Добавить в моё избранное
373 мин, 33 сек 5518
Чайки, совы, вороны и еще множество невиданных птиц заполонили своими телами небо. «Они бегут к Новому Миру… Они бегут к своей Матери… К той, о которой помнит их кровь, чей голос так давно уже забыт людьми. Откуда они только взялись? В этих местах ведь не было никаких диких животных!» — грандиозный исход зверей испугал Твинса даже больше, чем преградившие дорогу хищники. Постояв еще немного, он влился в эту чудную колону, в этот шевелящийся поток спин, хвостов и морд. Снег будто расступался в стороны перед животными. Они втаптывали его в землю так плотно, что нельзя было различить ни одного из многочисленных следов.
Дойдя с этим мохнатым кортежем до Городских ворот, Билл увидел, что звери совершенно беспрепятственно заполняют Город, увидел эти как всегда пустые, тонувшие в Тумане улицы. Животные собирались у главной площади, где мирно ложились на снег. Там рядом спокойно спали волк и олененок. Ни один человек не пытался хоть как-нибудь этому воспрепятствовать. Газовые фонари все до одного были погашены. Город был завален чуть ли не до самых крыш, но люди все также сидели по своим норам, забив щели деревянных стен каким-то тряпьем, чтобы не докучал морозный воздух. «Как можно так жить? Они что, не видят, что твориться? Или они уже все тут передохли? Их перерезали красные фанатики? А может быть… Мать, уже пришла в этот мир? ЧЕРТ!» — Твинс зашагал быстрее, огибая уверенной поступью то одного, то другого попавшегося ему на пути зверя. Птицы плотно облепили крыши и беспокойно галдели. С разных улиц доносился волчий вой. Это не было бы так невыносимо, если б раздавался хоть один звук, напоминающий о том, что тут живут ( жили? ) люди. «Может быть они все и умерли, но мы с тобою братец точно бессмертные. Нас не берет ни Пламя, ни Холод, ни Тьма, ни копья фанатиков, ни зубы волков! Похоже, что мы теперь в одном клубе с Мафусаилом и Винсентом! А? Впрочем, по-другому и быть не может, ведь пока не завершена Месть, мы не имеем права покинуть этот спятивший мир.» — вид долгожданного Города веселил Уильяма. Билл же не был сейчас так весел. «К черту бессмертие! К черту Месть! Сейчас надо думать о Спасении… Надо найти Шерифа и грохнуть его, но перед смертью, он должен выдать расположение Анжелики. Совсем скоро этот спятивший мир треснет, как переспелый арбуз… Куда идти? Звезда уже не в силах мне помочь, мне нужно обратиться к людям. К влиятельным в Городе людям. И еще мне нужно оружие,» — Твинс заметил как из Тумана выплывают верхушки Городской Ратуши и Собора. «Отлично! Мне нужен Мэр или Бернс… Впрочем, я ничего не знаю о первом и слишком уж хорошо понимаю, чем меня встретит второй. Но официально первое Городское лицо все же именно Мэр, а не преподобный, стало быть надо заручиться его поддержкой. А если не поверит? Не важно, стоит попробовать. К тому же отыскать у него оружие будет куда проще, чем в Храме. Надеюсь не все надзиратели встали на сторону Редлоу… Твою мать, какого черта я не знаю где сейчас Винсент!» — и он почти бегом направился к Ратуше.
Звери все метались по площади из стороны в сторону, мирный сон напал далеко не на всех. Переступая через крабов и прочую ползающую мразь, Твинс чертыхаясь подобрался к массивным, но сейчас едва держащимся на петлях, дверям Городского Собрания. Войдя он сильно удивился, обнаружив внутри разруху и запустение, даже большую чем во всем остальном Тихом Холме. Мэр, по всей видимости, очень завидовал Королю Белой Клаудии и пытался обставить свое жилище на изысканно-роскошный манер, но средств, фантазии и вкуса у безымянного мэра хватило лишь на то, чтобы обтянуть громоздкую мебель ярко кричащими тканями, да подвесить под потолок главного зала массивную хрустальную люстру. «Как его хоть зовут то? И что я скажу? Здравствуйте, мистер мэр! Я бродяга Билли Твинс, дайте мне, пожалуйста, многозарядную винтовку и вооруженный отряд, а еще позвольте свернуть шею вашему шерифу-демону, иначе мир сожрет кошмарная, всесильная Мать… Бред! Но что еще остается? Не к пастору же бежать?» — но с каждым шагом по пыльному залу второй вариант казался Биллу все более привлекательным. Он несколько раз окликнул слуг, громко спрашивал «Есть кто живой? Есть кто дома?», но гладкие грязные стены отвечали равнодушным молчанием. В зале было так темно, что едва можно было различить очертания мебели. Все окна были закрыты плотной материей, а в камин не поджигали уже лет сто. В этой давящей тьме Твинсу то и дело мерещились какие-то надписи на стенах, чей-то жалкий шепот, отчаянно лебезящий: «Я не буду никому мешать… Я не буду никому мешать, только дайте еще этого вашего зелья… Я не буду вмешиваться… Не буду мешать»… Казалось, что ему слышится голос хозяина, чью душу впитал в себя дом.
