Люди и портреты

Поздоровавшись с Павлом, он положил их на стол.

— Проходи, садись. — он кивнул ему на стул, стоявший рядом.

— Коля, мы вчера с тобой говорили по поводу раций.

— Да, да, я прекрасно помню, — Николай наклонился, открыл ключом ящик стола и достав две коробки, открыл их, положил на стол и подвинул к Тумасову. — вот, посмотри, это как раз то, о чем я вчера упоминал.

Павел вытащил рации из коробок и с интересом принялся их рассматривать.

— Рации собраны у нас, по технологии «Сони». Товар очень качественный. — хвастался довольный Николай.

— Хорошо, с этим все понятно. — Павел, удовлетворенный осмотром представленного ему образца, включил и выключил обе рации, положил их обратно в коробки. — Так вот, Татьяна пригласила меня к четырем.

— Понял. — Николай положил свою рацию в чемодан. — После обеда я уже буду фактически совершенно свободен. Напомни мне, пожалуйста, какой у нас план.

— Я приезжаю к ней к четырем. Ты подъезжаешь следом за мной, останавливаешься неподалеку и ждешь. Получив от меня сигнал, подъезжаешь к дому и звонишь. Объясняешь, что ты турист, не местный и заблудился. Твоя задача — задержать ее хотя бы на пять-семь минут. Но если задержишь на десять, я не буду против.

— Ну, с такими блондинками я всегда находил общий язык. — хитро прищурился Николай.

— Вот и славно.

Павел открыл сумку, положил туда коробку с рацией.

— Ну, все. — сказал он.

— Давай, Паша. — улыбнулся Николай.

Тумасов, покинув прохладный кабинет, окунулся в жаркое бакинское лето. Он сел за руль и захлопнул дверцу. «БМВ» плавно развернулась, и, вздымая облако пыли, набирая скорость, поехала по направлению к центру города.

«Точность — вежливость королей»: это изречение вполне подошло бы к Павлу, без десяти четыре надавившего серую пуговку звонка у Татьяниного дома. Через несколько минут изучения гостя в специально сделанную прорезь в цельной металлической калитке послышался скрежет отпираемого замка.

— Привет, Паш. — прошелестела она. — проходи в дом.

На ней был надет длинный, не подходящий ей по размерам толстый черный резиновый фартук, словно у мясника на скотобойне. Он весь был в каких-то затертых пятнах и разводах. От фартука шел запах краски и смолы, вроде олифы.

— Я купил все, что ты сказала.

— Отлично. Тогда бутылки положи в холодильник, а виноград помой и сложи в емкость на кухне, там есть такая… пластиковая.

— Может тебе его сразу в мастерскую принести?

— Нет! То есть да… не сразу. Лучше принеси выпить.

— Вино?

— Пожалуй.

— Ладно, захочешь-придешь. Я тогда на кухню.

Проходя по внутреннему коридору на кухню, Павел снова услышал странный зуммер, удививший его накануне. Это определенно не был звук открываемой мастерской. Тогда что? Гараж? Но двери в гараж были и так открыты. Снедаемый любопытством, Павел стал тщательно мыть виноград.

Он принес бутылку и стаканы прямо в мастерскую. На Татьяне уже не было уродливого резинового фартука, она облачилась в просторный старый джинсовый комбинезон, повсюду заляпанный краской.

— Принес?

— Угу. — Павел поставил бутылку на столик, открыл, наполнил стакан на две трети и протянул Татьяне. — Много еще осталось?

— Достаточно. — она выпила залпом и повернулась к мольберту. — Хоть в академии отстрелялась — сегодня последний экзамен по своему предмету принимала. Теперь я могу сосредоточиться на картинах. — Что скажешь, кстати? — она указала кистью на холст.

На картине был изображен седой старик в колпаке с горбатым носом, поедающий дыню. В руке у него был старинный загнутый наружу нож с длинным лезвием, которым он отрезал куски от дыни.

— Неплохо. Мне нравится. Хотя она немного старомодна. — подумав, отметил Павел.

— Старомодна?

— Немного.

— Почему?

— Таня, ну здесь один только цвет доминирует. У тебя картина похожа на кусок сырого мяса.

— Все красное? Что из того? Вот это типично дилетантский подход. На самом деле у красного есть множество самых разных оттенков — бургундия, малиновый, бордо, терракота и так далее вплоть до лилового. Я просто использую полную палитру оттенков, смешивая разные компоненты.

— Ты права, чтобы угодить зрителям, нужно меняться каждый день.

— Это не так трудно. Спроси меня. Я рисую все что угодно — от портретов до графики.

— Например, фильмы не успевают выйти на экраны и уже устаревают.

— Классики не устаревают. Каждый раз, когда я смотрю их фильмы, например Феллини, они кажутся мне новыми. В них что-то есть. Они раскрывают иные грани. В свою очередь эта картина написана не в старомодном, а в классическом стиле. Паш, принеси виноград. У меня от созерцания этого старика с дыней самой есть так захотелось! — расхохоталась Татьяна.