Пыльные окна

Из джунглей несся на меня вой. Многоголосый вой, сливающийся в один лишь звук — как шум волны, накатывающей на берег.

И я решился. Шагнул прямо в клубящуюся тьму и пошел, увязая в ней по колено.

Голоса стихли.

Я стоял на вершине ступенчатой пирамиды, меня ослеплял громадный овал полной луны.

И человек в головном уборе из перьев занес руку с зазубренным ножом.

— СТОЙ!!! — закричал я.

Он обернулся, подставив лицо под свет живого огня. Лучше бы он не поворачивался. Потому что из-под головного убора, убранного перьями, на меня смотрели очень знакомые глаза. Самые знакомые в этом мире. Мои собственные глаза.

Я встретился лицом к лицу с самим с собой.

Закричал, срывая горло, но мой крик утонул в джунглях.

— Давай же! — с нетерпением взвыли джунгли, и я посильнее сжал рукоятку зазубренного ножа.

А потом черные брызги ударили мне в лицо.

Я дернул головой, будто действительно почувствовал на коже едкий ожог от темных липких капель.

Всего лишь сон. Однако, какой страшный, дикий.

Я совершенно взмок под одеялом.

И никак не мог придти в себя. Тяжело дыша, потер ладонями потное лицо.

В кране за дверью ванной комнаты мерно капала вода.

И было темно, хоть глаз выколи.

Кап-кап-кап…

Ненавижу незавернутые краны.

Надо было вылезать из-под одеяла, тащиться в ванную. Ужасно не хотелось этого делать.

Хотелось накрыть голову подушкой, и не слышать этого отвратительного мерного «кап-кап-кап». Китайская пытка.

Я пересилил себя.

Сбросил одеяло, подтянув плавки, пошлепал босыми ногами по ковролину. Не стал включать свет, на ощупь завернул ручку смесителя. И вернулся обратно, мельком глянув в сторону балконной двери. В промежутке между штор было черным-черно.

Горазд же я спать. Когда я отключился, вроде еще середина дня была.

Я зарылся под одеяло. Укрылся с головой, предвкушая, как провалюсь в сладкую дремоту.

Кап-кап-кап…

Так, я же завернул его до упора?

Вот молодцы, аж четыре звезды гостинице впаяли, а с кранами разобраться не могут.

Вот оно, то самое, что принято презрительно называть словом «совок».

Кутаясь в одеяло, я попытался закрыться от мерзкого звука, но ничего не получалось.

Я попытался отстраниться от него, подумать о другом, отвлечься. Посчитать овец наконец. Раз овца, два овца… Кап-кап-кап…

Ничего не получалось.

Попробуйте насильно изгонять из своего сознания какую-нибудь простейшую мысль — и она, словно из противоречия, начнет только сильнее цепляться к вам, как рыба-прилипала.

Кап-кап-кап…

Я только сейчас понял, что звук падающих капель доносится не из ванной комнаты. А с противоположной стороны.

От балконной двери.

Батарея, что ли, протекла?

Я приподнялся, опираясь локтем на подушку. Ничерта не видно.

Едва заметный овал журнального столика, серые прямоугольники задернутых штор. А за ними — чернота непроглядная.

И звук падающих капель.

Я почувствовал неприятный холодок.

Прищурился, подаваясь вперед.

Теперь сомнений не было — капли разбиваются о подоконник окна, выходящего на балкон.

И это не дождевые капли, которые падают с наружного карниза. Это с моей стороны, внутри комнаты.

Я поднялся с кровати.

Сделал несколько шагов по направлению к окну. Подцепив край шторы кончиками пальцев, плавно отогнул ее в сторону.

В сердце будто вцепилась чья-то ледяная лапа.

Я хватал ртом воздух, не в силах мириться с тем, что увидел ТАМ, за окном.

Там была не просто непроглядная чернота.

Там клубились чернильные вихри, мириады крошечных пузырьков.

Там была толща воды, едва сдерживаемая хрупким оконным стеклом.

Но оно уже поддавалось, сквозь крошечное отверстие в оконной раме просачивались мелкие капли, и…

Кап-кап-кап…

А за стеклом — непроглядная чернота, клубящаяся муть.

Я почувствовал, что у меня закладывает уши.

Где-то там, за стеклом, двигалось что-то громоздкое и живое, чернее даже этой непроглядной тьмы.

Я закричал, но мой голос утонул в заполненной спертым воздухом комнате.

Куда, куда мне бежать от этого бреда?

Я заперт, я один на один с бесконечной толщей воды, на громадной глубине.

Затаив дыхание, я бросился в противоположный конец номера, к дверям.

Распахнул дверь, и по ногам плеснуло ледяным потоком.

Коридор был заполнен водой так, что мне доставало до щиколотки.

В дальнем его конце горела тусклая лампочка, блики от которой играли на прибывающей воде. И откуда-то издалека слышался мерный шелест и бурление.