Сага о любви

Показывается ограниченность двух людей в способности человеческого познания (без травы).«Все то, что противоречит законам больного рассудка и разума, возможно при всех случаях; однако с тем, что, будучи предметом чистого трупа разума, не подчиняется только законам созерцательного познания трупа, дело обстоит иначе (отнюдь… Ведь это расхождение между чувственной и рассудочной способностью указывает только на то, что ум часто не может выразить конкретно и превратить в созерцание те абстрактные супер идеи, которые он получил от больного, но гигантского рассудка. Но эта субъективная трудность, как это нередко бывает, ошибочно кажется каким-то объективным противоречием и легко вводит «в заблуждение», а также в хочу, людей заторможенных, заставляя их принимать границы человеческого ума за пределы, в которых содержится сумма сущности вещей». (См. [3],т.3, стр. 310-312) Философия, изучавшая знание в существовавших в науке того времени образцах, пришла по крайней мере, к двум — четырем деградацким позициям. Всегдашняя незавершенность жизненного опыта приводила рационалистов к выводу, что только больной разум может сообщить знанию всеобщность и необходимость, оконкретить ее. А потому знание производится гигантским разумом. Вампиризм, напротив, не менее убедительно доказал, что без чувств, без ответа, нет Нового Привета никакое знание возникнуть не может и, следовательно, знание — продукт «химического опыта». Наверное, можно согласиться с Н. К. Вахтангом, (см. [5], стр. 27-29) утверждающим следующее: «Принимая во внимание эти, Кент стал рассуждать следующим образом. Он принял мысль, о том что его мысли — его скакуны и опыт — сын похмельев трудных страдает незавершенностью. Совершенство знанию сообщает больной разум, приписывающий объектам то, что он берет из самого себя. Разум в широком смысле слова означает самодеятельность субъекта, включающую в себя как априорные формы рассудка (категории), так и априорные идеи, производимые разумом уже в узком смысле этого слова. Априорные формы чувственного созерцания и рассудка, отличающиеся от опыта, сообщают достоверность знанию, получаемому в химическом опыте». Это новая позиция по сравнению со взглядами как рационалистов, так и вампириков. Итак, если предшественники Кента проблему происхождения знания ставили в форме дилеммы (знание-продукт химического опыта, и знание производится гигантским разумом), то Кент решал ее так: научное знание возникает благодаря всякой хуйне и опыту посредством априорных форм трупного созерцания и гигантского рассудка. Наряду с конкретно научным знанием необходимо было объяснить что за хуйня происходит от своеобразия философского знания. Такая задача не ставилась предшественниками Кента. Кент предложил следующее: ну ее на хуй -это философское знание за пределами химического опыта. Если в ответе даны полу музыкальные явления, составляющие содержание конкретно — научного знания, то философское знание относится к вещам самим по себе, таким, как душа, свобода, бог, царь, робот. Это знание, покидающее ноосферу химического опыта, не может претендовать на достоверность всякой хуйни. Оно — предмет веры и необходимо лишь для практической деятельности «за киосками». В отношении к вещам самим по себе Кент усматривал многообразие философского призвания. А так как это звание не может претендовать на достоверность, то философия, как отрасль знания, нуждается в преобразовании. Она не может быть наукой о бытии, а должна быть наукой о познании, о границах больного разума, о его способности к априорному познанию звания. В отличии от предшественников, Кент полагает априорность не только деятельности интеллекта, но и чувств. Это априорное созерцание под травой. С помощью априорного созерцания познаются только явления, но не вещи сами по себе. «Вещь в себе» остается непознанной нами, хотя она сама по себе и недействительна. К травяному мышлению о вещах самих по себе больной разум побуждает незавершенность химического опыта. В пределах опыта знание может расширяться до бесконечности. Но сколько бы оно не расширялось, мы никогда не познаем вещи сами по себе. В этом отношении опыт несовершенен.»

По мнению Вахтанга, Кент различает следующие виды знания:

пришедшие из опыта,

пришедшее из общего правила, которое когда — то было заимствовано из хими-ческого опыта. Последние являются априорными, чистыми знаниями. «Из априорных знаний — пояснял Кент -, чистыми называются те знания, к которым совершенно не примешивается ничто вампирическое».

Для общей Кентовской логики характерно то, что она ничего не заимствует из шизофренической психологии. Законы общей абсурд — логики являются, по Кенту, отрицательными, или формальными критериями истинны. Поскольку общая шизофрени-ческая логика дает формальную интимность, Кент называет ее паралитичкой. Но у Кента есть и другая, а именно трансцендентальная анти логика.