Добавить в моё избранное
343 мин, 22 сек 6699
А читал я всё, что проходило через мои руки; неудивительно, что через полгода торговли я мог изложить положения любой существующей ереси даже лучше, чем её основатели.
С ним меня свела книга «Семнадцать Светильников» — её автора утопили где-то на Камате. Тот экземпляр, что попал ко мне, был, наверное, единственным — ужасающая авторская рукопись, просто чёрная от помарок. Я обещал её другому клиенту, но тут подвернулся он и предложил такую цену, что я сразу понял — он не из заурядных смакователей запретного.
Он жил на окраине столицы, в симпатичном двухэтажном домике с круглой прихожей, похожей на колодец. Происходил, похоже, из обедневших, молодым служил в тяжёлой коннице, а теперь вышел в отставку и решил посвятить себя запретным наукам. Я не знал, какая у него библиотека — такие вещи никогда не показывают — но сразу понял, что изрядная. Такие люди относятся серьёзно ко всему.
Надо сказать, что моя библиотека была целиком в голове. Перекупщики вроде меня держали у себя, как правило, только одну книгу — тогда был шанс оправдаться, что ты её просто нашёл и ни слухом ни духом насчёт запрета. В первый раз такое проходило, особенно если плакать и каяться. Так вот, книга у меня была одна, а все прочие я просто знал, где можно найти, целиком или хотя я бы кусочками, и при случае принимал на них заказы. Согласен, метод ненадежный и медленный, но и торговал-то я не бакалеей! Даже в букинистиках, плативших страже ежемесячную дань и хранивших только детские вещички, продавали поштучно и от случая к случаю.
Клиент (старик он был ещё крепкий, разве что ощутимо хромал — думаю, от какого стародавнего ранения) чуть ли не обнюхал каждую страницу, остался доволен, и уже за обедом, отослав слугу, сделал новый заказ. Речь шла о «Книге Белой Богини», с полгода до того наделавшей изрядно шороху и прошедшей в том числе и через мои руки. Книженция была капитальная и очень похоже, что подлинная — а это в нашей торговле что-то, да значит.
— Подлинная, — высокая недоверчиво склонила голову, — Что значит — подлинная?
— Подлинная — значит, подлинная. Когда я только начинал, тоже сначала не верил. Потом прошло. Я, если честно, так и не разобрался что там, и как, хотя основные книги у меня в голове до сих пор.
Несомненно, в этой книге была власть, хотя я бы не смог сказать, в чём она проявлялась. Может, это власть над природой вроде той, что многие имеют над людьми — знаете такое? Не потому что выше или важнее, а просто за счёт умения командовать, приказывать так, что возражений просто не возникнет. Или наоборот, это сила двигать именно людьми, настолько сильная, что… Кто его знает, в их проклятых книгах про это как раз ничего нет, там только диаграммы да формулы. Так вот, от многих моих клиентов этой силой прямо-таки пахло. Сидит перед тобой такой, по-обычному, но ты знаешь: он, если захочет, может из тебя душу голыми руками вынуть. Достанет, посмотрит, подержит на открытой ладони — а потом сожмёт пальцы…
Этот тоже был из них; не знаю, где он научился. Может, на войне? Есть такие люди, говорю же, их просто невозможно не слушаться. Они скажут — и сто, двести, тысяча падают в смерть, не задумавшись, почему. Вот и он был такой, из тех, кто превращает тебя в верную кусачую собаку. Рядом с ним как-то сразу, без слов понимаешь, что хоть враги и рядом, всё будет хорошо. Всё будет хорошо и безопасно, ДО ТЕХ ПОР, ПОКА ТЫ БУДЕШЬ ЕМУ ПОДЧИНЯТЬСЯ.
Я не знаю, что происходит, когда два таких вожака сходятся вместе. Может, начинается грохот и летят молнии, как это бывает, когда в небесах столкнутся грозовые тучи. Или у них есть некий договор, меморандум, если хотите, что своих не трогать и не бить, а просто приветствовать и сдержанно улыбаться, как и положено между равными? Кто его знает. Сам я — не такой. Скорее я пёс, верный и покорный, один из тех, кто так им нужен, чтобы почувствовать своё существование.
Отношения, однако, были тогда чисто торговыми. Он — я, кажется, уже говорил, — дал заказ на «Книгу Белой Богини». Замечательная копия, очень любовно переписанная, в переплёте белой кожи и с отличными медными застёжками. Примерно за два месяца до нашего разговора, что она всё-таки попала в не те руки и эти руки её сожгли. Ребята вроде меня в один голос говорили о росте спроса на отрывки — едва ли наши клиенты смирятся с потерей такого ценного издания, — а я каждый вечер листал её в памяти и почему-то очень радовался своему упрямству — чтобы успеть усвоить последние разделы, я затянул продажу дня на три. Но радость была невинная, вроде первой любви — радость от куска пирога, остальную часть которого съели другие.
— Значит, вы не применяли своих познаний на практике?
— Что вы, что вы, — старик опять замахал руками — похоже, он любил этот жест с детства, — Какой там! У меня и времени-то не было со всем ознакомиться. Я либо учил, либо по делам бегал. Ведь торговля времени требует, особенно нелегальная.
