Добавить в моё избранное
245 мин, 20 сек 12105
Потухший костер подсознательно отождествлялся с этой грустью. Головная боль на ее фоне казалась ничтожным пустяком.
Спрятав палатку и остатки пиршества под орешником, четверка хороших друзей, смеясь друг над другом, двинулась по размытой дороге. Грязь собиралась под подошвами, не давая четко поднимать ноги.
В прозрачном пакете лежали подарки. Дешевый одеколон, обдававший крепким сладким ароматом. Рамка для фотографии. Набор для бритья. Раскладной нож, с уже сломанной открывалкой. Дождевая вода смыла все надписи на красочных открытках.
«Ну, Матвей, это было круто! Отлично зажгли! Праздник на славу!» — Эдик болтал без умолку.
«А я все-таки трахнул Женьку! Если бы только видели эти груди! Дыньки… Божественно!» — вот и Альфред-Казанова ожил. От него удушливо пахло новым одеколоном Матвея. Из кармана торчали бретельки красных трусиков.
Стрингам черноволосой Женьки было суждено остаться забытыми в бардачке старого «Москвича» — первой машины Матвея. Через три месяца он подвозил ее до университета. Ее удивление было запредельным, когда она в поиске шариковой ручки натолкнулась на знакомую вещицу.
Эта сука хохотала так, что, пожалуй, еще чуть-чуть, и она сделала бы кое-что не хорошее прямо на сидение. «Извращенцы! — она хохотала, когда выходила из машины. Она даже рассказала обо всем встречавшим ее подругам.
Когда Матвей, развернувшись, выезжал на проспект, над ним смеялись уже полдюжины ярко накрашенных первокурсниц, забыв о необходимости ежеминутно надувать пузырь из жвачки.
Интересно, как его угораздило влюбиться в нее?
К черту!
После дня рождения Матвей пришел домой, сменил одежду и отправился пасти деревенское стадо. Дождь лил до обеда, что особенно радовало — стадо не разбегалось и держалось плотной кучей.
В горле раскаленным комком обустроилась жажда. Она мучила до обеда, пока чинивший неподалеку комбайн механизатор не угостил его холодным чаем с лимоном.
Жажда — жестокая штука.
Высохшие губы не проронят ни слова, без стакана холодной воды…
Что там говорили в изъезженном рекламном ролике?
Жажда — все?
Сукины дети, вы были чертовски правы!
Холод камня не давал заснуть достаточно долго. Запах обгоревшего мяса впивался в нос и дразнил желудок.
Где-то в такой же ловушке — на островке, окруженном всепожирающей лавой — выли волки. Нестройный хор обезумевших животных терзал натянутый тетивой нервы.
«Было бы прекрасно, если вы заткнулись!» — последняя мысль Матвея, растворилась в отдаленном уголке сознания, прежде чем волна судорог охватила его тело, и он потерял сознание.
Анна шла рядом…
Они гуляли по парку, по желто-красному ковру из кленовых листьев. Матвей хотел взять девушку за руку, но она убежала от парня. Звонкий смех терялся среди стройных деревьев.
«Догоняй, Матик!
Догоняй!»
Она убегала все дальше и дальше. Ровный и быстрый шаг Матвея никак не хотел превратиться в бег.
Кафе «Золотой дельфин». Безлюдно. Анна уже сидит за столиком в углу. Официантка включила кофеварку и переключила телевизор с канала моды на музыкальный.
Замечательное заведение. Здесь всегда варят отличное кофе.
Кофе и сыр с большими отверстиями. Ламбер — Матвей никак не мог запомнить его сорт. Но она знала, что он любит.
Горячее кофе становится холодным и пахнет глиной.
Кап-кап… По щеке стекает капли дождевой воды.
Галлюцинации сменялись одна за другой, терзая мозг. Изредка Матвей приходил в себя, но ненадолго. Спина стала мягкой, избавившись от зеленой корки.
Боль в области груди привела Матвея в чувство. Ток пробежал по его телу, несколько раз пометавшись между кончиками волос и пальцами ног. Писатель широко раскрыл глаза и набрал воздуха настолько чудовищной дозой, что приступ кашля не заставил себя ждать. Он хотел подняться, но пара сильных рук уложила его обратно.
Внушительных размеров шприц отошел от его грудной клетки. Руки поднесли к его рту алюминиевую кружку дымящегося… кофе.
Накрашенные ногти с ярким рисунком… Знакомый аромат духов.
Анна накрыла Матвея одеялом. За ее спиной полный мужчина снял перчатки, закрыл коробочку с ампулами и, уложив все в ящик, встал на ноги. Она обняла его, прижавшись к его грязному телу. — Я нашла тебя! — На ее глазах появились слезы.
В нескольких метрах от них на раскладном стуле сидел Эмиль. Укутанный в одеяло, он дрожал, словно только что вышел из проруби.
— Как ты нашла нас? — спросил Матвей.
Девушка целовала его грязные щеки, лоб, теребила его волосы.
— Это все Боммель, — на вопрос ответил мужчина, сделавший укол. — Боммель поработал на славу.
— А кто это?
