Добавить в моё избранное
32 мин, 54 сек 12636
Только под утро вырвался домой, попил чаю и сразу сюда. Зато знаешь, как светофор красный показывает, я так, глазки прикрываю, подремлю, а как сзади гудеть начинают так сразу еду.
— Но это вы зря…
— Да, да, знаю. Не стоило садиться за руль в таком состоянии. Но раз уж ты смог, прости меня, на развалюхе сесть на землю без единой царапинки, то что я не справлюсь с обычным автомобилем? Заболтались мы. Дуй к полковнику, раз-раз-раз, отчёт сдал и сразу к нам. Будем осматривать твой корабль.
Наверное, стоило мне всё-таки поспать. Лучше бодрым, ну или полубодрым, стоять и выслушивать за то как я плох, как ужасен мой отчёт и что я виновен чуть ли не в болезнях Ленина. Но нет, я решил не спать, под землю провалиться лишь бы настряпать им отчёт, а в итоге буду выслушивать всё тоже, только валясь при этом с ног.
Секретарша при полковнике попросила обождать. Сказала он занят, но скоро освободиться. Его занятия были слышны сквозь закрытую дверь. То ли он кричал, то ли дверь настолько тонкая, но я буквально слышал каждое его слово. Вот только понять всё равно ничего не мог. Может от усталости. А может просто он так говорит. Ни слова не понимаю. Он вообще на русском говорит? Телефон прозвенел будто на него кинули трубку.
— Войдите! — прокричали сквозь закрытую дверь.
— Пройдите, — пригласила секретарша.
Да отчёт ужасен. Да почерк не разобрать. Да я почти ничего не записал в свой блокнот. Да тут нет и трети данных. Да я никак не мог ждать что молния попадёт в корабль. Да я бы сейчас выпел киселю. Да с вишней. Да к вечеру предоставлю нормальный отчёт. Да можете оставить себе блокнот. Да, будьте здоровы товарищ.
Ангар пустовал. Свет был включён только над нами, над обломками корабля. Солнце светила сквозь западные окна и тоже на нас. А вся восточная часть тонула в полумраке. Я мог разглядеть только огромные вигвамы накрытых брезентом кораблей на сером полу. Неужели у нас начали так радикально экономит электроэнергию? Или это просто все лампы разом перегорели?
Я стаю тут как мебель. Как шкаф. Нет, скорее, как торшер. Никто на меня даже не смотрит. Все бегают вокруг. Они уже разложили все детали, ну или то что от них осталось. Каждый обугленный болтик лежал отдельно друг от друга. Все что-то записывали, каждый в свой блокнот. Ходят. Туда-сюда. Перешёптываются.
— Винт Т-13 обгорел меньше остальных…
— Наверное он был в глуби…
— Говорят в крушение обвиняют пилота…
— Но это не он, уж мы то знаем…
— Все знают, что дальше с ним делать у нас есть чёткий…
— План, интересно был ли задействован план аварийной посадки…
— Да, да конечно потом его на электрический…
— Стул, нужной найти стул, я уже валюсь ног…
— Ситуация под нашим контролем, остаётся только…
— Выжать всё из него…
Шепчут. Как же громко они шепчут. Как же в этом гуле я выуживаю такие слова.
Во рту так липко, так мерзко, будто у меня в нём слизняк поселился. Голова звенит как треснувший колокол. О чём они шепчут? Зачем они накрыли аппараты брезентом? От пыли? Может от сквозняков? Или…
— Степанов что-то ты совсем поплохел, — сказал Королёв. — Посмотри весь потом обливаешься.
— Я нормально… Устал только.
— Чёрт с тобой. Иди отдохни. Такой ты нам всё равно ничего не расскажешь.
Я развернулся и выдохнул. Это был последний мой спокойный выдох. С каждым шагом я хватал всё больше воздуха. Не дойду. Уже тут в коридоре готов упасть, так и не дойдя до комнаты. Как мало воздуха. Как же сложно делать вид что его хватает. Не могу так идти. Не могу ступать спокойным шагом, когда лёгкие разрываются, а мозги стучат как барабан и готовы выпрыгнуть в любую минут. Не дойду, упаду прямо здесь в коридоре, всего за пару шагов до комнаты.
Это кровь льётся у меня из носа? Нет. Капля пота. Когда я успел так вспотеть. Даже ручку сложно повернуть такой промокшей ладонью. Дверь хлопнула. Чёрт. Дверь хлопнула. Я не смог её удержать. Надеюсь никто этого не заметил.
Не смогу. Дальше не смогу. Не смогу пройти даже коридор. Я облокотился о стену. Какой странный звук. Я облокотился о стену, а она будто из фанеры. Да стучит как фанера. За ней точно ничего нет. Строили на скорую руку. Как и всё.
Ноги перестали меня держать. Они не могут выдержать груз правды. А я не хочу в него верить. Я приземлился. Упал. Я упал не на территорию советского союза. Я стою на земле буржуа. Я дышу Американским воздухом.
Тот полковник. Колонел, или как там его звание правильно звучит. Он говорил не на русском. Не на украинском или белорусском. И не на одном из ста двадцати языков любого типа и звучания который бродит по советским землям. Это был английский. Ломаный, звенящий в голове, и такой фальшивый в истинно русских устах, предателя. Полковника. Колонела.
