Добавить в моё избранное
269 мин, 30 сек 18083
Человека, который видел в его образе нечто сказочное и совершенно нереальное, отчего в нем жила эта непоколебимая вера в своего кумира. Курок все больше приближался к заветному положению. Пот крупными каплями стекал по лбу Теодора, его начинало трясти, будто в лихорадке, и голову стало закручивать. В самый последний момент Теодор резко опустил оружие и поспешил отвернуться от следопыта, продолжая сжимать пистолет в руке.
Мориссон выхватил оружие из его руки столь внезапно, что Теодор вздрогнул. Он что-то пробормотал, но Теодор различил лишь «тряпка» — оскорбление, видимо адресованное ему. Мориссон отошел от него на несколько шагов и направил дуло на следопыта, который тяжело дышал, обливаясь потом, но не двигался, по-хищнически скалясь. Теодор осмелился поднять на Мориссона глаза. Тот был решителен и непреклонен, его рука не дрожала, как дрожала рука Теодора. Он без сожаления нажал на курок, прозвучал оглушительный, как показалось Теодору, выстрел, и следопыт рухнул замертво. Теодор едва пересилил себя, чтобы все же взглянуть на бездыханное тело. Кровь обильно текла из дыры во лбу, а глаза его были широко распахнуты. Крупная дрожь пробила Теодора, и он поспешил отвернуться. Это была первая смерть на его глазах.
Остановка поезда подходила к концу, и Теодор с удивлением обнаружил это. Ему казалось, что прошло только несколько минут с того момента, как они вышли из вагона. Мориссон не стал отдавать пистолет, а только позвал Теодора идти за ним. Но он не мог. Он глядел на убитого во все глаза, дрожал и дергался от каждого звука голоса товарища. Когда рука Мориссона опустилась ему на плечо, Теодор отшатнулся и смотрел потрясенно уже на него. Лицо Мориссона оставалось спокойным, пока что-то не привлекло его внимание. Теодор проследил его взгляд и понял, что кто-то был у него за спиной, однако повернуться он так и не успел. Тяжелый удар пришелся ему на затылок, он рухнул на колени и лицом свалился в песок. Голова пошла кругом, и уже знакомая темнота поглотила его.
Что происходило дальше, он не мог разобрать. Он слышал странное нашептывание, вой ветра, язык, на котором не говорил ни один знакомый ему человек. Будто кто-то желал загипнотизировать его, подчинить его себе. Он чувствовал на груди чьи-то когти и холод металла. Он чувствовал его голой кожей. Что-то определенно шло не так, Теодор понимал, что никак не может вернуться в реальный мир. Сознание вновь попало в темный лабиринт и бродило там в поисках выхода. И чем дольше оно бродило, тем сильней было чувство, что выхода просто нет. Теодор чувствовал омерзительный запах тлена, крови, гари, чувствовал влагу ногами, чувствовал, как кто-то скребет его по груди, будто желая добраться до сердца. Он находился в прострации до тех пор, пока глаза сами собой не начали открываться.
Верхушки деревьев покачивались на ветру, где-то ухали совы и выл волк, и Теодор видел над собой два желтых огонька. Они были столь близко к его лицу, что он невольно вздрогнул. Затем огоньки исчезли, его голова упала на промерзшую землю, и Теодор остался лежать с расцарапанной грудью и кровоточащей ногой, находясь в каком-то бреду. Затем он услышал голос Ханса, но звучал он куда реальней, чем раньше, и в нем он различил оттенки безумия, что настигло его друга после той роковой ночи, когда они лишились еще двоих. Сильные руки подняли Теодора и заставили его принять сидячее положение. Теодор почувствовал сильнейший удар в лицо и распахнул упорно закрывающиеся глаза. Во рту был привкус горечи, и кровь медленно наполняла всю его полость. Лоуэлл отплевался и попытался разглядеть перед собой что-либо, но видел только размытые очертания лиц Ханса и Нокса. Он слышал их голоса, но не мог разобрать, что они говорят. Демон с желтыми глазами исчез, и Теодор ощутил, как он отдаляется от них с головокружительной скоростью. Сознание Лоуэлла будто уносилось вслед за монстром, и сам Лоуэлл ничего не мог с этим поделать. Еще несколько мгновений бесплодной борьбы, и он вновь провалился в густую черноту неизвестности. Больше сознание не возвращалось ни в лабиринт, ни к своему хозяину.
ГЛАВА 12.
Темнота сменилась белой пеленой, постепенно материализовавшейся в четкие очертания предметов в комнате. Помещение было затемнено: отчасти эффект полумрака создавался за счет темных обоев, а отчасти от закрытых ставен. Штор на окнах не было, и взгляду представали облупившиеся рамы, кое-где покрытые плесенью. Воздух в комнате был тяжелым, в нем висела пыль, и витал запах паленой резины. Кроме полуразвалившейся тумбочки и кровати с продавленным матрацем в комнате не было ничего.
