Добавить в моё избранное
269 мин, 30 сек 18084
Грудь была перевязана, и сильное жжение чувствовалось между ребер и на грудине. Лоуэлл попробовал подняться с кровати, что удалось не с первого раза, и тут же пожалел, что под руками нет трости или костыли. Постояв несколько минут на месте, чтобы голова пришла в нормальное состояние, Лоуэлл двинулся по мягкому ворсу ковра столь безвкусной отделки, что смотреть на него было противно. Обуви он так и не смог отыскать, и двигаться дальше пришлось босиком.
В доме стояла гробовая тишина, все ставни были закрыты, двери заперты на засовы, и свет везде был погашен. В коридоре было довольно темно, и Лоуэллу пришлось двигаться наощупь. Возникшее с пробуждением чувство знакомой обстановки скоро улетучилось, ибо он не мог вспомнить, что был когда-то именно в этом доме. Когда стена под рукой кончилась, Лоуэлл свернул и стал двигаться маленькими шажками, предчувствуя, что совсем рядом с ним находится лестница. Он понятия не имел, на каком этаже находится, и решил обследовать здесь все, пока не найдет хоть одну живую душу. Он почему-то был уверен, что не может быть, чтобы в доме никого не было.
Как бы осторожно он не двигался, Лоуэлл чуть, было, не упал, когда босая ступня его не обнаружила под собой ступени. Кое-как удержавшись на ноющих ногах, он стал осторожно спускаться. Колени его болели, и двигаться было тяжело, из-за чего ему пришлось всем весом налечь на перилла. Ступни сильно затекли от неудобного лежания, но Лоуэлл не обнаружил на них никаких повреждений, хоть и был абсолютно уверен, что ноги его пострадали. Одолев последнюю ступеньку, Лоуэлл чуть не упал, когда перилла под руками резко оборвались. Он оказался на первом этаже.
Казалось, будто он попал в склеп. Запах стоял удушающий, полный пыли и вони плесени. В этом доме явно не жили уже давно. Но как он мог оказаться здесь? Он не помнил этого места, стало быть, его сознание не продолжило путь по просторам его воспоминаний. Но и сном это быть не могло, слишком явственно он чувствовал все запахи, ограниченность пространства и материал всего, до чего он дотрагивался. Лоуэлл брел в полной темноте, прижавшись к стене. Единственно, чего ему не хватало во всей этой нереальной картине — это звуков. Половицы под его ногами не скрипели, ни единого шороха, кроме шуршания стены под ладонями, не было, и голоса ниоткуда не звучали. А ведь именно голоса он и искал, как единственную гарантию того, что он не попал в очередной сюжет своего бредового сна.
По дороге ему попалось три двери, которые он пытался отпереть, но все были закрыты на ключ. Коридор сворачивал, и уже через три шага Лоуэлл поймал взглядом тусклый свет. Двигаясь на него, как мотылек на огонь, он попал в просторную кухню, в которой, кроме обеденного стола и раковины, ничего не было. Свет исходил от старой керосиновой лампы, коей здесь, в доме, оборудованном электричеством, с лампами под потолком в комнате, было не место. Лоуэлл слышал какой-то треск и, приблизившись к столу, обнаружил, что о лампу бьется моль. Насекомые пока были единственными живыми существами, что он отыскал в доме. Уныло оглядев кухню, Лоуэлл развернулся и пошел обратно в коридор продолжать свои поиски.
В который раз на Лоуэлла накатила волна необъяснимого страха, когда в темном коридоре ему почудились два желтых огонька. Он машинально поднял руку к шее, но медальона на ней не оказалось. Он замер на месте, вглядываясь во тьму, но вскоре понял, что огоньки — это всего лишь обожженная от длительного глазения на свет лампы сетчатка. Подождав, пока сердце перестанет колотиться в ушах, Лоуэлл двинулся дальше. Дом показался ему безумно большим, а коридоры — длинными. Однако эта была лишь иллюзия, ибо во тьме ему мерещилось и не то. Наконец, он увидел тоненькую полосу света, явно электрического, и двинулся по направлению к нему. Свет исходил из-за двери, которая была неплотно притворена, но не полностью скрывала комнату от лишних глаз. Лоуэлл слышал приглушенные мужские голоса, но через щель ничего не мог разглядеть. Неизвестность угнетала его, и он решился войти, чтобы узнать наконец, что происходит.
Комната походила на ту, в которой Лоуэлл очнулся. Те же обои, те же ставни, но на этот раз они были открыты. Более того, окно было открыто настежь, и в комнату проникал яркий солнечный свет. Никакого электричества в комнате не было включено, Лоуэлл ошибся в своем предположении. Под потолком висела неприглядная электрическая лампочка, какие обычно вешали в кладовках, и Лоуэлл был немного озадачен. Под окном стояла детская кроватка, совершенно новая на вид, но покрытая толстым слоем пыли, над которой висели деревянные погремушки — плоские резные фигурки в виде собачьей упряжки. У Лоуэлла засосало под ложечкой. Игрушка не показалась ему знакомой, он знал, что она ему знакома. Первым его желанием было броситься к кроватке и взять в руки игрушку, но две пары глаз, виновато взиравших на него, заставили отказаться от этой идеи. Лоуэлл перевел взгляд с погремушек на мужчин и нахмурился.