Ни одной звезды.
— Но это вы зря…
— Да, да, знаю. Не стоило садиться за руль в таком состоянии. Но раз уж ты смог, прости меня, на развалюхе сесть на землю без единой царапинки, то что я не справлюсь с обычным автомобилем? Заболтались мы. Дуй к полковнику, раз-раз-раз, отчёт сдал и сразу к нам. Будем осматривать твой корабль.
Наверное, стоило мне всё-таки поспать. Лучше бодрым, ну или полубодрым, стоять и выслушивать за то как я плох, как ужасен мой отчёт и что я виновен чуть ли не в болезнях Ленина. Но нет, я решил не спать, под землю провалиться лишь бы настряпать им отчёт, а в итоге буду выслушивать всё тоже, только валясь при этом с ног.
Секретарша при полковнике попросила обождать. Сказала он занят, но скоро освободиться. Его занятия были слышны сквозь закрытую дверь. То ли он кричал, то ли дверь настолько тонкая, но я буквально слышал каждое его слово. Вот только понять всё равно ничего не мог. Может от усталости. А может просто он так говорит. Ни слова не понимаю. Он вообще на русском говорит? Телефон прозвенел будто на него кинули трубку.
— Войдите! — прокричали сквозь закрытую дверь.
— Пройдите, — пригласила секретарша.
Да отчёт ужасен. Да почерк не разобрать. Да я почти ничего не записал в свой блокнот. Да тут нет и трети данных. Да я никак не мог ждать что молния попадёт в корабль. Да я бы сейчас выпел киселю. Да с вишней. Да к вечеру предоставлю нормальный отчёт. Да можете оставить себе блокнот. Да, будьте здоровы товарищ.
Ангар пустовал. Свет был включён только над нами, над обломками корабля. Солнце светила сквозь западные окна и тоже на нас. А вся восточная часть тонула в полумраке. Я мог разглядеть только огромные вигвамы накрытых брезентом кораблей на сером полу. Неужели у нас начали так радикально экономит электроэнергию? Или это просто все лампы разом перегорели?
Я стаю тут как мебель. Как шкаф. Нет, скорее, как торшер. Никто на меня даже не смотрит. Все бегают вокруг. Они уже разложили все детали, ну или то что от них осталось. Каждый обугленный болтик лежал отдельно друг от друга. Все что-то записывали, каждый в свой блокнот. Ходят. Туда-сюда. Перешёптываются.
— Винт Т-13 обгорел меньше остальных…
— Наверное он был в глуби…
— Говорят в крушение обвиняют пилота…
— Но это не он, уж мы то знаем…
— Все знают, что дальше с ним делать у нас есть чёткий…
— План, интересно был ли задействован план аварийной посадки…
— Да, да конечно потом его на электрический…
— Стул, нужной найти стул, я уже валюсь ног…
— Ситуация под нашим контролем, остаётся только…
— Выжать всё из него…
Шепчут. Как же громко они шепчут. Как же в этом гуле я выуживаю такие слова.
Во рту так липко, так мерзко, будто у меня в нём слизняк поселился. Голова звенит как треснувший колокол. О чём они шепчут? Зачем они накрыли аппараты брезентом? От пыли? Может от сквозняков? Или…
— Степанов что-то ты совсем поплохел, — сказал Королёв. — Посмотри весь потом обливаешься.
— Я нормально… Устал только.
— Чёрт с тобой. Иди отдохни. Такой ты нам всё равно ничего не расскажешь.
Я развернулся и выдохнул. Это был последний мой спокойный выдох. С каждым шагом я хватал всё больше воздуха. Не дойду. Уже тут в коридоре готов упасть, так и не дойдя до комнаты. Как мало воздуха. Как же сложно делать вид что его хватает. Не могу так идти. Не могу ступать спокойным шагом, когда лёгкие разрываются, а мозги стучат как барабан и готовы выпрыгнуть в любую минут. Не дойду, упаду прямо здесь в коридоре, всего за пару шагов до комнаты.
Это кровь льётся у меня из носа? Нет. Капля пота. Когда я успел так вспотеть. Даже ручку сложно повернуть такой промокшей ладонью. Дверь хлопнула. Чёрт. Дверь хлопнула. Я не смог её удержать. Надеюсь никто этого не заметил.
Не смогу. Дальше не смогу. Не смогу пройти даже коридор. Я облокотился о стену. Какой странный звук. Я облокотился о стену, а она будто из фанеры. Да стучит как фанера. За ней точно ничего нет. Строили на скорую руку. Как и всё.
Ноги перестали меня держать. Они не могут выдержать груз правды. А я не хочу в него верить. Я приземлился. Упал. Я упал не на территорию советского союза. Я стою на земле буржуа. Я дышу Американским воздухом.
Тот полковник. Колонел, или как там его звание правильно звучит. Он говорил не на русском. Не на украинском или белорусском. И не на одном из ста двадцати языков любого типа и звучания который бродит по советским землям. Это был английский. Ломаный, звенящий в голове, и такой фальшивый в истинно русских устах, предателя. Полковника. Колонела.
Ни одной звезды.
Страница
4 из 10
4 из 10