С ним меня свела книга «Семнадцать Светильников» — её автора утопили где-то на Камате. Тот экземпляр, что попал ко мне, был, наверное, единственным — ужасающая авторская рукопись, просто чёрная от помарок. Я обещал её другому клиенту, но тут подвернулся он и предложил такую цену, что я сразу понял — он не из заурядных смакователей запретного.
Он жил на окраине столицы, в симпатичном двухэтажном домике с круглой прихожей, похожей на колодец. Происходил, похоже, из обедневших, молодым служил в тяжёлой коннице, а теперь вышел в отставку и решил посвятить себя запретным наукам. Я не знал, какая у него библиотека — такие вещи никогда не показывают — но сразу понял, что изрядная. Такие люди относятся серьёзно ко всему.
Надо сказать, что моя библиотека была целиком в голове. Перекупщики вроде меня держали у себя, как правило, только одну книгу — тогда был шанс оправдаться, что ты её просто нашёл и ни слухом ни духом насчёт запрета. В первый раз такое проходило, особенно если плакать и каяться. Так вот, книга у меня была одна, а все прочие я просто знал, где можно найти, целиком или хотя я бы кусочками, и при случае принимал на них заказы. Согласен, метод ненадежный и медленный, но и торговал-то я не бакалеей! Даже в букинистиках, плативших страже ежемесячную дань и хранивших только детские вещички, продавали поштучно и от случая к случаю.
Клиент (старик он был ещё крепкий, разве что ощутимо хромал — думаю, от какого стародавнего ранения) чуть ли не обнюхал каждую страницу, остался доволен, и уже за обедом, отослав слугу, сделал новый заказ. Речь шла о «Книге Белой Богини», с полгода до того наделавшей изрядно шороху и прошедшей в том числе и через мои руки. Книженция была капитальная и очень похоже, что подлинная — а это в нашей торговле что-то, да значит.
— Подлинная, — высокая недоверчиво склонила голову, — Что значит — подлинная?
— Подлинная — значит, подлинная. Когда я только начинал, тоже сначала не верил. Потом прошло. Я, если честно, так и не разобрался что там, и как, хотя основные книги у меня в голове до сих пор.
Несомненно, в этой книге была власть, хотя я бы не смог сказать, в чём она проявлялась. Может, это власть над природой вроде той, что многие имеют над людьми — знаете такое? Не потому что выше или важнее, а просто за счёт умения командовать, приказывать так, что возражений просто не возникнет. Или наоборот, это сила двигать именно людьми, настолько сильная, что… Кто его знает, в их проклятых книгах про это как раз ничего нет, там только диаграммы да формулы. Так вот, от многих моих клиентов этой силой прямо-таки пахло. Сидит перед тобой такой, по-обычному, но ты знаешь: он, если захочет, может из тебя душу голыми руками вынуть. Достанет, посмотрит, подержит на открытой ладони — а потом сожмёт пальцы…
Этот тоже был из них; не знаю, где он научился. Может, на войне? Есть такие люди, говорю же, их просто невозможно не слушаться. Они скажут — и сто, двести, тысяча падают в смерть, не задумавшись, почему. Вот и он был такой, из тех, кто превращает тебя в верную кусачую собаку. Рядом с ним как-то сразу, без слов понимаешь, что хоть враги и рядом, всё будет хорошо. Всё будет хорошо и безопасно, ДО ТЕХ ПОР, ПОКА ТЫ БУДЕШЬ ЕМУ ПОДЧИНЯТЬСЯ.
Я не знаю, что происходит, когда два таких вожака сходятся вместе. Может, начинается грохот и летят молнии, как это бывает, когда в небесах столкнутся грозовые тучи. Или у них есть некий договор, меморандум, если хотите, что своих не трогать и не бить, а просто приветствовать и сдержанно улыбаться, как и положено между равными? Кто его знает. Сам я — не такой. Скорее я пёс, верный и покорный, один из тех, кто так им нужен, чтобы почувствовать своё существование.
Отношения, однако, были тогда чисто торговыми. Он — я, кажется, уже говорил, — дал заказ на «Книгу Белой Богини». Замечательная копия, очень любовно переписанная, в переплёте белой кожи и с отличными медными застёжками. Примерно за два месяца до нашего разговора, что она всё-таки попала в не те руки и эти руки её сожгли. Ребята вроде меня в один голос говорили о росте спроса на отрывки — едва ли наши клиенты смирятся с потерей такого ценного издания, — а я каждый вечер листал её в памяти и почему-то очень радовался своему упрямству — чтобы успеть усвоить последние разделы, я затянул продажу дня на три. Но радость была невинная, вроде первой любви — радость от куска пирога, остальную часть которого съели другие.
— Значит, вы не применяли своих познаний на практике?
— Что вы, что вы, — старик опять замахал руками — похоже, он любил этот жест с детства, — Какой там! У меня и времени-то не было со всем ознакомиться. Я либо учил, либо по делам бегал. Ведь торговля времени требует, особенно нелегальная.
Страница
29 из 94
29 из 94
