Тёмная Сила

Хрустнуло печенье, просыпав крошки прямо на свитер Сергея, он опустил голову вниз и сдвинул брови, хмурясь, словно это были не крошки, а шрам от старой раны…

Только что смертельно раненый солдат пехотного батальона, один из тех, что первыми шли к Неману, увидел, как вокруг неаккуратной пробоины на собственной серой куртке быстро расползается тёмное, багровое пятно крови. По лицу стекали вовсе не дождевые капли, а тёплые, липкие… Из раны торчало ни что иное, как кусок кости. Нет, не его кости, а другой, наверняка вон того сослуживца, что лежал неподалёку отсюда, правда, в этой мешанине мяса и костей уже нельзя было бы понять что за существо только что словно пропустили через мясорубку. Никому уже не суждено опознать это тело… Дрожа и оглянувшись назад, последнее, что увидел этот рядовой — красные злые глаза, что желали отнюдь не крови и плоти — этого им хватило сполна, а (уже) только мучений и боли, которые питали теперь немёртвых.

Те солдаты. Что шли следом остановились — воздух как будто наполнился ядом, становилось трудно дышать. Тревога поселилась в душах людей, их глаза, словно волчьи, осматривали местность, нос, словно нос зверя вынюхивал в запахе сырости и крови новый, непонятный запах. Он заставлял шерсть на теле подняться дыбом, навострить уши и готовиться к худшему. Предчувствия не подвели. Именно в этот момент в разгромленной лаборатории умирал доктор, в главный немецкий штаб была отправлена телеграмма о срочном начале эксперимента «Тёмная сила». Именно в этот момент нечто пробиралось по коридорам здания, сшибая или убивая всё, что попадалось на пути. Чудовище? Ожившее по неаккуратности лаборантов и докторов? Возможно… Но истинная суть подобной активности была совсем другой. Подобно защитной реакции организма на обнаглевший вирус, когда задействованы все резервы, он вернулся к жизни по воле языческих богов или самой Природы. Он не понимал человеческой речи. Да и не нужно ему это. Он — страж, защитник, чистильщик, который уберёт всю грязь со своей земли. С каждым шагом, каждым мгновением было даровано ему оживать. Он рос… Рос, и когда его босая нога ступила на мокрую от дождя землю, он издал жуткий рёв. Крик, который не могло издать животное — только лишь человек. Дикий, непорабощённый — свободный. И сейчас… Именно сейчас на его свободу и свободу его Родины посмели посягнуть. Боль пронзила его, кулаки были сжаты с такой силой, что костяшки побелели… Сотни пуль тут же устремились в него — но ничего. Они словно исчезали, недолетая до образовавшейся на теле металлической брони, а он шёл напролом, через пули, через автоматы, через эхо криков испуганных солдат. Наверное сейчас он был испуган не меньше них, напуган и несказанно зол. Он чувствовал нечисть на этих землях и стопы его направлялись именно туда — в самое пекло. В Ад на земле. Следы его собирали лужицы той крови, что, вытекая из разорванных тел немецких солдат, вместе со стонами, извинениями, проклятьями, и всем, что только мог напоследок сказать человек. Да и люди ли они?…

По-ту-сторону-боя шла третья сила — поредевшее полчище нежити, всё ещё не насытившееся человеческими останками, догрызало и дорывало в клочья немецких солдат. Силы были не равны…

Два давнишних врага встретятся вновь. Это не война народов. Это война, которая началась задолго до этого — во времена, когда этой страной правили жестокие языческие боги.

— Мирослав! Мирослав, помоги! — дверь камеры открылась и взору вошедшего предстал Мирослав — уже порядком измученный голодом и жестокими издёвками над его некогда сильным и выносливым телом. Он сидел на корточках в углу маленького помещения, скрюченный, словно древний старик, обхватив костлявыми руками колени. Взгляд трезвых голубых глаз с лёгкой взволнованностью был поднят на пришедшего:

— Что тебе нужно?

— Помоги! Оно… — Он нервно сглотнул, — Оно в городе… И полчища этих тварей… Что происходит?! — Сергей развёл руками, а потом подошёл к Мирославу и помог тому подняться на ноги.

Мирослав улыбнулся:

— Герой всего лишь испольняет свой… — Он закашлялся, — Свой долг… Так скоро… Не ожидал я… — Старик не одобряюще покачал головой.

Кажется, то, что паника не распространяется на этого измождённого человека, удивило и разозлило Сергея, от притока эмоций и, возможно, даже наигрывая ситуацию, он встряхнул старика на плечи:

— Да проснись же ты! Они вычистят город! Убьют всех!

— Всех не убьют, только отступников веры, предателей своей земли и тех, кто на землю покусилься, — спокойно ответил Мирослав, — Это их бой. Не стоит вмешиваться, — он вздохнул и повернулся к крохотному зарешёченному окошку, смотря на серое пасмурное небо, руки Сергея съехали вниз и остались безвольно и разочарованно болтаться по обе стороны его тела, — Зачем ты пришёль просить у меня помощи? Ты предаль меня, защищая себя.