Лоуэлл поворочался на кровати. Он чувствовал недомогание, голова шла кругом, и к горлу подкатывала тошнота. Он с трудом оторвал голову от подушки и почувствовал заметное облегчение. Лоуэлл оглядел себя: вся его одежда, кроме нижнего белья, была с него снята, а вместо этого на него надели пижамные штаны, которые были ему не по размеру, и халат.
Мориссон выхватил оружие из его руки столь внезапно, что Теодор вздрогнул. Он что-то пробормотал, но Теодор различил лишь «тряпка» — оскорбление, видимо адресованное ему. Мориссон отошел от него на несколько шагов и направил дуло на следопыта, который тяжело дышал, обливаясь потом, но не двигался, по-хищнически скалясь. Теодор осмелился поднять на Мориссона глаза. Тот был решителен и непреклонен, его рука не дрожала, как дрожала рука Теодора. Он без сожаления нажал на курок, прозвучал оглушительный, как показалось Теодору, выстрел, и следопыт рухнул замертво. Теодор едва пересилил себя, чтобы все же взглянуть на бездыханное тело. Кровь обильно текла из дыры во лбу, а глаза его были широко распахнуты. Крупная дрожь пробила Теодора, и он поспешил отвернуться. Это была первая смерть на его глазах.
Остановка поезда подходила к концу, и Теодор с удивлением обнаружил это. Ему казалось, что прошло только несколько минут с того момента, как они вышли из вагона. Мориссон не стал отдавать пистолет, а только позвал Теодора идти за ним. Но он не мог. Он глядел на убитого во все глаза, дрожал и дергался от каждого звука голоса товарища. Когда рука Мориссона опустилась ему на плечо, Теодор отшатнулся и смотрел потрясенно уже на него. Лицо Мориссона оставалось спокойным, пока что-то не привлекло его внимание. Теодор проследил его взгляд и понял, что кто-то был у него за спиной, однако повернуться он так и не успел. Тяжелый удар пришелся ему на затылок, он рухнул на колени и лицом свалился в песок. Голова пошла кругом, и уже знакомая темнота поглотила его.
Что происходило дальше, он не мог разобрать. Он слышал странное нашептывание, вой ветра, язык, на котором не говорил ни один знакомый ему человек. Будто кто-то желал загипнотизировать его, подчинить его себе. Он чувствовал на груди чьи-то когти и холод металла. Он чувствовал его голой кожей. Что-то определенно шло не так, Теодор понимал, что никак не может вернуться в реальный мир. Сознание вновь попало в темный лабиринт и бродило там в поисках выхода. И чем дольше оно бродило, тем сильней было чувство, что выхода просто нет. Теодор чувствовал омерзительный запах тлена, крови, гари, чувствовал влагу ногами, чувствовал, как кто-то скребет его по груди, будто желая добраться до сердца. Он находился в прострации до тех пор, пока глаза сами собой не начали открываться.
Верхушки деревьев покачивались на ветру, где-то ухали совы и выл волк, и Теодор видел над собой два желтых огонька. Они были столь близко к его лицу, что он невольно вздрогнул. Затем огоньки исчезли, его голова упала на промерзшую землю, и Теодор остался лежать с расцарапанной грудью и кровоточащей ногой, находясь в каком-то бреду. Затем он услышал голос Ханса, но звучал он куда реальней, чем раньше, и в нем он различил оттенки безумия, что настигло его друга после той роковой ночи, когда они лишились еще двоих. Сильные руки подняли Теодора и заставили его принять сидячее положение. Теодор почувствовал сильнейший удар в лицо и распахнул упорно закрывающиеся глаза. Во рту был привкус горечи, и кровь медленно наполняла всю его полость. Лоуэлл отплевался и попытался разглядеть перед собой что-либо, но видел только размытые очертания лиц Ханса и Нокса. Он слышал их голоса, но не мог разобрать, что они говорят. Демон с желтыми глазами исчез, и Теодор ощутил, как он отдаляется от них с головокружительной скоростью. Сознание Лоуэлла будто уносилось вслед за монстром, и сам Лоуэлл ничего не мог с этим поделать. Еще несколько мгновений бесплодной борьбы, и он вновь провалился в густую черноту неизвестности. Больше сознание не возвращалось ни в лабиринт, ни к своему хозяину.
ГЛАВА 12.
Темнота сменилась белой пеленой, постепенно материализовавшейся в четкие очертания предметов в комнате. Помещение было затемнено: отчасти эффект полумрака создавался за счет темных обоев, а отчасти от закрытых ставен. Штор на окнах не было, и взгляду представали облупившиеся рамы, кое-где покрытые плесенью. Воздух в комнате был тяжелым, в нем висела пыль, и витал запах паленой резины. Кроме полуразвалившейся тумбочки и кровати с продавленным матрацем в комнате не было ничего.
Лоуэлл поворочался на кровати. Он чувствовал недомогание, голова шла кругом, и к горлу подкатывала тошнота. Он с трудом оторвал голову от подушки и почувствовал заметное облегчение. Лоуэлл оглядел себя: вся его одежда, кроме нижнего белья, была с него снята, а вместо этого на него надели пижамные штаны, которые были ему не по размеру, и халат.
Страница
45 из 74
45 из 74
