Адский поезд

— Посмотри. Нас что, перецепили на какую-то другую ветку? Я такого сроду не видела? Где такие места? И сети нет! Ты представляешь. Я включила fm-радио!

— Да?

— Да.

— Ну и…

— Что — и? Там ничего нет. А сеть — ты видел?

— Да.

— Точно? Ты какой-то странный?

— Видел. Сеть называется «H». И от нее приходят какие-то сообщения.

— Может, мы — на Украине?

— Нет, — сухо и сонно ответил Костя.

— Тогда — что это?

— Ань. Я не знаю. Я не знаю, как сказать. Это — где-то не здесь. И все. Я как будто понимаю, как это, но не могу это выразить. Ты можешь меня понять? У меня нет слов, чтобы сказать, но почему я это знаю, я и сам не знаю.

— Ты так легко об этом говоришь?

— Я понятия не имею. Если бы ты видела все остальное…

— Что? — глаза подруги Кости вылезли на лоб. Она была готова к самому худшему.

— Мы тут не одни. Понимаешь?

— Ну…

— Я вообще… Не одни.

— Да я знаю!

— Ну…

— Ну?

— Ты не поняли?

— Нет!

— Ну и!

— Костя, ты что?

— Не только люди. Здесь — не только люди! Ань! Пойми! Тут еще есть кто-то! В этом поезде!

— Что? Костя ты что, с ума сошел?

— Нет. Ты же этого не видела! Ты не видела, как… Как ему… Там… И когда мы остановились, они сели в поезд. Они должны быть где-то здесь…

Костя подавился слюной и закашлялся. В горле у него защипало. Он не мог говорить.

В этот момент произошло следующее: в купе вбежал взмыленный, взволнованный, Саша Петькин. В руках у него была большая спортивная сумка. Весь его вид выражал смесь решимости и испуга. Было видно, что его настроение колеблется, как стрелка электроприбора — от одного края к другому. Голова его поворочаивалась в одну сторону — и он точно собирался бежать туда. Потом — в другую. И — так несколько раз. Это была какая-то особенная фаза растерянности — человек ведет себя так, когда не знает, что делать.

— А, — произнес оно многообещающе.

Костя осмотрел его с ног до головы.

— А, — еще раз сказал Петькин.

— Что там, Сашь? — спросила Аня. — Мне тут Костя пытается какой-то бред сказать. Но я никак не пойму. О чем…

— Ребят. Я к вам.

— Заходи, заходи.

— Я вот подумал, — Петькин бросил сумку на пол, и там что-то звякнуло, — и пришел. Нам надо держаться вместе. В связке.

— Угу, — согласился Костя.

— Как в горах, — сказал Саша.

Костя кивнул.

— Так что там было? — закричала Аня. — О чем речь идет?

— Я все понял, — заключил Петькин.

Костя посмотрел на него с подозрением: вот он сел поближе к Ане. Вот сейчас начнет все раскладывать по полочкам, паркурист хренов. Это так он и делает. Вокруг да около. Как волчок крутится. Настоящим волком назвать его нельзя — он мелок для этого. И умом, и ростом. Был бы он здоровым, он бы паркуром бы своим не занимался. При нормальных габаритах так и прыгать невозможно. Прыгает, как блоха! Больше никакой эпитет и не подберешь. Здоровые ребята другие занятия выбирают. Что уж касается спорта — то есть много достойных вещей, в отличие от…

Костя вдруг показалось, что его мысли лезут наружу, и все знают, о чем он думают. Он остановился.

— Как ты думаешь, он не пройдет? — спросил Саша.

— Кто? — не понял Костя.

— Ну… — он развел руками.

— Кондуктор?

— Да.

— Нет.

— Ты что, откуда ты знаешь?

— Он сюда не придет, — сказал Костя уверенно.

— Хорошо, — вдруг согласился Саша.

— Мальчики! — завопила Аня.

— Ладно, — произнес Костя, — надо тебе все рассказать.

— Я думаю, с нами произошло нечто, похожее на бермудский треугольник, — говорил Петькин.

Поезд продолжал свой бег. Лысая равнина за окном выровнялась. На горизонте виднелись черные и чрезвычайно острые горы, вокруг которых клубились белесые облака. Время от времени среди этого странного тумана намечались тени. Возможно, это были птицы. Однако, судя по расстоянию, эти птицы должны были быть подлинными колоссами. Но, если не птицы, то что?

Что еще может летать, если не птицы.

Иногда туман сгущался. Горы терялись. Облака была точно сгустки ваты — плотные и уверенные. И так, пространство было совершенно сюрреалистическим — плоская даль с ватой. Но потом горы вновь выскакивали, и там двигалось…

Если бы был бинокль…

— Хорошо, — произнесла Аня, — допустим, это так. Бермудский треугольник. То есть, что еще. Я понимаю. Но поезд продолжает свое движение. В кабине сидит машинист. Кто-то же должен вести состав?

— Логично, — сказал Костя, — нет, можно что угодно думать. Но, чтобы узнать, нужно пройти в локомотив и посмотреть.