Исцеление любовью

Она нерешительно подошла к краю площадки — ступеньки, ведущие вниз, умоляли спуститься. Они казалось, шептали ей — ну что ты, дуреха, спускайся поскорее, там, внизу, тебе всегда будут рады, даже не раздумывай! Настя уже почти согласилась с глупыми ступенями, но тихий смех внизу, заставил ее замереть от ужаса.

Он был таким знакомым, этот смех. Долгими ночами, когда стены и потолок смотрели на нее из темноты, этот смех был непременным спутником. Он наполнял ее тело страхом. Липким, тошнотворным…

Девочка замерла. Это не должно происходить на самом деле. Она не спит, нет! Настя ущипнула себя.

Больно.

(А ты ведь знаешь, кто приходит по ночам к непослушным, маленьким неряхам, не так ли?)

Она не взбежала, нет — взлетела наверх, спотыкаясь, теряя равновесие, чуть не врезалась стену и остановилась в темноте, бестолково шаря руками. Смех приближался, в этом не было никакого сомнения. Сейчас к нему добавились крадущиеся шаги. Кто-то шел по коридору, приближаясь к лестнице…

Настя заплакала. Подобные вещи не должны случаться с глупыми десятилетними девочками. Чужой смех проникал в душу, запускал в нее отвратительные лапы. А еще он стал громче.

(Он приближается, девочка, а ты стоишь на месте — изображаешь из себя маленькую, беззащитную дурочку!)

Возможно, так и было на самом деле, но в какой-то миг, Насте стало так страшно, что она даже перестала плакать. Просто стояла в темноте, хватая ртом пропитанный больничными запахами воздух. Как только она поняла это, способность соображать вернулась — Настя даже заставила себя сосчитать до трех.

Один — вытри слезы, девочка, все равно это не то, что поможет тебе.

Два — негоже маленьким дурехам, вроде тебя, принимать важные решения, но, похоже, сейчас именно тот случай, когда стоит послать подальше разные глупости, и сосредоточиться на главном.

И три… — просто беги!

Беги детка, быстро, как только сможешь. Шаги уже близко, он приближается…

Доктор Бо не торопится — он знает, как правильно насладиться изысканным блюдом. Он измерит твой страх, и найдет его достаточным — не оттого ли, доктор сейчас довольно бормочет под нос, потирает руки, в предвкушении главного?

(О, крошка, его скальпель наточен до блеска, и пусть тебя не смущают пятна ржавчины на сверкающей никелем ручке. Возможно это даже и не ржавчина вовсе? Как и бурые пятна на некогда белом халате. Ты же знаешь, что сделал доктор — и возможно это понравилось ему. Понравилось настолько, что он собирается проделать это и с тобой!)

Настя оказалась в темноте — с кем не бывает. Тыкалась в стены слепым котенком, умирала от страха, но теперь глаза постепенно привыкали — сейчас она уже могла различить смутные контуры стен. Ага, вот и дверь. Все это время она стояла около нее. Девочка толкнула дверь — та открылась с противным скрипом.

Коридор — такой же, как и на первом этаже. Вот только там, внизу, светили пыльные люстры; здесь же было темно. Настя провела рукой по стене, пытаясь найти выключатель. Одновременно она вслушивалась в темноту. Доктор приближался — неотвратимо, как ночной кошмар.

Да не стой же столбом, беги отсюда. Спотыкаясь в темноте, держась за стенку рукой — хоть как-нибудь, но только убирайся из этой чертовой больницы.

(Хотя детка, шансы твои не так и велики — ты же не забыла, милая, что поднялась наверх?)

Настя помнила. Проклятый доктор загнал ее ловушку. Ей нужно спрятаться в одной из комнат, и постараться дожить до утра. Если повезет, доктор не сможет найти ее. Уповать на везение здесь, было бы, наверное, глупо — все равно, что пытаться играть против шулера, насдававшего себе козырей, но что оставалось делать ей, одной в опостылевшей ночи?

Брести в темноте, не бог весть какое занятие, Настя поняла это, пару раз наткнувшись на стоящие вдоль стен стулья. Откидные, сколоченные вместе, они с завидным постоянством попадались на пути. Девочка обходила их, ощупывая руками грубые, треснувшие сиденья. Все что нужно ей — найти незапертую дверь, чтобы нырнуть туда маленькой испуганной мышкой. Затаиться среди стеклянных шкафов и пропахших мочой кушеток. Именно поэтому, Настя двигалась вдоль стены, останавливаясь, каждый раз, когда рука проваливалась в пустоту дверного проема.

На пятый или шестой раз ей повезло — преодолев пустоту, рука не уперлась в непреодолимое препятствие. Дверь легонько подалась, предлагая пройти. Настя осторожно протиснулась в узкую щель — она побоялась открывать дверь полностью, опасаясь, что дверь сможет выдать ее скрипом. Все здесь было против нее — двери скрипели, стулья лезли под руку, а темнота скрывала очертания предметов, подсовывая вместо горькой реальности мутный кошмар.

(Боюсь, тебе не понравится, детка, но самое главное веселье впереди!)

Настя отмахнулась от голоса, пытающегося внушить ей ненужные мысли.