Добавить в моё избранное
290 мин, 11 сек 5451
Население деревни разразилось приветственными воплями. С того времени, как колдун начал свой танец, и до того, как на землю упали первые капли дождя, прошло вряд ли более четверти часа: и вот уже стар и млад понеслись выставлять на землю сосуды: бочки, банки, плошки, половинки кокосовых орехов — все, во что можно было набрать хоть каплю воды. А дождь полил сильный — настоящий тропический ливень.
Затем Болюхин видел, как колдун медленно, усталым шагом, покачиваясь, побрел с поля, не обращая внимания на ликующих людей, прыгающих и катающихся в грязи детей, славословящих его стариков и женщин. Он снял маску, струи дождя смыли с него краску, и оказался самым заурядным чернокожим дедом с редкой бороденкой и морщинистым тощим лицом, на котором умом и силой светились большие темные, глубоко запавшие глаза. Эти глаза внимательно и цепко обшаривали проходивших мимо людей, словно впивались в них на мгновение и вновь отпускали. Во всяком случае, Болюхину показалось, что старик не просто посмотрел на него, он как будто внимательно изучал его — редко у кого хватало сил выдержать этот взгляд, не опустив головы. У Болюхина хватило на это сил, хватило и на то, чтобы обменяться с колдуном жестами: Болюхин указал на небо, потом одобрительным жестом выставил большой палец: мол, уважаю, хорошая работа, мастер. Колдун был сначала удивлен этим жестом, внимательно осмотрел его руку, потом сам ее сложил в том же жесте — и вопросительно посмотрел на Болюхина.
— Все мы, — инженер попытался импровизированно объяснить этот жест, — это как вот эти четыре пальца — мы вокруг тебя. Ты же — один-единственный, вот как этот большой палец. Без других пальцев человек сможет пользоваться рукой, а без большого — не сможет. Компране ву?
— Уи, уи, — засмеявшись, чирикнул колдун и показал Болюхину левую руку, у которой не хватало трех пальцев, остались только большой и мизинец.
Затем колдун отправился в «мужской дом», где для него уже было приготовлено угощение. Дождь к тому времени прекратился, и земля тяжело дышала паром.
После этой короткой беседы Болюхин моментально почувствовал еле заметную, но уже ощутимую перемену в обращении к нему. Ему принесли плошку мерзкой бурды, которая здесь именовалась пальмовым вином, и дали три банана.
Подкрепившись, колдун стал собираться в обратный путь. В подарок ему выставили свиней — он прошел мимо, даже не взглянув. Перед ним выстроили всех незамужних девушек племени, у которых только начала намечаться грудь, он и тех игнорировал. Не позарился он также и на юношей. Вождь со стоном вынес из хижины самую ценную вещь, на которую с алчностью взирало все племя: доставшийся ему от деда граммофон с роскошной сверкающей трубой — увы, и этот дар не вызвал интереса у колдуна. Он прошел мимо гостей деревни: отряда партизан, и командир с тоской подумал о том, что если он выберет пулемет или базуку, то это будет слишком большой платой за пару цистерн воды. Однако колдун прошел мимо бойцов и, приблизившись к кучке замученных пленников, знаком велел подниматься Болюхину.
Командир отряда товарищ Марсель возмутился: в конце концов, этот пленник — его законная добыча. Кроме того, позавчера ему удалось связаться с генералом, и тот велел поберечь пленников: у них там начались переговоры, так что еще неизвестно, на сколько ящиков «калашей» или патронов их удастся обменять. Колдун делал вид, что не слышит его, и жестами требовал, чтобы Сергей Викторович поднялся и следовал за ним. Однако Болюхин продолжал прилежно сидеть на земле, прекрасно памятуя, какой властный характер у командира отряда: он даже своему заместителю и закадычному другу всадил пулю в живот, когда тот слишком уж горячо с ним заспорил, какой дорогой вести отряд. Авторитет товарища Марселя в отряде был непререкаемым.
Между тем подоспевший к месту спора вождь деревни приставил свой ассагай к горлу товарища Марселя и в двух словах объяснил, что раз уж тот решил пользоваться гостеприимством племени, пусть будет добр уважать его законы. А закон у племени несложный: боги дали людям все, значит, все в этом мире и принадлежит богам. Колдун говорит с богами, значит все, что он захочет, принадлежит ему. Захоти он заполучить любимую жену вождя, или сына, или любую принадлежащую ему или любому другому члену племени вещь — это он и получит. Но в единственном экземпляре. И только тогда, когда он сделает то, о чем его просили: исцелит болезнь, отведет мор, вызовет дождь… К чести его следует сказать, что лишнего он никогда не просил и авансов не брал. И другу Марселю стоит трижды подумать, прежде чем отказывать такому могущественному колдуну. Видишь, как за него просит все племя, от мала до велика?
