Добавить в моё избранное
300 мин, 49 сек 18028
К чему эти пошлые признаки животного влечения, которые принято демонстрировать окружающим. Я любил и был любимым — мне этого было достаточно. Так же как и ей.
Госпиталь был расположен в северной части города, в чем полностью соответствовал своему названию. Небольшое приземистое здание в два этажа, с остекленным вестибюлем, и мрачноватыми коридорами, расходящимися в стороны, словно туннели, в угольной шахте. Я приезжал на своей машине, санитар уже ждал меня, чтобы услужливо распахнуть двери и помочь мне выйти. В эти моменты я ощущал себя очень важной персоной, хотя в какой-то степени так оно и было. Мой банковский счет если не вызывал трепетного восхищения, то по крайней мере внушал некоторое уважение. Работа в Интернете, пара удачных сделок на валютной бирже, — вполне достаточно для того, чтобы не корпеть в офисе, зарабатывая на жизнь себе и тому парню, который оказался хитрее и удачливей чем ты.
Анна работала в кабинете физиотерапии, расположенном на втором этаже, и частенько я поджидал ее в холе, чтобы увидеть, как она выходит из лифта, на обеденный перерыв. Мы выбирались из неприветливых объятий старых стен на воздух, чтобы провести немного времени вместе.
Две недели счастья прошли как в тумане. Август и не думал заканчиваться. Солнце палило так, что казалось еще немного, и стекла в окнах оплывут хрустальными слезами, растают словно лед. Кондиционеры с трудом справлялись с адской жарой, безуспешно пытаясь наполнить прохладой неуютные стены госпиталя.
Именно август стал для меня отправной точкой. Изменил всю мою жизнь, перевернул с ног на голову все мысли, заставил время завертеться безумной юлой, окунул в полночь.
Этот день начался как обычно. С утра, я проснулся с неприятным ощущением грядущей беды. Перемещаясь по кухне, я напевал под нос простую детскую считалочку, которая прицепилась ко мне, словно клещ. К госпиталю я добрался без особых проблем, не считая того, что пришлось потратить минут пятнадцать, чтобы завести проклятый драндулет. Рано или поздно в самый неподходящий момент машина просто заглохнет где-нибудь за городом, и тогда я горько пожалею о том, что вовремя не съездил на станцию техобслуживания.
Я ожидал Анну, у окна, расположенного неподалеку от лифта. Окно выходило на заднюю сторону здания, и вид идеально ровных аллей сквера, радовал глаз.
Один взгляд, случайно брошенный в окно, и послужил точкой отсчета. С того момента, как я увидел Анну, которая обнималась с каким-то хлыщом, прямо возле фонтана, на нашем месте, стрелки часов закрутились в обратную сторону, чтобы остановиться прямо на двенадцати, приветствуя полночь, нулевую точку отсчета.
Они целовались, позабыв про стыд. Мой прекрасный ангел (к несчастью, теперь уже не мой), и подозрительный субъект — усатое лицо, как мне показалось, подергивалось в пароксизме страсти. Он был в белых шортах и белой же майке. Здоровяк, весь покрытый загаром, настоящий самец — я всю жизнь ненавидел таких.
Это было просто ужасно. Подобное ощущение испытываешь, стоя на шатком табурете, с петлей на шее, зная, что через несколько секунд ненадежная опора уйдет из под ног, и удушье захлестнет тебя, завершая и без того никчемное существование.
Я отпрянул от окна, хотя с таким же успехом мог смотреть и дальше на скотские ужимки двух влюбленных тварей — они все равно позабыли обо всем и обо всех, словно пытаясь влипнуть друг в друга. Казалось еще немного, и они займутся любовью прямо там, в сквере, подобрав в качестве ложа одну из скамеек, которые в изобилии водились на широких аллеях.
И еще я понял, что ненавижу ее, ненавижу их обоих. Страстно, до боли в скулах. Из горла вырвался тихий присвист, я сжал руки в кулаки, чтобы не сорваться и не разбавить деловитый гомон госпиталя безумным криком ярости.
Несколькими минутами позже, (я осторожно выглянул в окно, стараясь не попасться любовникам на глаза), они с неохотой оставили друг друга. Здоровяк что-то сказал Анне на прощание и отправился к своей машине, которую припарковал на небольшой стоянке у госпиталя. Еще через минуту Анна вошла в госпиталь. Увидев меня, она слегка смешалась, (проклятая сука гадала, видел ли я ее забавы с усатым плейбоем), ее шаг сбился, но Анна совладала с собой. Мне стоило большого труда не показать что мне известно все. Я растянул губы в улыбке и произнес:
— Доброе утро, несравненная Анна.
Анна вздрогнула, словно уловила в моем голосе затаенные нотки ненависти, но сдержалась и даже сумела выдавить ответную улыбку.
— Доброе утро.
Анна прошла мимо, не задержавшись ни на минуту. Створки лифта разошлись в стороны впуская ее, и я, глядя в ее спину, понял, что убью их обоих за ложь, за дни жаркого августа, проведенные вместе, за прогулки по аллеям сквера, за голубей, которые, жадно воркуя, собирали крошки, за брызги фонтана на ее лице, и, конечно же, за стон страсти, упругие объятия, за то, что шелковая кисточка усов каждую ночь касается ее мягкого, такого желанного тела.
