Добавить в моё избранное
373 мин, 33 сек 5513
Липкие ладони легли Биллу на плечи, надавили, но он сбросил их, отплыл подальше. С ужасом наблюдая, как захлебывается это непонятное бритое существо, как оно борется с кровавой жижей. Наконец бритый погрузился совсем, даже скрюченная рука его ушла куда-то вниз, ушла, сжимаясь и разжимаясь судорожно, словно пытаясь
уцепиться за воздух.
— У-о-ох!!! А-а-ах.
Страшней всего были эти вздохи и выдохи, от них несло чем-то нечеловеческим, жутким. И Твинс не стал выжидать, он поплыл к ближайшей каменной стене. В тягучей липкой крови плыть было невыносимо тяжело, каждый фут давался с трудом. Но он плыл. Он не хотел опять погружаться в этот жидкий ад. Сотни, тысячи бритых тянулись к нему. Каждый плыл как умел кто-то по-собачьи, кто-то широко и уверенно размахивая руками. И чувствовалось, что эти трупы или полутрупы неистово и страстно желают продлить свое существование, что они готовы до последнего издыхания бороться за каждую минуту бытия. Многие топили друг друга, взбирались на плечи, погружая несчастного вниз, карабкались по спинам, наступали на головы, некоторым удавалось даже почти вырваться из жижи. Но, сверкнув в мрачном воздухе мокрым обагренным кровью телом, они, тут же погружались в море. Кто-то из них тонул сам, без всякой помощи извне. Твинс старался держаться подальше от бритых, но это удавалось не всегда. Он увертывался, выскальзывал, не делая даже временной задержки. «Пусть эти нелюди сами выкарабкиваются, пусть сами плывут. Я не плот!» — вертелось у него в голове. Стена вырастала прямо на глазах. Это была какая-то неестественная, ненормальная стена. Ее будто слепили из той же загустевшей сукровицы и коросты. Билл видел крутые скользкие обрывы, видел плоскую площадку далеко наверху. И еще он видел, как пытаются выбраться первые из подплывших к ней. Они изо всех сил цеплялись за болотистые берега, карабкались вверх, тянулись, рвались, но соскальзывали, уходили с головами в жижу. Гладкая каменная поверхность возвышалась ледяной неприступной горой над красным морем. Кто-то совсем рядом забился в судорогах, пошел ко дну, обдавая всех вокруг брызгами, которые попали Твинсу на лицо, и он утерся рукавом, стараясь не облизываться. Он ненавидел этот сладко-соленый, металлический привкус густой крови. Его чуть не вывернуло наизнанку. Но, наверное, уже нечем было выворачивать, все-таки Билл, если верить брату ничего не ел последние сорок дней. «Прямо как хренов Иисус в пустыне» — истерично засмеялся он, вспомнив как городской священник когда-то, еще в детстве, показывал ему Евангелие с иллюстрациями.
Подплыв ближе, он, не щадя пальцев и ногтей, со всей силы ударил руками в слизистый багровый ил покрывший стену толстым слоем. Пальцы погрузились глубоко, но тут же что-то там внутри зачмокало, зачавкало, вытолкнуло пальцы обратно, и Твинс сорвался вниз, прямо на подплывающих бритых. Оттолкнулся ногами от холодных скользких тел, снова погрузил пальцы в ил. Полез наверх. Это была невыносимая пытка. Каждый дюйм давался с боем. Четырежды он срывался, соскальзывал, погружался с головой в кровь. И всякий раз его захлестывал ужас. Он выныривал. И опять лез. Вверх. Вперед, на штурм этой неприступной Башни. На пятый раз он дотянулся рукой до плоской площадки уступа, вцепился в край. Но в это время кто-то ухватил его за щиколотку. И он опять полетел вниз — полетел спиной, размахивая руками и ногами, крича, разбрызгивая красную, пузырящуюся слюну. Он долго отдыхал, держась на поверхности, стараясь не попадаться под руки бритым, вскальзывая из их мощных объятий. Потом полез снова. На этот раз он сам вцепился тощую лодыжку одного из забравшихся высоко стонущих людей и рванул ее на себя. И этого рывка хватило: несчастный полетел вниз, а Билл забросил обе руки на край площадки, подтянулся…
Все! Наконец-то он был наверху. Отдышавшись и откашлявшись, Твинс попытался приподняться, но колени мелко подрагивали и не могли разогнуться. Он плашмя рухнул на землю. Все волосы слиплись, кожа покрылась смрадной пленкой. Из глубокой шахты продолжали доноситься крики и стоны тысячи глоток. «Бритые… Это заключенные… Конечно, Тюрьма Толука… Местные добрые надзиратели и спятивший Шериф выкидывали их туда целыми пачками… Они уже мертвы… Или еще только будут мертвы… Не важно, главное что я здесь. И я не мертв… И мне надо срочно отсюда убираться, ведь люди в красных балахонах могут появится здесь в любую секунду… сейчас»… — Билл так и не смог оторвать тела от земли, на подъем ушло слишком много сил. Тогда он просто пополз по длинному, освещенному лишь тусклыми факелами коридору, оставляя за собой алый склизкий след. Так как ему уже довелось побывать здесь в виде призрака, он без труда вспомнил расположение всех ходов и поворотов. Блуждая по узким туннелям, потихонечку вставая на ноги, опираясь на стены, Твинс так и не встретил ни одного шахтера или фанатика. И он был несказанно этому рад. Периодически ему подсказывал верное направление снова очнувшийся Уильям.
