Добавить в моё избранное
373 мин, 33 сек 5534
Дочерью света и наследницей Царства Твоего, чтобы по заповедям Твоим пожив, и сохранив печать нерушимой, и одежду соблюдя незапятнанной, достигла она блаженства святых во Царстве Твоем. Аминь. — затем Бернс обратил Ведьму лицом к толпе и не без наслаждения сорвав с нее одежды твердо и отчетливо прошептал ей прямо на ухо. — Отрекаешься ли от Сатаны, и от всех дел его, и от всех ангелов его, и от всего служения его, и от всей гордыни его? — Керол, не стесняясь своей наготы нагло, и громко рассмеялась над его словами:
— Истинный Бог, не может быть седым и бородатым! — крикнула она в толпу. — Истинный Бог эта Женщина. Великая Мать. А вы все погрязли в собственной слепоте и не слышите ее голоса. Я ни за что не отрекусь от своей Веры, ведь тот путь, что ты мне предлагаешь — это и есть подлинный путь Сатаны. Я отрекаюсь от ВАШЕГО Бога! Слышите, вы, трусы, ничтожества, слабаки! Я отрекаюсь от ВАШЕГО Бога, и ничто в целом мире не сможет заставить меня отречься от Матери! — эта была минута ее ликования, ее превосходства над всеми обступившими ее дом христианами. Где-то вдалеке из Тумана выступили фигуры индейцев. Они давно уже наблюдали за происходящим, не вмешиваясь, словно ждали чего-то. Ждали гибели той, что могла обратить их нелепую победу в поражение.
Твинс схватился за голову: «Что же она делает? Она ХОЧЕТ этой смерти, она специально их злит! Господи, как же остановить все это»… Его рука сама метнулась к оружию. Билл направил верный кольт прямо на затылок святого отца, который уже собирался одним резким и точным движением сломать Ведьме шею… а точнее свершить богоугодную казнь, без пролития крови…
— Отпусти ее, чертов фанатик! Разве ты не видишь, что ее смерть, только сделает тебя побежденным? Мы должны остановить этот Хаос, но не так, Бернс, не так… — ствол упирался прямо в толстый затылок преподобного. Но Карл поборол в себе страх смерти уже очень давно.
— Она сама отреклась от Господа, чужак. Ты слышал это. У меня просто нет Выбора. Убери револьвер, и может быть у тебя еще останется шанс… — прогудел он. Теперь стало заметно, что индейцы подходили все ближе. Кажется, они целили из ружей в троих людей, стоящих на лестнице.
— Нет, — нервно сглотнув, сказал Твинс. Напряжение снова передалось его руке, Уильям не пытался завладеть его телом как раньше, он лишь сожалеюще и пренебрежительно вздыхал, укоряя брата, за этот пафосный жест. Со смертью Шатерхенда, Уильяма вообще перестал интересовать окружающий мир.
— ДА! — вскрикнула обнаженная Керол и с неожиданной прытью быстро вырвалась из сильных рук Карла и прыгнула в растревоженную ее наготой толпу. Люди накинулись на нее со всех сторон, принялись выкручивать руки, пинать, дергать за волосы, даже кусали и грызли, ненавистную русскую. Индейцы опустили ружья и хором заголосили какой-то ликующий боевой клич, напоминающий не то уханье сов, не то волчий вой.
— Никакой крови! Никакой крови! Тащите сюда веревку скорее! — отмахнувшись от кольта, как он назойливой мухи, ринулся к людям священник. Но даже он, их признанный лидер, не мог сдержать накопившуюся в людях злобу, что уж было говорить о бессмысленно палящем в воздух Билле. «Опять кинешься укорять себя, братец, но и в этой смерти нет твоей вины. Это же было чистой воды самоубийство! Билли, мы ничего не могли поделать, она сама выбрала такой финал» — голос Уильяма был каким-то усталым и изможденным. Брат больше ничего не хотел, никуда не подгонял Твинса. Он словно впал в оцепенение, в глубокую апатичную спячку. Билл сел на лестнице и пустыми глазами уставился на то, как бесновались шахтеры и трясли в воздухе ружьями индейцы. На то, как огонь переползал с одного дома на другой, на то, как где-то вдали убегали прочь недобитые культисты, стремясь поскорее сбросить с себя ставшие уже ненужными и опасными балахоны. Как в беззвездном, заснеженном небе расцветало огромное Новое Солнце, не дающее тепла и благостного цвета. Люди получили от Ведьмы, то что хотели, но их лица не озарялись искренней радостью. Слишком уж чуждым было это Светило. «Новый Мир уже здесь… Я не смог это остановить… Я не вернулся к Анжелике… Прости, смелая бедная девочка… Прости»….
Увлеченные убийством христиане не заметили, как к ним медленно подошел бледный как мел доктор Николай. Он был одет все в тот же заляпанный засохшей кровью халат. Его губы затряслись, глаза расширились, когда он увидел, что происходило с его униженной и раздавленной сестрой. Преподобный как раз накинул ей на шею грубую, калечащую кожу веревку и принялся душить отступницу с истинно инквизиторским упоением. Он голосил о том, что Солнце все-таки вернулось, голосил, что Новое Небо уже здесь. Но он не видел, как люди один за ним отступают от растерзанной Керол, покидают его, переминаясь с ноги на ногу и боясь встретиться взглядом с Морозовым. Врача любили и уважали в Городе, но как-то позабыли об этой любви и уважении, когда дело дошло до суда над Ведьмой.