Немецкая овчарка, бегавшая неподалеку, услышав свою кличку, прильнула к ногам хозяина.
Спрятав палатку и остатки пиршества под орешником, четверка хороших друзей, смеясь друг над другом, двинулась по размытой дороге. Грязь собиралась под подошвами, не давая четко поднимать ноги.
В прозрачном пакете лежали подарки. Дешевый одеколон, обдававший крепким сладким ароматом. Рамка для фотографии. Набор для бритья. Раскладной нож, с уже сломанной открывалкой. Дождевая вода смыла все надписи на красочных открытках.
«Ну, Матвей, это было круто! Отлично зажгли! Праздник на славу!» — Эдик болтал без умолку.
«А я все-таки трахнул Женьку! Если бы только видели эти груди! Дыньки… Божественно!» — вот и Альфред-Казанова ожил. От него удушливо пахло новым одеколоном Матвея. Из кармана торчали бретельки красных трусиков.
Стрингам черноволосой Женьки было суждено остаться забытыми в бардачке старого «Москвича» — первой машины Матвея. Через три месяца он подвозил ее до университета. Ее удивление было запредельным, когда она в поиске шариковой ручки натолкнулась на знакомую вещицу.
Эта сука хохотала так, что, пожалуй, еще чуть-чуть, и она сделала бы кое-что не хорошее прямо на сидение. «Извращенцы! — она хохотала, когда выходила из машины. Она даже рассказала обо всем встречавшим ее подругам.
Когда Матвей, развернувшись, выезжал на проспект, над ним смеялись уже полдюжины ярко накрашенных первокурсниц, забыв о необходимости ежеминутно надувать пузырь из жвачки.
Интересно, как его угораздило влюбиться в нее?
К черту!
После дня рождения Матвей пришел домой, сменил одежду и отправился пасти деревенское стадо. Дождь лил до обеда, что особенно радовало — стадо не разбегалось и держалось плотной кучей.
В горле раскаленным комком обустроилась жажда. Она мучила до обеда, пока чинивший неподалеку комбайн механизатор не угостил его холодным чаем с лимоном.
Жажда — жестокая штука.
Высохшие губы не проронят ни слова, без стакана холодной воды…
Что там говорили в изъезженном рекламном ролике?
Жажда — все?
Сукины дети, вы были чертовски правы!
Холод камня не давал заснуть достаточно долго. Запах обгоревшего мяса впивался в нос и дразнил желудок.
Где-то в такой же ловушке — на островке, окруженном всепожирающей лавой — выли волки. Нестройный хор обезумевших животных терзал натянутый тетивой нервы.
«Было бы прекрасно, если вы заткнулись!» — последняя мысль Матвея, растворилась в отдаленном уголке сознания, прежде чем волна судорог охватила его тело, и он потерял сознание.
Анна шла рядом…
Они гуляли по парку, по желто-красному ковру из кленовых листьев. Матвей хотел взять девушку за руку, но она убежала от парня. Звонкий смех терялся среди стройных деревьев.
«Догоняй, Матик!
Догоняй!»
Она убегала все дальше и дальше. Ровный и быстрый шаг Матвея никак не хотел превратиться в бег.
Кафе «Золотой дельфин». Безлюдно. Анна уже сидит за столиком в углу. Официантка включила кофеварку и переключила телевизор с канала моды на музыкальный.
Замечательное заведение. Здесь всегда варят отличное кофе.
Кофе и сыр с большими отверстиями. Ламбер — Матвей никак не мог запомнить его сорт. Но она знала, что он любит.
Горячее кофе становится холодным и пахнет глиной.
Кап-кап… По щеке стекает капли дождевой воды.
Галлюцинации сменялись одна за другой, терзая мозг. Изредка Матвей приходил в себя, но ненадолго. Спина стала мягкой, избавившись от зеленой корки.
Боль в области груди привела Матвея в чувство. Ток пробежал по его телу, несколько раз пометавшись между кончиками волос и пальцами ног. Писатель широко раскрыл глаза и набрал воздуха настолько чудовищной дозой, что приступ кашля не заставил себя ждать. Он хотел подняться, но пара сильных рук уложила его обратно.
Внушительных размеров шприц отошел от его грудной клетки. Руки поднесли к его рту алюминиевую кружку дымящегося… кофе.
Накрашенные ногти с ярким рисунком… Знакомый аромат духов.
Анна накрыла Матвея одеялом. За ее спиной полный мужчина снял перчатки, закрыл коробочку с ампулами и, уложив все в ящик, встал на ноги. Она обняла его, прижавшись к его грязному телу. — Я нашла тебя! — На ее глазах появились слезы.
В нескольких метрах от них на раскладном стуле сидел Эмиль. Укутанный в одеяло, он дрожал, словно только что вышел из проруби.
— Как ты нашла нас? — спросил Матвей.
Девушка целовала его грязные щеки, лоб, теребила его волосы.
— Это все Боммель, — на вопрос ответил мужчина, сделавший укол. — Боммель поработал на славу.
— А кто это?
Немецкая овчарка, бегавшая неподалеку, услышав свою кличку, прильнула к ногам хозяина.
Страница
55 из 74
55 из 74
