Добавить в моё избранное
313 мин, 14 сек 11427
— Ну, и какой будет твой положительный ответ?!
— У меня нет иного выхода, как согласиться, — пожал ладонь задира.
— Не сомневался, — улыбнулся сюзерен. — Как звать тебя?
Тот почесал подбородок.
— Луиджи де Монклер, Ваше Величество. Подданный французского короля.
Прохор жестом подозвал Генерала.
— Забирайте этого сорвиголову, Сильвестр Драгович, теперь он целиком и полностью ваш. И солдат не жалейте, он знает толк в фехтовании, чуть во мне дырок не наделал, спасибо мастеру еще раз. А ты, Фрэд, пиши указ: Я, король Серединных Земель, Прохор Первый… Написал? Приговариваю Луиджи де Монклера к исправительным работам, сроком на тридцать дней и обязуюсь заплатить ему за обучение моей гвардии, — писарь округлил глаза от удивления. — Да-да, пиши. Заплатить десять монет золотом. Число и подпись. Хотя, подпись — это мое.
Прохор подмахнул грамоту с гербовой печатью, поставив точку в этой истории.
Глава восьмая.
Прохор шел по лестничным маршам, стирая о гранитные ступени подошвы своих сапог. Окна в замке, как бывало в это время года, не закрывались, поэтому по всем углам гулял сквозняк, гоняющий пахнущий сыростью воздух. Солнечные лучи блуждали по стенам, играя бликами на незажженных чашах масляных ламп и позолоте картин, которыми увешаны практически все стены. Тут имелась даже работа самого Прохора, которую он наваял от нечего делать: на ней скучающий сюзерен изобразил, как смог, вид из окна своей каморки. Поскольку подобной науке Прохор не обучался, то у него получилось весьма посредственно: верхняя половина холста получилась синей и изображала небо, а нижняя — желтой, и символизировала золотистое поле. Чтобы как-то разнообразить скудный пейзаж, одним движением Правитель поставил в верхнем углу галочку, которая стала птицей, а в нижнем нарисовал пугало, тоже довольно-таки схематично. Получилось очень даже веселенько, опять же по мнению самого Прохора. Изольда, увидав мазню супруга, предложила повесить картину на всеобщее обозрение в замке. Идея пришлась королю по нраву, после чего он лично ходил по городу и отбирал для коллекции работы местных и заезжих мастеров кисти. Тут имелось даже несколько картин Дрона, который помимо того, что слагал стихи, еще весьма недурно рисовал. В одном из коридоров замка висел групповой портрет и самих музыкантов, написанный заезжим художником. Холст заказали они сами, но оплатить работу пришлось из городской казны, поскольку у лицедеев не оказалось денег, и картине было суждено стать украшением дворца. Музыканты просили оставить полотно себе, клялись расплатиться в ближайшие десять лет, но король остался непреклонен.
Задержавшись у одной из картин, Прохор всмотрелся в изображенный на ней пейзаж, который до боли в сердце напомнил рыжему пройдохе его деревню, которую он покинул много лет назад по воле ветра. В уголке глаз короля блеснула слезинка, а в груди кольнуло. Кашлянув в кулак, он тяжело вздохнул и прибавил шагу. Ему не терпелось обнять супругу, покачать на руках крохотный сверточек, который представляла собой его маленькая дочка.
Перепрыгивая со ступеньки на ступеньку, Прохор мчался в покои королевы, как лань, гонимая охотничьими псами. Остановившись возле массивных дверей, сюзерен поправил свой помятый наряд, пригладил волосы, посмотревшись на свое отражение в огромном зеркале. Пусть лампы и не горели, но света, исходящего из двух окон по разные стороны коридора, вполне хватало. Прохор отдышался и толкнул позолоченные створы.
— Дорогая, я вернулся! — воскликнул он, раскинув руки в стороны. — Иди же, обними своего благоверного, что явился из длительного путешествия целым и невредимым!
Изольда, сидевшая в глубоком кресле, положила на столик вышивку, и посмотрела на мужа.
— Явился, не запылился, — она поднялась, расправив многочисленные юбки своего голубого платья, расшитого жемчугом. — И не ори, дитя спит, оглашенный. Целый и невредимый, говоришь? — королева прищурилась.
Прохор подошел к Изольде и поцеловал ее в молочные полушария, выглядывающие из декольте.
— Ни царапины!
— Странно, — хмыкнула Государыня. — А я слышала, будто кто-то очень похожий на тебя учинил нешуточную драку на улицах города.
Прохор даже не покраснел.
— Да? Вот негодяй какой! Надеюсь, он не посещал тебя под видом меня в мое отсутствие? Ты же знаешь, что ждет тех, кто изменяет своим мужьям. Не надо напоминать судьбу зазнобы конюха?! Шучу, дорогая. Ты же знаешь, что я люблю тебя, — Прохор попытался обнять жену, но та отстранила его.
— Я на тебя обиделась. Вместо того, чтобы спешить к нам с малюткой, ты устраиваешь потасовки. Ты, в конце концов, уже не шут, а Правитель королевства. Тебе непрестало саблей махать.
— Кочергой…
— Тем более! У тебя для этого гвардейцы имеются. А если бы тебя убили, кто бы стал о нас заботиться? — Изольда отошла к окну.