Около холодного камина, Билл ненадолго задержался. Прямо над ним висела картина, которая даже в темноте поразила его своей УЗНАВАЕМОСТЬЮ. На этом широком полотне в грубой раме был изображен Он. Палач. Кзулчибара. Тот, кого в городе называли Стивен Редлоу. За его спиной болтались на кольях люди, и серое небо безучастно наблюдало за их агонией.
Дойдя с этим мохнатым кортежем до Городских ворот, Билл увидел, что звери совершенно беспрепятственно заполняют Город, увидел эти как всегда пустые, тонувшие в Тумане улицы. Животные собирались у главной площади, где мирно ложились на снег. Там рядом спокойно спали волк и олененок. Ни один человек не пытался хоть как-нибудь этому воспрепятствовать. Газовые фонари все до одного были погашены. Город был завален чуть ли не до самых крыш, но люди все также сидели по своим норам, забив щели деревянных стен каким-то тряпьем, чтобы не докучал морозный воздух. «Как можно так жить? Они что, не видят, что твориться? Или они уже все тут передохли? Их перерезали красные фанатики? А может быть… Мать, уже пришла в этот мир? ЧЕРТ!» — Твинс зашагал быстрее, огибая уверенной поступью то одного, то другого попавшегося ему на пути зверя. Птицы плотно облепили крыши и беспокойно галдели. С разных улиц доносился волчий вой. Это не было бы так невыносимо, если б раздавался хоть один звук, напоминающий о том, что тут живут ( жили? ) люди. «Может быть они все и умерли, но мы с тобою братец точно бессмертные. Нас не берет ни Пламя, ни Холод, ни Тьма, ни копья фанатиков, ни зубы волков! Похоже, что мы теперь в одном клубе с Мафусаилом и Винсентом! А? Впрочем, по-другому и быть не может, ведь пока не завершена Месть, мы не имеем права покинуть этот спятивший мир.» — вид долгожданного Города веселил Уильяма. Билл же не был сейчас так весел. «К черту бессмертие! К черту Месть! Сейчас надо думать о Спасении… Надо найти Шерифа и грохнуть его, но перед смертью, он должен выдать расположение Анжелики. Совсем скоро этот спятивший мир треснет, как переспелый арбуз… Куда идти? Звезда уже не в силах мне помочь, мне нужно обратиться к людям. К влиятельным в Городе людям. И еще мне нужно оружие,» — Твинс заметил как из Тумана выплывают верхушки Городской Ратуши и Собора. «Отлично! Мне нужен Мэр или Бернс… Впрочем, я ничего не знаю о первом и слишком уж хорошо понимаю, чем меня встретит второй. Но официально первое Городское лицо все же именно Мэр, а не преподобный, стало быть надо заручиться его поддержкой. А если не поверит? Не важно, стоит попробовать. К тому же отыскать у него оружие будет куда проще, чем в Храме. Надеюсь не все надзиратели встали на сторону Редлоу… Твою мать, какого черта я не знаю где сейчас Винсент!» — и он почти бегом направился к Ратуше.
Звери все метались по площади из стороны в сторону, мирный сон напал далеко не на всех. Переступая через крабов и прочую ползающую мразь, Твинс чертыхаясь подобрался к массивным, но сейчас едва держащимся на петлях, дверям Городского Собрания. Войдя он сильно удивился, обнаружив внутри разруху и запустение, даже большую чем во всем остальном Тихом Холме. Мэр, по всей видимости, очень завидовал Королю Белой Клаудии и пытался обставить свое жилище на изысканно-роскошный манер, но средств, фантазии и вкуса у безымянного мэра хватило лишь на то, чтобы обтянуть громоздкую мебель ярко кричащими тканями, да подвесить под потолок главного зала массивную хрустальную люстру. «Как его хоть зовут то? И что я скажу? Здравствуйте, мистер мэр! Я бродяга Билли Твинс, дайте мне, пожалуйста, многозарядную винтовку и вооруженный отряд, а еще позвольте свернуть шею вашему шерифу-демону, иначе мир сожрет кошмарная, всесильная Мать… Бред! Но что еще остается? Не к пастору же бежать?» — но с каждым шагом по пыльному залу второй вариант казался Биллу все более привлекательным. Он несколько раз окликнул слуг, громко спрашивал «Есть кто живой? Есть кто дома?», но гладкие грязные стены отвечали равнодушным молчанием. В зале было так темно, что едва можно было различить очертания мебели. Все окна были закрыты плотной материей, а в камин не поджигали уже лет сто. В этой давящей тьме Твинсу то и дело мерещились какие-то надписи на стенах, чей-то жалкий шепот, отчаянно лебезящий: «Я не буду никому мешать… Я не буду никому мешать, только дайте еще этого вашего зелья… Я не буду вмешиваться… Не буду мешать»… Казалось, что ему слышится голос хозяина, чью душу впитал в себя дом.
Около холодного камина, Билл ненадолго задержался. Прямо над ним висела картина, которая даже в темноте поразила его своей УЗНАВАЕМОСТЬЮ. На этом широком полотне в грубой раме был изображен Он. Палач. Кзулчибара. Тот, кого в городе называли Стивен Редлоу. За его спиной болтались на кольях люди, и серое небо безучастно наблюдало за их агонией.
Страница
68 из 99
68 из 99
