Холм Двадцати Шести Ящериц

Но звон опять уходил и он стиснул зубы.

Что за дурацкие игры? Ни одно разумное животное так не охотиться! Даже от врага убегают, путая след, но никак не по кругу. Кстати, сходят ли животные с ума, как люди? Надо будет как-нибудь потом выяснить.

Это было как в невыносимом сне. Звон опять приближался, неотвратимый, словно прилив или солнечное затмение, и снова откатывался вверх по дорожке, омерзительно трепеща, должно быть, и дёргаясь. И на восьмом таком круге Авенамчи решил, что хватит с него этих игр. Он сжался, стиснулся, словно пружина — и побежал, насквозь, через волны загустевшего мрака, размахивая удочкой, словно саблей.

Звон упорно дребезжал ему навстречу, и на какой-то момент показалось, что сейчас он выскочит из темноты, предстанет, наконец, во весь свой невидимый рост и на какой-то миг они действительно сошлись, но, видимо, разминулись — путь был пока незнакомый и вот он уже совсем возле замка, а звон катился по откосу дальше, прямо к реке, с бессильным и бессмысленным упорством изводя несуществующую больше жертву. Авенамчи услышал, как скатывается звон вниз… и ещё, ещё, ещё ниже… как раз на то место, где он раньше сидел, хрустнуло и плюхнулось в воду отброшенное его ударом ведро, и как поскакал звон обратно, вдогонку, звеня, казалось, раза в три громче, очень, должно быть рассерженный.

На одном выдохе Авенамчи взлетел по ступенькам, распахнул тяжёлую дверь, влетел во внутренний дворик, ещё дверь, вестибюль — а звон уже вкатывался на брусчатку, он тоже умел распахивать двери и теперь, наверное, его можно было разглядеть, обернувшись, в яично-жёлтом отсвете их окон, если обернуться, но времени на это не оставалось. Нужно было отыскать оружие, любое, какое угодно, должно же здесь какое-то заваляться, пусть даже ржавое, сломанное, устаревшее, и он побежал вверх по лестнице, свернул в коридор (звон вкатился в вестибюль, размножившись на миллиард колючих стекольчатых отголосков) пронёсся по знакомо-незнакомого коридору, ворвался в кабинет, единственную освещённую комнату во всём замке — и увидел, что звон его всё-таки опередил.

IX

Девушка сидела на столе, поставив ноги на сиденье кресла. Её лицо напоминало все лица сразу, а на платье опадали разноцветные лепестки.

— Ого, — сказала она и дёрнула кончиком носа, — Так это ты — новый наследник?

— Да, я, — сказал Авенамчи, прикидывая, куда бы сесть, — Я бы предложил тебе чаю, но он закончился.

Они помолчали, пытаясь подобрать слова.

— Дело-то вот в чём, — девушка сдвинулась, как бы уступая ему место, — Этот дом, — он, вообще-то, на границе стоит, поэтому так и шатается. Половина здесь, половина там, у меня, в стране, где в реках чёрная вода, а мысли разводят, как кроликов. Старый барон ведь так и не решил, кто он, и откуда.

Она достала откуда-то яблоко и подала его Авенамчи.

— У тебя, надеюсь, нет фантазии вступить со мной в брак, чтобы дом стал общим?

— Ну… нет. Если ты не хочешь.

— Вот и здорово. Разрежь и съешь половину. Так мы разделим имущество.

— А если сливать имущество?

— Тогда нужно соединять половинки разных яблок.

Авенамчи разрезал. Одна половина яблока была внутри чёрная, другая — белая. Белую он оставил себе.

Хрум!

… Проснулся он на пустыре и сразу понял, что что-то прошло не так. Прогнал из глаз сон, поднялся, вдохнул воздух и двинулся к реке. Место было дикое или пустынное, не осталось даже руин, и всё-таки чувствовалось, что здесь когда-то были люди. Словно по привычке зашагал он к реке и только на самом краю обрыва заметил, что вода в реке — чёрная.

«Интересно, — подумал он, созерцая чёрный поток и чудом сдерживая натиск стаи панических мыслей, — Интересно, а ей каково будет? Ей — у нас»…