Восток-7

— Побормотал я и встал. Королёв уступил мне путь, и я плюхнулся в кресло у кровати. — Неважно. Это всё неважно. Я ведь не у звёздного городка, не в центр подготовки космонавтов, не у космодрома. — Он стоял предо мной и просто смотрел. — Я ведь не на территории СССР. Меня, Степанова Алексея Александровича, капитана военно-воздушных сил, вооружённых сил Союза Советских Социалистических Республик, нет на территории не одной из республик. И я это понимаю. Правда понимаю. Но хочу знать. Мы в Америке? Это всё что я хочу. Мне не нужно знать было ли всё подстроено. Был ли саботаж при старте, чтобы всё сложилась так, как оно сложилось. Не нужно знать, когда меня расстреляют. Казнят электричеством как шпиона или же заметут меня тихонько, где-то в лесу. Мне не нужно это знать, но это будет. Будет ведь вы получили всё чего хотели. Наши технологии в лице полусгоревшего корабля, и меня. Всё что я хочу… всё что мне нужно только знать. Знать, что я в Соединённых Штатах Америки. — Я зажмурил глаза чтобы из их уголков не полились слёзы. Я стиснул зубы, сжал пальцами подлокотники и продолжал твердить своё. — Я в Америке… Я в Америке… В Штатах… В Америке, в их штатах…

Я затих. Продолжал мямлить что-то непонятное даже для себя самого.

— Я Королёв…

— Нет. — Прервал я, не открывая глаз. — Нет. Ты выглядишь как он. Говоришь, как он. Ведёшь себя как он. Но ты не он. Я знаю это. Я это знаю. Знаю, поверь.

Тишина давали, редкое шуршание в коридоре резало как нож. В голове будто не хватает места на всё. И с каждой секундой нож режет всё жгучее. Режет прямо по мыслям. Вся моя жизнь все знания и события теперь не имеют какой-то последовательности. Всё это теперь просто куски ничем не скреплённые. И с каждым шелестом ножа жизнь рушиться…

— Я поговорю с ним. — Я взглянул на Королёва. — С полковником, с генералом, с любым, кто выше. Да хоть до него доберусь. — Он указал на портрет Хрущёва над столом. — Но тебя к семье выведу. Отдохнёшь. Выветришь всё… Отстранишься от всего. Понимаю стресс, усталость… Домой ты попадёшь. — Он опустился на колени, положил свои ладони мне на руки. — Но пообещай мне. Поклянись. Ты пойдёшь к психиатру. Сам, по своему желанию, будешь идти с ним на контакт, и пытаться понять… понять что-то. Попытаешься помочь себе. Хорошо?

Меня вывезли с восточных ворот базы. Я гляжу на всё как в первый раз. Возможно отчасти это правда. Но что если нет? Я смотрю на дома и не припомню, столько ли в них было этажей, такого ли они были цвета. Я ходил этой дорогой много раз, но сейчас этот для меня как первый.

Меня привезли прямо к моему порогу. Машина уехала, Королёв им ничего не сказал. Два парня что были в машине не кидали на меня странных взглядов, не перешёптывались. Они вели себя спокойно, один, расплываясь в улыбке, смотрел на фотографию молодой девушки, настоящей колхозницы, другой внимательно следил за дорогой. Я не показался им чудным, хотя стоял как вкопанный, как только вышел из машины. Я не попрощался с ними, а они только пожали плечами и уехали. Королёв ничего не сказал им. Точно рассказал всем сверху, но не им.

Они уехали, а я смотрел на своё окно третьего этажа. Смотрел и не мог вспомнить какого цвета у нас были занавески. Это странно, я точно помню, как Маша меня доставала с их выбором. Но вот какие они были, голубые, как сейчас, или другие?

Когда пытаюсь вспомнить, ничего не выходит. Так же и с домами, их расположением, цветом, названием улиц. Пытаюсь вспомнить и меня бросает в дрожь. Меня начинает трясти так же, как и тогда, в самой высшей точке моей орбиты. Корабль затрясло как не трясло его при старте. В голове тут же будто молоток отбойный включился, всё тоже началось колотиться. Так же и сейчас. Голубые или нет? Всё тело трясётся. Может это никак и не связано, может случай в космосе ни причём что меня так трусит. Но как только я думаю, только допускаю, что та незримая волна достала меня здесь, дрожь продирает меня ещё сильнее.

Уже свечерело. А может мы выехали вечером, я не помню.

Даже не стоит удивляться. Да я этого и не сделал. Можно было догадаться что если я не узнал Королёва, путь домой, шторы и ещё много чего, то я и не узнаю жену. Её ли это карие глаза на крохотном будто вечно уставшем лице с короткой чёлкой на лбу? Этому ли лицу я посвящал стихи в молодости отделяя каждую тонкость и выразительность, с хорошей рифмой или не очень?

Я даже не буду думать об этом, вспоминать это. Особенно сейчас, когда она кинулась обнимать меня. Сейчас я не могу выдать дрожь. Показать, что я знаю, что я догадываюсь.

Как я и ожидал заснуть я тоже не могу. Может диван не удобный, может стоило заставить себя лечь в одну кровать той женщиной. Сон лишним не будет. Или будет, в конце концов я не знаю сколько мне отвели времени. А может его и не отводили, может тот Королёв прав. Возможно со мной действительно что-то не то. Со мной, а не с миром.