— Истинный Бог, не может быть седым и бородатым! — крикнула она в толпу. — Истинный Бог эта Женщина. Великая Мать. А вы все погрязли в собственной слепоте и не слышите ее голоса. Я ни за что не отрекусь от своей Веры, ведь тот путь, что ты мне предлагаешь — это и есть подлинный путь Сатаны. Я отрекаюсь от ВАШЕГО Бога! Слышите, вы, трусы, ничтожества, слабаки! Я отрекаюсь от ВАШЕГО Бога, и ничто в целом мире не сможет заставить меня отречься от Матери! — эта была минута ее ликования, ее превосходства над всеми обступившими ее дом христианами. Где-то вдалеке из Тумана выступили фигуры индейцев. Они давно уже наблюдали за происходящим, не вмешиваясь, словно ждали чего-то. Ждали гибели той, что могла обратить их нелепую победу в поражение.
Твинс схватился за голову: «Что же она делает? Она ХОЧЕТ этой смерти, она специально их злит! Господи, как же остановить все это»… Его рука сама метнулась к оружию. Билл направил верный кольт прямо на затылок святого отца, который уже собирался одним резким и точным движением сломать Ведьме шею… а точнее свершить богоугодную казнь, без пролития крови…
— Отпусти ее, чертов фанатик! Разве ты не видишь, что ее смерть, только сделает тебя побежденным? Мы должны остановить этот Хаос, но не так, Бернс, не так… — ствол упирался прямо в толстый затылок преподобного. Но Карл поборол в себе страх смерти уже очень давно.
— Она сама отреклась от Господа, чужак. Ты слышал это. У меня просто нет Выбора. Убери револьвер, и может быть у тебя еще останется шанс… — прогудел он. Теперь стало заметно, что индейцы подходили все ближе. Кажется, они целили из ружей в троих людей, стоящих на лестнице.
— Нет, — нервно сглотнув, сказал Твинс. Напряжение снова передалось его руке, Уильям не пытался завладеть его телом как раньше, он лишь сожалеюще и пренебрежительно вздыхал, укоряя брата, за этот пафосный жест. Со смертью Шатерхенда, Уильяма вообще перестал интересовать окружающий мир.
— ДА! — вскрикнула обнаженная Керол и с неожиданной прытью быстро вырвалась из сильных рук Карла и прыгнула в растревоженную ее наготой толпу. Люди накинулись на нее со всех сторон, принялись выкручивать руки, пинать, дергать за волосы, даже кусали и грызли, ненавистную русскую. Индейцы опустили ружья и хором заголосили какой-то ликующий боевой клич, напоминающий не то уханье сов, не то волчий вой.
— Никакой крови! Никакой крови! Тащите сюда веревку скорее! — отмахнувшись от кольта, как он назойливой мухи, ринулся к людям священник. Но даже он, их признанный лидер, не мог сдержать накопившуюся в людях злобу, что уж было говорить о бессмысленно палящем в воздух Билле. «Опять кинешься укорять себя, братец, но и в этой смерти нет твоей вины. Это же было чистой воды самоубийство! Билли, мы ничего не могли поделать, она сама выбрала такой финал» — голос Уильяма был каким-то усталым и изможденным. Брат больше ничего не хотел, никуда не подгонял Твинса. Он словно впал в оцепенение, в глубокую апатичную спячку. Билл сел на лестнице и пустыми глазами уставился на то, как бесновались шахтеры и трясли в воздухе ружьями индейцы. На то, как огонь переползал с одного дома на другой, на то, как где-то вдали убегали прочь недобитые культисты, стремясь поскорее сбросить с себя ставшие уже ненужными и опасными балахоны. Как в беззвездном, заснеженном небе расцветало огромное Новое Солнце, не дающее тепла и благостного цвета. Люди получили от Ведьмы, то что хотели, но их лица не озарялись искренней радостью. Слишком уж чуждым было это Светило. «Новый Мир уже здесь… Я не смог это остановить… Я не вернулся к Анжелике… Прости, смелая бедная девочка… Прости»….
Увлеченные убийством христиане не заметили, как к ним медленно подошел бледный как мел доктор Николай. Он был одет все в тот же заляпанный засохшей кровью халат. Его губы затряслись, глаза расширились, когда он увидел, что происходило с его униженной и раздавленной сестрой. Преподобный как раз накинул ей на шею грубую, калечащую кожу веревку и принялся душить отступницу с истинно инквизиторским упоением. Он голосил о том, что Солнце все-таки вернулось, голосил, что Новое Небо уже здесь. Но он не видел, как люди один за ним отступают от растерзанной Керол, покидают его, переминаясь с ноги на ногу и боясь встретиться взглядом с Морозовым. Врача любили и уважали в Городе, но как-то позабыли об этой любви и уважении, когда дело дошло до суда над Ведьмой.
Страница
84 из 99
84 из 99
