Адский поезд

— А вдруг Костя узнает? — спросила Аня.

— Да откуда он узнает? Он спит, лежебока.

Костя и правда спал. Саша же просунул руку между ног Ани и заглянул ей в глаза.

— Тебе нравится? — спросил он.

Она промолчала.

Он сунул ладонь ей в трусики.

— М-м-м-м, — сказала Аня.

— Я знаю, я не отразим, — сказал Петькин, — я — мастер секса.

— Ты — паркур, — сказала Аня.

— Нет.

— Да.

— Нет.

— Да.

— Сейчас я покажу тебе паркур.

— Показывай.

Саша встал и закрыл дверь купе на защелку.

Поезд звенел. Это был странный звук. Казалось, он шел не по рельсам, а по ровной металлической плоскости.

Аня застонала.

— Давай по-другому, — сказал Саша.

— Как?

— Давай — стоя.

— Стоя… ай…

— Нет.

— Раком?

— Да.

— Давай.

— Ай.

Ночь, казалось, способствовала занятия любви. Впрочем, любовь это была или голый секс? В окнах между тем что-то прояснилось. Какие-то огни. Строения. Башенные краны.

… Набор странных прожекторов.

— Хорошо, — проговорил Саша.

— Ай, ай, — Аня вздрагивала.

Саша был резок и быстр, точно он занимался паркуром.

— М-м-м-м.

— Ай…

Знал ли об этом Костя?

Это уже другой вопрос. Если бы он хотел знать, он бы, скорее всего, узнал.

— Ай, ай, — вскрикнула Аня.

Саша Петькин был самоуверен, но далеко не так уверен в себе, как это могло показаться. Сам он был невысокого роста, и потому девушки не особо обращали на него внимания. Он пользовался своей излюбленной тактикой — отбивать девушек у друзей и знакомых. Один раз ему даже не повезло. При чем, это была подружка того самого камрада Буффало. Здесь Саша Петькин явно что-то перепутал.

Он шептался с Людой и гладил ее по ладони.

Он говорил ей о каких-то чудесных вещах.

Наконец, камрад не выдержал и сказал:

— Брат, а ты не попутал?

Петькин хорошо знал свое место. Он отступил и не стал нагнетать. Но он всегда относился к тому типу людей, которые обязательно воспользуются чужой слабостью.

Нет, он ничего не будет показывать.

Он обставит все так, будто все это естественно.

Но он был из тех людей, которые прекрасно знали: что упало, то — не пропало.

— Ты мне нравишься, -сказала Аня.

— Да, и ты мне.

— Да?

— Да.

— А много раз ты можешь?

— Чего?

— Кончить.

— Давай посмотрим.

— Ну мы же на не спор.

— Нет.

— А что?

— Нет. А как у тебя было с Костей?

— Какая разница?

— Точно.

… И был какой-то другой момент, не менее черный, не менее абстрагированный от всего человеческого. Костя не мог выбраться из сна. Что-то засасывало его. Не было никакой возможности выбраться из этого. Сон был полон иных голосов, они кричали вразнобой, и это был смысл, который могли понять лишь они сами.

В какие-то моменты ментальное пространство прояснялось. Казалось, он был способен мыслить. Потом — все снова уходил в небытие.

— Ложь, — сказало ему существо.

Он привстал. На нем лежала огромная женщина. Груди ее были столько велики, что он бы с легкостью в них утонул.

— Нет, — проговорил Костя.

— Нет, — ответила она, — я знаю твое истинное имя.

— Мое?

— Я знаю, да.

Костя дернулся, пытаясь улизнуть. Но ничего не получалось. Они срослись. В прямом смысле.

— Ты — мой, — сказала она.

— Нет, — ответил Костя, — если знаешь мое имя, можешь его назвать. Это ничего не изменит. Но с тобой у меня ничего не выйдет.

— Уже вышло, — ответила она, — уже вышло. Видишь — мы — единое целое. Это любовь связала нас.

Она наклонилась. Костя ощутил невероятную тяжесть. Это было абсолютное чувство. Так, очевидно, чувствует себя человек, попавший в поле тяготения нейтронной звезды. Все внутренности его меняют цвет. Сосуды выпрыгивают из собственных оболочек. Начинается невероятное разрушение. И в мозгах — четкий, устойчивый, голос.

Голос, который зовёт.

— Я не могу, — сказал Костя.

Он дернулся. Голова его была полна чем-то липким и жирным.

— Я вберу тебя в себя, — сказала она.

Он собрался с силами. Но вбирающая субстанция была сильней. Это было понятно. У него не было шансов.

— Но это же я, — возмутился он.

Она нагнулась, накрыв его грудями. Ее язык проник к нему в рот. Он понял, что чужая воля покоряет его, и он вынужден испытывать наслаждение.

— И они — там, — пронеслось у него в голове.

Он внутреннее обернулся, чтобы увидеть, кто это — они, и что они там делают.