— У меня нет иного выхода, как согласиться, — пожал ладонь задира.
— Не сомневался, — улыбнулся сюзерен. — Как звать тебя?
Тот почесал подбородок.
— Луиджи де Монклер, Ваше Величество. Подданный французского короля.
Прохор жестом подозвал Генерала.
— Забирайте этого сорвиголову, Сильвестр Драгович, теперь он целиком и полностью ваш. И солдат не жалейте, он знает толк в фехтовании, чуть во мне дырок не наделал, спасибо мастеру еще раз. А ты, Фрэд, пиши указ: Я, король Серединных Земель, Прохор Первый… Написал? Приговариваю Луиджи де Монклера к исправительным работам, сроком на тридцать дней и обязуюсь заплатить ему за обучение моей гвардии, — писарь округлил глаза от удивления. — Да-да, пиши. Заплатить десять монет золотом. Число и подпись. Хотя, подпись — это мое.
Прохор подмахнул грамоту с гербовой печатью, поставив точку в этой истории.
Глава восьмая.
Прохор шел по лестничным маршам, стирая о гранитные ступени подошвы своих сапог. Окна в замке, как бывало в это время года, не закрывались, поэтому по всем углам гулял сквозняк, гоняющий пахнущий сыростью воздух. Солнечные лучи блуждали по стенам, играя бликами на незажженных чашах масляных ламп и позолоте картин, которыми увешаны практически все стены. Тут имелась даже работа самого Прохора, которую он наваял от нечего делать: на ней скучающий сюзерен изобразил, как смог, вид из окна своей каморки. Поскольку подобной науке Прохор не обучался, то у него получилось весьма посредственно: верхняя половина холста получилась синей и изображала небо, а нижняя — желтой, и символизировала золотистое поле. Чтобы как-то разнообразить скудный пейзаж, одним движением Правитель поставил в верхнем углу галочку, которая стала птицей, а в нижнем нарисовал пугало, тоже довольно-таки схематично. Получилось очень даже веселенько, опять же по мнению самого Прохора. Изольда, увидав мазню супруга, предложила повесить картину на всеобщее обозрение в замке. Идея пришлась королю по нраву, после чего он лично ходил по городу и отбирал для коллекции работы местных и заезжих мастеров кисти. Тут имелось даже несколько картин Дрона, который помимо того, что слагал стихи, еще весьма недурно рисовал. В одном из коридоров замка висел групповой портрет и самих музыкантов, написанный заезжим художником. Холст заказали они сами, но оплатить работу пришлось из городской казны, поскольку у лицедеев не оказалось денег, и картине было суждено стать украшением дворца. Музыканты просили оставить полотно себе, клялись расплатиться в ближайшие десять лет, но король остался непреклонен.
Задержавшись у одной из картин, Прохор всмотрелся в изображенный на ней пейзаж, который до боли в сердце напомнил рыжему пройдохе его деревню, которую он покинул много лет назад по воле ветра. В уголке глаз короля блеснула слезинка, а в груди кольнуло. Кашлянув в кулак, он тяжело вздохнул и прибавил шагу. Ему не терпелось обнять супругу, покачать на руках крохотный сверточек, который представляла собой его маленькая дочка.
Перепрыгивая со ступеньки на ступеньку, Прохор мчался в покои королевы, как лань, гонимая охотничьими псами. Остановившись возле массивных дверей, сюзерен поправил свой помятый наряд, пригладил волосы, посмотревшись на свое отражение в огромном зеркале. Пусть лампы и не горели, но света, исходящего из двух окон по разные стороны коридора, вполне хватало. Прохор отдышался и толкнул позолоченные створы.
— Дорогая, я вернулся! — воскликнул он, раскинув руки в стороны. — Иди же, обними своего благоверного, что явился из длительного путешествия целым и невредимым!
Изольда, сидевшая в глубоком кресле, положила на столик вышивку, и посмотрела на мужа.
— Явился, не запылился, — она поднялась, расправив многочисленные юбки своего голубого платья, расшитого жемчугом. — И не ори, дитя спит, оглашенный. Целый и невредимый, говоришь? — королева прищурилась.
Прохор подошел к Изольде и поцеловал ее в молочные полушария, выглядывающие из декольте.
— Ни царапины!
— Странно, — хмыкнула Государыня. — А я слышала, будто кто-то очень похожий на тебя учинил нешуточную драку на улицах города.
Прохор даже не покраснел.
— Да? Вот негодяй какой! Надеюсь, он не посещал тебя под видом меня в мое отсутствие? Ты же знаешь, что ждет тех, кто изменяет своим мужьям. Не надо напоминать судьбу зазнобы конюха?! Шучу, дорогая. Ты же знаешь, что я люблю тебя, — Прохор попытался обнять жену, но та отстранила его.
— Я на тебя обиделась. Вместо того, чтобы спешить к нам с малюткой, ты устраиваешь потасовки. Ты, в конце концов, уже не шут, а Правитель королевства. Тебе непрестало саблей махать.
— Кочергой…
— Тем более! У тебя для этого гвардейцы имеются. А если бы тебя убили, кто бы стал о нас заботиться? — Изольда отошла к окну.
Страница
52 из 86
52 из 86