Товарищ Марсель и сам видел, как против его маленького отряда мигом вооружилось все население деревни: всё больше луками, стрелами, копьями. Но обнаружилась и пара английских кремневых ружей системы «Браун-Бесс», стрелявших еще при Ватерлоо, а на шее у сына вождя повисла на ремне как бы случайно повернутая в сторону товарища Марселя изготовленная к стрельбе американская винтовка М-16.
Затем Болюхин видел, как колдун медленно, усталым шагом, покачиваясь, побрел с поля, не обращая внимания на ликующих людей, прыгающих и катающихся в грязи детей, славословящих его стариков и женщин. Он снял маску, струи дождя смыли с него краску, и оказался самым заурядным чернокожим дедом с редкой бороденкой и морщинистым тощим лицом, на котором умом и силой светились большие темные, глубоко запавшие глаза. Эти глаза внимательно и цепко обшаривали проходивших мимо людей, словно впивались в них на мгновение и вновь отпускали. Во всяком случае, Болюхину показалось, что старик не просто посмотрел на него, он как будто внимательно изучал его — редко у кого хватало сил выдержать этот взгляд, не опустив головы. У Болюхина хватило на это сил, хватило и на то, чтобы обменяться с колдуном жестами: Болюхин указал на небо, потом одобрительным жестом выставил большой палец: мол, уважаю, хорошая работа, мастер. Колдун был сначала удивлен этим жестом, внимательно осмотрел его руку, потом сам ее сложил в том же жесте — и вопросительно посмотрел на Болюхина.
— Все мы, — инженер попытался импровизированно объяснить этот жест, — это как вот эти четыре пальца — мы вокруг тебя. Ты же — один-единственный, вот как этот большой палец. Без других пальцев человек сможет пользоваться рукой, а без большого — не сможет. Компране ву?
— Уи, уи, — засмеявшись, чирикнул колдун и показал Болюхину левую руку, у которой не хватало трех пальцев, остались только большой и мизинец.
Затем колдун отправился в «мужской дом», где для него уже было приготовлено угощение. Дождь к тому времени прекратился, и земля тяжело дышала паром.
После этой короткой беседы Болюхин моментально почувствовал еле заметную, но уже ощутимую перемену в обращении к нему. Ему принесли плошку мерзкой бурды, которая здесь именовалась пальмовым вином, и дали три банана.
Подкрепившись, колдун стал собираться в обратный путь. В подарок ему выставили свиней — он прошел мимо, даже не взглянув. Перед ним выстроили всех незамужних девушек племени, у которых только начала намечаться грудь, он и тех игнорировал. Не позарился он также и на юношей. Вождь со стоном вынес из хижины самую ценную вещь, на которую с алчностью взирало все племя: доставшийся ему от деда граммофон с роскошной сверкающей трубой — увы, и этот дар не вызвал интереса у колдуна. Он прошел мимо гостей деревни: отряда партизан, и командир с тоской подумал о том, что если он выберет пулемет или базуку, то это будет слишком большой платой за пару цистерн воды. Однако колдун прошел мимо бойцов и, приблизившись к кучке замученных пленников, знаком велел подниматься Болюхину.
Командир отряда товарищ Марсель возмутился: в конце концов, этот пленник — его законная добыча. Кроме того, позавчера ему удалось связаться с генералом, и тот велел поберечь пленников: у них там начались переговоры, так что еще неизвестно, на сколько ящиков «калашей» или патронов их удастся обменять. Колдун делал вид, что не слышит его, и жестами требовал, чтобы Сергей Викторович поднялся и следовал за ним. Однако Болюхин продолжал прилежно сидеть на земле, прекрасно памятуя, какой властный характер у командира отряда: он даже своему заместителю и закадычному другу всадил пулю в живот, когда тот слишком уж горячо с ним заспорил, какой дорогой вести отряд. Авторитет товарища Марселя в отряде был непререкаемым.
Между тем подоспевший к месту спора вождь деревни приставил свой ассагай к горлу товарища Марселя и в двух словах объяснил, что раз уж тот решил пользоваться гостеприимством племени, пусть будет добр уважать его законы. А закон у племени несложный: боги дали людям все, значит, все в этом мире и принадлежит богам. Колдун говорит с богами, значит все, что он захочет, принадлежит ему. Захоти он заполучить любимую жену вождя, или сына, или любую принадлежащую ему или любому другому члену племени вещь — это он и получит. Но в единственном экземпляре. И только тогда, когда он сделает то, о чем его просили: исцелит болезнь, отведет мор, вызовет дождь… К чести его следует сказать, что лишнего он никогда не просил и авансов не брал. И другу Марселю стоит трижды подумать, прежде чем отказывать такому могущественному колдуну. Видишь, как за него просит все племя, от мала до велика?
Товарищ Марсель и сам видел, как против его маленького отряда мигом вооружилось все население деревни: всё больше луками, стрелами, копьями. Но обнаружилась и пара английских кремневых ружей системы «Браун-Бесс», стрелявших еще при Ватерлоо, а на шее у сына вождя повисла на ремне как бы случайно повернутая в сторону товарища Марселя изготовленная к стрельбе американская винтовка М-16.
Страница
8 из 85
8 из 85