Госпиталь был расположен в северной части города, в чем полностью соответствовал своему названию. Небольшое приземистое здание в два этажа, с остекленным вестибюлем, и мрачноватыми коридорами, расходящимися в стороны, словно туннели, в угольной шахте. Я приезжал на своей машине, санитар уже ждал меня, чтобы услужливо распахнуть двери и помочь мне выйти. В эти моменты я ощущал себя очень важной персоной, хотя в какой-то степени так оно и было. Мой банковский счет если не вызывал трепетного восхищения, то по крайней мере внушал некоторое уважение. Работа в Интернете, пара удачных сделок на валютной бирже, — вполне достаточно для того, чтобы не корпеть в офисе, зарабатывая на жизнь себе и тому парню, который оказался хитрее и удачливей чем ты.
Анна работала в кабинете физиотерапии, расположенном на втором этаже, и частенько я поджидал ее в холе, чтобы увидеть, как она выходит из лифта, на обеденный перерыв. Мы выбирались из неприветливых объятий старых стен на воздух, чтобы провести немного времени вместе.
Две недели счастья прошли как в тумане. Август и не думал заканчиваться. Солнце палило так, что казалось еще немного, и стекла в окнах оплывут хрустальными слезами, растают словно лед. Кондиционеры с трудом справлялись с адской жарой, безуспешно пытаясь наполнить прохладой неуютные стены госпиталя.
Именно август стал для меня отправной точкой. Изменил всю мою жизнь, перевернул с ног на голову все мысли, заставил время завертеться безумной юлой, окунул в полночь.
Этот день начался как обычно. С утра, я проснулся с неприятным ощущением грядущей беды. Перемещаясь по кухне, я напевал под нос простую детскую считалочку, которая прицепилась ко мне, словно клещ. К госпиталю я добрался без особых проблем, не считая того, что пришлось потратить минут пятнадцать, чтобы завести проклятый драндулет. Рано или поздно в самый неподходящий момент машина просто заглохнет где-нибудь за городом, и тогда я горько пожалею о том, что вовремя не съездил на станцию техобслуживания.
Я ожидал Анну, у окна, расположенного неподалеку от лифта. Окно выходило на заднюю сторону здания, и вид идеально ровных аллей сквера, радовал глаз.
Один взгляд, случайно брошенный в окно, и послужил точкой отсчета. С того момента, как я увидел Анну, которая обнималась с каким-то хлыщом, прямо возле фонтана, на нашем месте, стрелки часов закрутились в обратную сторону, чтобы остановиться прямо на двенадцати, приветствуя полночь, нулевую точку отсчета.
Они целовались, позабыв про стыд. Мой прекрасный ангел (к несчастью, теперь уже не мой), и подозрительный субъект — усатое лицо, как мне показалось, подергивалось в пароксизме страсти. Он был в белых шортах и белой же майке. Здоровяк, весь покрытый загаром, настоящий самец — я всю жизнь ненавидел таких.
Это было просто ужасно. Подобное ощущение испытываешь, стоя на шатком табурете, с петлей на шее, зная, что через несколько секунд ненадежная опора уйдет из под ног, и удушье захлестнет тебя, завершая и без того никчемное существование.
Я отпрянул от окна, хотя с таким же успехом мог смотреть и дальше на скотские ужимки двух влюбленных тварей — они все равно позабыли обо всем и обо всех, словно пытаясь влипнуть друг в друга. Казалось еще немного, и они займутся любовью прямо там, в сквере, подобрав в качестве ложа одну из скамеек, которые в изобилии водились на широких аллеях.
И еще я понял, что ненавижу ее, ненавижу их обоих. Страстно, до боли в скулах. Из горла вырвался тихий присвист, я сжал руки в кулаки, чтобы не сорваться и не разбавить деловитый гомон госпиталя безумным криком ярости.
Несколькими минутами позже, (я осторожно выглянул в окно, стараясь не попасться любовникам на глаза), они с неохотой оставили друг друга. Здоровяк что-то сказал Анне на прощание и отправился к своей машине, которую припарковал на небольшой стоянке у госпиталя. Еще через минуту Анна вошла в госпиталь. Увидев меня, она слегка смешалась, (проклятая сука гадала, видел ли я ее забавы с усатым плейбоем), ее шаг сбился, но Анна совладала с собой. Мне стоило большого труда не показать что мне известно все. Я растянул губы в улыбке и произнес:
— Доброе утро, несравненная Анна.
Анна вздрогнула, словно уловила в моем голосе затаенные нотки ненависти, но сдержалась и даже сумела выдавить ответную улыбку.
— Доброе утро.
Анна прошла мимо, не задержавшись ни на минуту. Створки лифта разошлись в стороны впуская ее, и я, глядя в ее спину, понял, что убью их обоих за ложь, за дни жаркого августа, проведенные вместе, за прогулки по аллеям сквера, за голубей, которые, жадно воркуя, собирали крошки, за брызги фонтана на ее лице, и, конечно же, за стон страсти, упругие объятия, за то, что шелковая кисточка усов каждую ночь касается ее мягкого, такого желанного тела.
Страница
2 из 89
2 из 89
