Узники снежного логова

Сухое приятное тепло хорошо протопленной печи встретило радушно друзей.

— Раздевайтесь, мальчики, — женщина указала на прикреплённую к стене параллельно полу широкую доску с колышками справа от двери на уровне груди человека. — Я сейчас соберу вечерю, угощу, что бог послал.

Женщина вышла в сени.

— Тебе ничего странным не кажется, — спросил Петька Артура.

— Кроме твоей шутки про татар — нет.

— Да как же так! Ты посмотри сам: фонарь со свечой, керосиновая лампа, соломенная крыша, кожухи на стене, валенки, галоши, их, бог весть, сколько времени не выпускают! Просто каменный век! а комната тебе ничего не напоминает? Есть что-то в ней неестественное…

Действительно, комната, куда вошли друзья, совмещала в себе два функциональных помещения: прихожую и кухню. Слева от двери висел рукомойник с вышитым рушником на крюке, вбитом в стену, чистое ведро под ним. Дальше под окном кухонный стол ручной работы с дверцами и ящиками, сквозь слои изумрудной краски просматривалась резьба — витые усики, лоза, виноградная кисть, листья. Старая клеёнка в крупную клетку с потёртостями на углах, покрывала столешницу. Справа под окном, занавешенным чистыми белыми занавесками, металлическая кровать с никелированными шарами, покрыта стёганым покрывалом, две подушки поставлены углом. Почти напротив входа угольная печь, в воздухе присутствовали нотки угольного угара. Сквозь щели в дверце пробивались лучики алого света. Над дверным проёмом, ведущим вглубь дома, старинные часы с кукушкой. Всё обыкновенное, встречаемое практически повсюду в деревнях с налаженным старым бытом, но и одновременно, что-то чужое, инородное, как слова, вырванные из песни; что-то, что довлеет невидимым присутствием и накладывает свой тяжёлый отпечаток на обстановку дома.

Восприняв и прочувствовав всё это, Артур всё же сказал, что ничего необычного не видит; посоветовал другу меньше обращать внимания на якобы кажущиеся ему странности, и больше проявлять заинтересованности происходящим. Даже когда Петька показал взглядом на часы над дверью, стрелки которых приближались к двенадцати, и сунул ему под нос свои, на которых было половина восьмого, Артур с видимым безразличием ответил, что его остановились. Петька от возмущения едва не взорвался, дескать, мои-то, электронные остановились!

Взрывоопасный диспут прервала хозяйка. Из сеней вместе с ней в тепло дома ворвался белёсый вал морозного пара, быстро исчезнувший. Она поставила на плиту небольшой чугунок (Петька семафорил взглядом, мол, чем не доказательство необычности — вместо привычной кастрюли чугунок!) с крышкой, предварительно убрала с плиты два круглых сегмента, чтобы опустить суженую часть посуды в топку. Затем снова вышла и вернулась с двумя большими глиняными мисками, украшенными снаружи и внутри по периметру незамысловатым узором: по терракотовому фону плыли синие фигурки, похожие на птиц. На одной миске горкой лежали бочковые помидоры и огурцы, источая аромат специй, который вызвал у друзей сильное слюноотделение и острый приступ голода. На второй — нарезанное крупными кусками сало с мясной прослойкой и очищенные мелкие луковки с чесноком. Ломти хлеба лежали на деревянной доске.

— Что застыли, ребята? — закончив с нехитрой сервировкой, спросила она. — Мойте руки и за стол. Сейчас налью борща.

С аппетитом съев предложенную еду, друзья пили из больших фаянсовых кружек, тоже украшенных синими фигурками птиц, на что обратил внимание один Петька, ароматный чай с малиной и облепихой и мирно беседовали с хозяйкой. Впрочем, она задавала мало вопросов, ребята скупо отвечали, и спрашивать её о чём-либо попросту стеснялись.

— Бабушка, вот мы беседуем, а как к вам обращаться, не знаем, — спросил Артур и сделал шумный глоток горячего напитка.

— Сгодится и бабушка, внучок, не ошибёшься.

— А по имени-отчеству?

Петька толкнул друга ногой под столом, мол, не приставай с расспросами.

От хозяйки не ускользнул этот факт. Она улыбнулась.

— Генриетта Марковна, — морщины снова разгладились на её лице. Улыбалась она, не размыкая губ.

Артур поперхнулся чаем.

— Как?

Петька откровенно заржал, не сдерживая эмоций, хозяйка закрыла рот ладонью, но было видно, что и она смеётся.

Артур прокашлялся.

— Извините за реакцию, но вам не кажется, несколько не типичное для русского человека имя.

Уши, щёки, шея сразу же покраснели у него, как у рака.

Карие глаза хозяйки только вспыхнули молодым огоньком.

— Внучок, твоё имя — Артур — типичное? — доверительно, с нежностью в голосе произнесла она, — для русского человека?

Артур стушевался ещё больше, чувствуя, как огонь смущения все сильнее заставляет полыхать лицо; обжигающая ладонь стеснительности взъерошила волосы на затылке. На помощь другу пришёл Петька, он спросил, не страшно ли ей жить одной и сразу же услышал ответ.