Пожиратели

— выкрикнул Петр Семенович. — Как я не видел этого?

— Я слуга пожирателей и только, — сказал Никитич. — Теперь они здесь хозяева. И я.

— Ты никто, холоп, каторжник! Ничто здесь не будет твоим!

— Какие страшные слова, Петр Семенович, — усмехнулся лакей. — Да только ни имения вашего, которое полыхает сейчас, ни золота мне не надо. Вот мое царство, здесь!

Он прошелся, трогая влажные, лоснящиеся стены:

— Здесь ваши предки прятали сокровища, все, что награбили, отобрали и украли. Глупцы, как и все люди, не о том думали, не тем богам молились… Где они теперь, что от них осталось? — Никитич вновь засмеялся. — Здесь, Петр Семенович, скрыто другое. Вы скоро увидите… То, что живет в земле от начала времен, то, для кого наши тела — пища. Древние боги, пережившие потоп. И я служу им, всегда служил. Им, а не тебе, барин.

Лакей засмеялся так, что помещик похолодел. Безумец, он безумен, подумал Криволесов, о чем он говорит?

— Ты поплатишься за все! Не на этом, так на том свете! Господь не попустит…

Слуга расхохотался:

— Я не верю в вашего Господа! Есть только жизнь и смерть. И посмертие, когда душа томится в земле, видя, как они грызут и сжирают тебя! Нет ничего страшней и невыносимей этого! Только я, их слуга, буду лежать в земле спокойно, а вас всех сожрут! Так было и будет, пока они не вернутся и возьмут то, что принадлежит им по праву: всю землю! И только мы, их слуги, восстанем вместе с ними. А тебя, барин, сожрут еще живого!

— Будь проклят, будь ты проклят! — шептал Криволесов. Кричать помещик уже не мог, да и кто здесь услышит? Ноги ослабели, и барин сел на дно ямы, безучастно глядя перед собой. Никитич простер над ним руку, в которой возникла деревянная чаша, что-то теплое и липкое пролилось на Криволесова и потекло по одежде. Помещик машинально вытер лицо и почувствовал солоноватый привкус крови.

— Они уже близко!

Даже в темноте ямы Петр Семенович разглядел, как земляные стены задрожали, и послышался жуткий шуршащий звук. Потом он увидел их, и закричал, отбиваясь от десятка вцепившихся в тело жадных ртов. Одурев от боли и ужаса, помещик задергался, повалившись на дно ямы, и исчез под лоснящимися телами огромных червей.

— Примите мою жертву, пожиратели, — воздел руки Никитич. — Люди забыли, что их тела — лишь корм для вас, прах земли, которая ваша с начала времен…