В доме стояла гробовая тишина, все ставни были закрыты, двери заперты на засовы, и свет везде был погашен. В коридоре было довольно темно, и Лоуэллу пришлось двигаться наощупь. Возникшее с пробуждением чувство знакомой обстановки скоро улетучилось, ибо он не мог вспомнить, что был когда-то именно в этом доме. Когда стена под рукой кончилась, Лоуэлл свернул и стал двигаться маленькими шажками, предчувствуя, что совсем рядом с ним находится лестница. Он понятия не имел, на каком этаже находится, и решил обследовать здесь все, пока не найдет хоть одну живую душу. Он почему-то был уверен, что не может быть, чтобы в доме никого не было.
Как бы осторожно он не двигался, Лоуэлл чуть, было, не упал, когда босая ступня его не обнаружила под собой ступени. Кое-как удержавшись на ноющих ногах, он стал осторожно спускаться. Колени его болели, и двигаться было тяжело, из-за чего ему пришлось всем весом налечь на перилла. Ступни сильно затекли от неудобного лежания, но Лоуэлл не обнаружил на них никаких повреждений, хоть и был абсолютно уверен, что ноги его пострадали. Одолев последнюю ступеньку, Лоуэлл чуть не упал, когда перилла под руками резко оборвались. Он оказался на первом этаже.
Казалось, будто он попал в склеп. Запах стоял удушающий, полный пыли и вони плесени. В этом доме явно не жили уже давно. Но как он мог оказаться здесь? Он не помнил этого места, стало быть, его сознание не продолжило путь по просторам его воспоминаний. Но и сном это быть не могло, слишком явственно он чувствовал все запахи, ограниченность пространства и материал всего, до чего он дотрагивался. Лоуэлл брел в полной темноте, прижавшись к стене. Единственно, чего ему не хватало во всей этой нереальной картине — это звуков. Половицы под его ногами не скрипели, ни единого шороха, кроме шуршания стены под ладонями, не было, и голоса ниоткуда не звучали. А ведь именно голоса он и искал, как единственную гарантию того, что он не попал в очередной сюжет своего бредового сна.
По дороге ему попалось три двери, которые он пытался отпереть, но все были закрыты на ключ. Коридор сворачивал, и уже через три шага Лоуэлл поймал взглядом тусклый свет. Двигаясь на него, как мотылек на огонь, он попал в просторную кухню, в которой, кроме обеденного стола и раковины, ничего не было. Свет исходил от старой керосиновой лампы, коей здесь, в доме, оборудованном электричеством, с лампами под потолком в комнате, было не место. Лоуэлл слышал какой-то треск и, приблизившись к столу, обнаружил, что о лампу бьется моль. Насекомые пока были единственными живыми существами, что он отыскал в доме. Уныло оглядев кухню, Лоуэлл развернулся и пошел обратно в коридор продолжать свои поиски.
В который раз на Лоуэлла накатила волна необъяснимого страха, когда в темном коридоре ему почудились два желтых огонька. Он машинально поднял руку к шее, но медальона на ней не оказалось. Он замер на месте, вглядываясь во тьму, но вскоре понял, что огоньки — это всего лишь обожженная от длительного глазения на свет лампы сетчатка. Подождав, пока сердце перестанет колотиться в ушах, Лоуэлл двинулся дальше. Дом показался ему безумно большим, а коридоры — длинными. Однако эта была лишь иллюзия, ибо во тьме ему мерещилось и не то. Наконец, он увидел тоненькую полосу света, явно электрического, и двинулся по направлению к нему. Свет исходил из-за двери, которая была неплотно притворена, но не полностью скрывала комнату от лишних глаз. Лоуэлл слышал приглушенные мужские голоса, но через щель ничего не мог разглядеть. Неизвестность угнетала его, и он решился войти, чтобы узнать наконец, что происходит.
Комната походила на ту, в которой Лоуэлл очнулся. Те же обои, те же ставни, но на этот раз они были открыты. Более того, окно было открыто настежь, и в комнату проникал яркий солнечный свет. Никакого электричества в комнате не было включено, Лоуэлл ошибся в своем предположении. Под потолком висела неприглядная электрическая лампочка, какие обычно вешали в кладовках, и Лоуэлл был немного озадачен. Под окном стояла детская кроватка, совершенно новая на вид, но покрытая толстым слоем пыли, над которой висели деревянные погремушки — плоские резные фигурки в виде собачьей упряжки. У Лоуэлла засосало под ложечкой. Игрушка не показалась ему знакомой, он знал, что она ему знакома. Первым его желанием было броситься к кроватке и взять в руки игрушку, но две пары глаз, виновато взиравших на него, заставили отказаться от этой идеи. Лоуэлл перевел взгляд с погремушек на мужчин и нахмурился.
Страница
46 из 74
46 из 74