уцепиться за воздух.
— У-о-ох!!! А-а-ах.
Страшней всего были эти вздохи и выдохи, от них несло чем-то нечеловеческим, жутким. И Твинс не стал выжидать, он поплыл к ближайшей каменной стене. В тягучей липкой крови плыть было невыносимо тяжело, каждый фут давался с трудом. Но он плыл. Он не хотел опять погружаться в этот жидкий ад. Сотни, тысячи бритых тянулись к нему. Каждый плыл как умел кто-то по-собачьи, кто-то широко и уверенно размахивая руками. И чувствовалось, что эти трупы или полутрупы неистово и страстно желают продлить свое существование, что они готовы до последнего издыхания бороться за каждую минуту бытия. Многие топили друг друга, взбирались на плечи, погружая несчастного вниз, карабкались по спинам, наступали на головы, некоторым удавалось даже почти вырваться из жижи. Но, сверкнув в мрачном воздухе мокрым обагренным кровью телом, они, тут же погружались в море. Кто-то из них тонул сам, без всякой помощи извне. Твинс старался держаться подальше от бритых, но это удавалось не всегда. Он увертывался, выскальзывал, не делая даже временной задержки. «Пусть эти нелюди сами выкарабкиваются, пусть сами плывут. Я не плот!» — вертелось у него в голове. Стена вырастала прямо на глазах. Это была какая-то неестественная, ненормальная стена. Ее будто слепили из той же загустевшей сукровицы и коросты. Билл видел крутые скользкие обрывы, видел плоскую площадку далеко наверху. И еще он видел, как пытаются выбраться первые из подплывших к ней. Они изо всех сил цеплялись за болотистые берега, карабкались вверх, тянулись, рвались, но соскальзывали, уходили с головами в жижу. Гладкая каменная поверхность возвышалась ледяной неприступной горой над красным морем. Кто-то совсем рядом забился в судорогах, пошел ко дну, обдавая всех вокруг брызгами, которые попали Твинсу на лицо, и он утерся рукавом, стараясь не облизываться. Он ненавидел этот сладко-соленый, металлический привкус густой крови. Его чуть не вывернуло наизнанку. Но, наверное, уже нечем было выворачивать, все-таки Билл, если верить брату ничего не ел последние сорок дней. «Прямо как хренов Иисус в пустыне» — истерично засмеялся он, вспомнив как городской священник когда-то, еще в детстве, показывал ему Евангелие с иллюстрациями.
Подплыв ближе, он, не щадя пальцев и ногтей, со всей силы ударил руками в слизистый багровый ил покрывший стену толстым слоем. Пальцы погрузились глубоко, но тут же что-то там внутри зачмокало, зачавкало, вытолкнуло пальцы обратно, и Твинс сорвался вниз, прямо на подплывающих бритых. Оттолкнулся ногами от холодных скользких тел, снова погрузил пальцы в ил. Полез наверх. Это была невыносимая пытка. Каждый дюйм давался с боем. Четырежды он срывался, соскальзывал, погружался с головой в кровь. И всякий раз его захлестывал ужас. Он выныривал. И опять лез. Вверх. Вперед, на штурм этой неприступной Башни. На пятый раз он дотянулся рукой до плоской площадки уступа, вцепился в край. Но в это время кто-то ухватил его за щиколотку. И он опять полетел вниз — полетел спиной, размахивая руками и ногами, крича, разбрызгивая красную, пузырящуюся слюну. Он долго отдыхал, держась на поверхности, стараясь не попадаться под руки бритым, вскальзывая из их мощных объятий. Потом полез снова. На этот раз он сам вцепился тощую лодыжку одного из забравшихся высоко стонущих людей и рванул ее на себя. И этого рывка хватило: несчастный полетел вниз, а Билл забросил обе руки на край площадки, подтянулся…
Все! Наконец-то он был наверху. Отдышавшись и откашлявшись, Твинс попытался приподняться, но колени мелко подрагивали и не могли разогнуться. Он плашмя рухнул на землю. Все волосы слиплись, кожа покрылась смрадной пленкой. Из глубокой шахты продолжали доноситься крики и стоны тысячи глоток. «Бритые… Это заключенные… Конечно, Тюрьма Толука… Местные добрые надзиратели и спятивший Шериф выкидывали их туда целыми пачками… Они уже мертвы… Или еще только будут мертвы… Не важно, главное что я здесь. И я не мертв… И мне надо срочно отсюда убираться, ведь люди в красных балахонах могут появится здесь в любую секунду… сейчас»… — Билл так и не смог оторвать тела от земли, на подъем ушло слишком много сил. Тогда он просто пополз по длинному, освещенному лишь тусклыми факелами коридору, оставляя за собой алый склизкий след. Так как ему уже довелось побывать здесь в виде призрака, он без труда вспомнил расположение всех ходов и поворотов. Блуждая по узким туннелям, потихонечку вставая на ноги, опираясь на стены, Твинс так и не встретил ни одного шахтера или фанатика. И он был несказанно этому рад. Периодически ему подсказывал верное направление снова очнувшийся Уильям.
Страница
64 из 99
64 из 99
