Исцеление любовью

(Плесень любит влагу… Сырость, накапливающаяся в темных, непроветриваемых помещениях… )

— Черт! — он оставил открытым двери, чтобы проветрить погреб. Собака вполне могла забежать вовнутрь, привлеченная запахом еды

(Ну и что с того? Даже если и забежала — что может случиться со здоровенным кабыздохом?)

К своему стыду Семен Степанович понял, что совершенно не испытает никакого желания спускаться в сырую темницу погреба. Он походил по огороду, безрезультатно пытаясь отыскать собаку, втайне надеясь, что Жук выбрался через какую-нибудь щель в заборе, чтобы погулять с соседскими дворнягами.

Да что с тобой? Это же всего-навсего обычная плесень.

(Ну, может быть не совсем обычная, но ты ведь продезинфицировал все поверхности погреба, не так ли?)

Старик отмахнулся от назойливого внутреннего голоса, который настойчиво предлагал спуститься вниз, под землю.

Семен Степанович не то, чтобы боялся какого-то грибка, просто последние события незаметно нарушили привычный уклад, его неторопливой, размеренной жизни.

Прогуливаясь по огороду, Семен Степанович, бросал косые взгляды на открытую дверь погреба. Темнота манила неизвестностью, влекла к себе…

В груди закололо. Старик нарочито неторопливо направился к темнеющему зеву погреба. Спускаясь по бетонным ступеням, он уже чувствовал неприятный запах плесени.

Семен Степанович щелкнул выключателем. Пса нигде не было видно. Тусклый свет выхватил из темноты полки с продуктами, небольшие горки трухи — все, что осталось от деревянных ящиков с овощами, и, конечно же, плесень. Стены и пол, оказались покрыты неземным узором. Желтоватые нити вздрагивали, словно пытались дышать. Плесень заполнила половину погреба, встав сплошной, вертикальной стеной, отделив своей паутиной добрую половину погреба. Полки с продуктами, терялись где-то за желтой сединой. На полу плесень обильно разбросала белесые мешочки, которые уже достигали размеров грецкого ореха.

Старик почувствовал, что теряет опору под ногами. Ярость переполнила душу.

— Ах, ты ж…

Семен Степанович принялся топтать плесень, одновременно обрывая руками желтоватые нити со стен.

Такой злости старик не испытывал давно. Гнев заполнил все его естество. Он крушил врага, как когда-то войска римлян громили несметные полчища готов и гуннов.

Уничтожая плесень, Семен Степанович, не обратил внимания, что зловредный грибок покрыл слизью некогда чистый пол. Он чувствовал себя разрушителем. Клочки плесени разлетались в разные стороны, паутина дергалась и потрескивала, предчувствуя скорую погибель. Войдя в азарт, пенсионер перешел в наступление. Он топтал мерзость, размазывая по полу содержимое грибных мешочков, обрывая паутину нитей.

Несколько раз Семен Степанович поскальзывался на слизких выделениях, неловко размахивая руками, но каждый раз чудом удерживал равновесие. Растаптывая очередное скопление плесени, старик не удержался. Падая, Семен Степанович, пытался ухватиться за полку, но разъеденное плесенью дерево рухнуло вместе с ним. Стеклянные банки с компотами и маринованными помидорами посыпались на пенсионера. Семен Степанович упал, со всей силы приложившись затылком об цементный пол. На мгновение он увидел яркую вспышку, которую сменила спокойная, тягучая тьма, которая вобрала в себя его переполненную справедливым негодованием душу.

И все исчезло…

5.

Темные осколки прожитых жизней, сваленные в кучу на самых задворках подсознания. Мутные наброски ушедших воспоминаний. Боль и страх — неземная пена бушующей стихии огня. Кипящий осадок изломанных альтернатив, уходящих за горизонт.

Небольшие всплески разума, пятна на серой плесени первоначального хаоса. Далекие воспоминания пробуждаются за границей перехода в вечность. Они поднимаются темными клочьями, собираясь в клубящиеся облака, умирая и рождаясь снова, переходя в осознание простого факта — ты крепко влип, старик.

Вначале было слово о словах. И больше ничего… Ничего, кроме… плесени.

Старик ты ничтожен и слаб. Твой разум — ничтожная песчинка в огромной пустыне вселенной. Твоя плоть станет пищей, растворится во мне. Ты станешь мной, а я стану тобой, мы сольемся в едином порыве, который, верь мне, сможет противостоять урагану вечности. Мы переживем вселенную. Когда погаснут звезды и время и пространство потеряют свой смысл, мы останемся единым сущим.

Мы будем существовать на бескрайних просторах, как это было раньше, как это будет потом. Вселенная перетечет в первоначальный хаос. И мы будем этим хаосом. Мы будем велики, мы будем единым целым.

Мы будем ждать, пока не придет необходимость сказать новое слово. И тогда мы создадим новые миры по нашему образу и подобию. И мы будем царить в новой вселенной…

Мы выйдем из океана небытия на бренную сушу, и заполним собой весь мир.