «Кохинор». Я не настолько глуп, как ты полагаешь, прекрасная русская принцесса.»
— Вы врете, — спокойно произнес Твинс.
— Вру, — не стала отпираться Дженифер подавив накатившиеся непонятно от чего слезы. — но в любом случае это не ваше дело. А сейчас мне нужно навестит могилу дочери, и мне менее всего на свете хочется вместо этого общаться сейчас с вами! — не прощаясь она развернулась и быстро ушла.
Билл стоял как в воду опущенный. Да, за времена пятилетнего странствия он сильно огрубел, в придорожных кабаках Дикого Запада не очень то ценятся манеры, но вот так, буквально за несколько минут нагрубить ни за что ни про что и доктору и его сестре… Новый приступ стыда и… отчаянно подавляемой похоти. Биллу хотелось видеть Женю, вдыхать ее аромат, заглядывать ей в глаза… «Безумие! Я уже болен этой чертовой чумой! Скоро изо рта пена повалит, мать ее! Никогда такого не было, чтобы после двух минут общения мне захотелось бабу так сильно… Я определенно схожу с ума» — жестко чеканил слова внутренний голос, но упрямое сердце не желало с ним соглашаться.
За раздумьями Билла застал Капитан Гудбой, отпечатывающий строевой шаг войск образца первой войны. Его парадные ленты порвались, испачкались и колыхались грязными обрывками на ветру. Ружье у психа так никто и не забрал. Он поставил его к ноге, прямо как на военном смотре. Движения его были слишком резкие, но действительно точные. Неизвестно как он тут оказался, возможно ждал возвращения Билла уже давно.
— Она не будет тебе помогать, Бандит. У нее в сердце мертвый кусок льда. Капитана Гудбоя она тоже совсем не любит. И никого не любит. Всю любовь она отдала мужу и дочери. Капитану Гудбою ее жалко, а ей не жалко Капитана Гудбоя.
Его настырное, шепелявое бессмысленное бормотание сильно раздражало Твинса. Но кроме него, доктора, шерифа и Жени он никого в городе так и не успел узнать. Значит помощи нужно попросить именно у этого чокнутого старикашки.
Где-то вдалеке мерно отсчитывал удары колокол, шаги людей срастались в монотонный гул. Музыка Города была такой же серой, как и его душа.
«Серая земля, серое небо… Здесь нет ни солнца ни луны… А в тот миг когда путешественник забредает в эти края все его вещи и мысли теряют цвет, становясь белыми или черными. Наверно местные жители тоже «серые». Начисто лишены всех человеческих чувств и эмоций. Не смеются, не плачут, не переживают. Люди, которые никогда не видели заката, не могут быть иными. Им неведомы надежды и радость жизни. Оттого и подыхают от своей эпидемии, а не бегут от нее кто куда, как сделали бы на их месте все остальные. Из них могли бы получится прекрасные лжецы, настолько безжизненны их лица… Но наверно и эта возможность их мало интересует. Ненавижу серый цвет» — сплюнул Билл и принялся выискивать взглядом уходящую Дженифер.
Он чудом разглядел девушку в этом непроглядном тумане. Дженифер находилась на другом конце улицы. Она обернулся, словно почувствовав его взгляд, но затем не остановилась, а только ускорила шаг.
Билл попытался ее догнать, хотя это было и непросто. На бегу он звал ее, но Дженифер и не думала оборачиваться. Прохожие огибали Твинса стороной, в каждом движении ощущая его ЧУЖДОСТЬ, его инородность. Он грубо врывался в их серую туманную гармонию и вполне мог разрушить то хрупкое равновесие, в котором пребывали Город и его жители.
— Миссис Керол! Я же зову вас! — он подбежал к ней уже почти вплотную, когда она наконец развернулась. Из-под платка выбился локон, который, упав, закрыл ее левый глаз.
Лишний раз Твинс восхитился ее совершенно не американской красоте. И в большом городе Дженифер бы обязательно выделялась из толпы, а в этом царстве теней она просто была подобно алмазу из императорской короны, лежавшего в окружении грязных стекляшек.
— Что вам от меня нужно? Говорите быстро, пожалуйста, у меня мало времени — недовольно спросила она.
— Я только хотел узнать как мне встретиться с шерифом.
— Извините, я не могу вас проводить, — ее холодные прекрасные глаза захлопнулись, и на одной из длинных пушистых ресниц Твинс заметил капельку слезы. Она уже собирался повернуться и уйти прочь, но Твинс не дал ей этого сделать задав еще сразу несколько вопросов.
— А кто может мне в этом помочь? И чем это вы занимались пока я спал? И наконец… Почему вы плачете? — собственный хриплый голос и грубый тон, показался Твинсу вороньим карканьем в сравнении с голосом девушки. Та мелко задрожав кинулась в путанные объяснения о древнем русском обычае поминания усопших, в котором она недавно принимала участие. Сказала, что о шерифе можно спросить любого прохожего. Последний же вопрос Дженифер проигнорировала. «Как же… Древний обычай. С участием бумаги и цветных мелков фирмы «Кохинор». Я не настолько глуп, как ты полагаешь, прекрасная русская принцесса.»
— Вы врете, — спокойно произнес Твинс.
— Вру, — не стала отпираться Дженифер подавив накатившиеся непонятно от чего слезы. — но в любом случае это не ваше дело. А сейчас мне нужно навестит могилу дочери, и мне менее всего на свете хочется вместо этого общаться сейчас с вами! — не прощаясь она развернулась и быстро ушла.
Билл стоял как в воду опущенный. Да, за времена пятилетнего странствия он сильно огрубел, в придорожных кабаках Дикого Запада не очень то ценятся манеры, но вот так, буквально за несколько минут нагрубить ни за что ни про что и доктору и его сестре… Новый приступ стыда и… отчаянно подавляемой похоти. Биллу хотелось видеть Женю, вдыхать ее аромат, заглядывать ей в глаза… «Безумие! Я уже болен этой чертовой чумой! Скоро изо рта пена повалит, мать ее! Никогда такого не было, чтобы после двух минут общения мне захотелось бабу так сильно… Я определенно схожу с ума» — жестко чеканил слова внутренний голос, но упрямое сердце не желало с ним соглашаться.
За раздумьями Билла застал Капитан Гудбой, отпечатывающий строевой шаг войск образца первой войны. Его парадные ленты порвались, испачкались и колыхались грязными обрывками на ветру. Ружье у психа так никто и не забрал. Он поставил его к ноге, прямо как на военном смотре. Движения его были слишком резкие, но действительно точные. Неизвестно как он тут оказался, возможно ждал возвращения Билла уже давно.
— Она не будет тебе помогать, Бандит. У нее в сердце мертвый кусок льда. Капитана Гудбоя она тоже совсем не любит. И никого не любит. Всю любовь она отдала мужу и дочери. Капитану Гудбою ее жалко, а ей не жалко Капитана Гудбоя.
Его настырное, шепелявое бессмысленное бормотание сильно раздражало Твинса. Но кроме него, доктора, шерифа и Жени он никого в городе так и не успел узнать. Значит помощи нужно попросить именно у этого чокнутого старикашки.
Страница
14 из 99
14 из 99
