Проклятая

Живот ее стал необычно твердым, в отличии от кожи на руках, которая жидким тестом стекала к полу.

Терпение сына лопнуло к утру третьего дня. Он еще раз уговорил друга, который к тому времени уже смотрел косо и откровенно грубил, ища ссоры, съездить в район.

— Снотворное? — спросил Сергей.

— У нее истощение, — прозвучали эти слова упреком. Врач откинулся на стуле и начал барабанить ногтями по крышке стола.

— Я и так понял. Она не ест уже несколько дней. И не спит.

— Тяжело с ней?

— А вы сами как думаете?

— С чего вы взяли, что я дал ей снотворное?

— Она не спит уже несколько дней.

— Она вырубилась, как только я начал ее осматривать.

В дверь постучали. С разрешения доктора в комнату вошли два санитара. Не поздоровавшись, они прошли внутрь. Один из них толкал перед собой инвалидное кресло.

— Может, поделитесь со мной? — спросил Сергей в недоумении.

— Мы ее госпитализируем.

— У нее что-то нашли? Что с ней?

— Нашли, нашли… Нам следует об этом поговорить. Дайте парням увезти ее.

Парни схватили безвольное тело старухи и пересадили в кресло. При этом мать даже не проснулась. Ее глаза слегка приоткрылись, и в прорезе можно было увидеть расчерченные капиллярами белки. Она чмокнула губами и склонила голову набок. Сергей проводил их взглядом и посмотрел на доктора, который так и продолжал барабанить пальцами по столу.

Сергею вдруг стало ясно, к чему клонит врач. Он раскрыл рот сначала от удивления, а потом просто не зная, что сказать. Врач сверлил его своими, как ему казалось, умными глазами и считал себя хозяином сложившегося положения.

— Скажите, как вы относитесь к матери? — спросил он.

— Мне кажется, что я знаю, к чему вы ведете, — Сергею не хотелось корчить из себя умника и водить зазнайку за нос даже для того, чтобы поставить его на место. Поэтому он просто выложил карты на стол. А что? Скрывать ему было нечего. Да и не перед кем.

— Тогда вы должны понимать мои опасения.

— Вы считаете, что я не кормлю ее и не даю ей спать?

— Когда вы ввели ее сюда, я ни о чем не подумал. Но стоило вам выйти, как старушка расслабилась и чуть не уснула. Представляете? Моментально! То есть глаза начали слипаться от усталости, — его саркастический тон начал выводить Сергея из себя.

— Что дальше-то? — в тон ему спросил он. — Она съела ваш бутерброд?

— Я думаю, что она не отказалась бы. Но ее накормят в палате.

— Это пустой разговор. Зачем мне приводить ее сюда, если я морю ее голодом?

— Чтобы изобразить бурную деятельность.

— Вы знаете, это переходит все границы. Вы меня не знаете и вообще суете нос не в свое дело. Я работаю по десять часов в день, шесть дней в неделю. Потом прихожу домой, чищу сарай, поливаю огород. Потом захожу домой и ухаживаю за парализованной матерью. И так уже несколько лет. Ваши мнимые версии мне не интересны. Я знаю, что она и так умирает. Поэтому мне незачем брать грех на душу. И привел я ее к вам, чтобы вы помогли мне. Потому, что если так и дальше пойдет, то я и сам полезу в петлю.

— Тише, человече! Спокойно. Я вам сказал, что думаю. Я пошлю соответствующее письмо в органы, и вас поставят на учет. И если ваша мать чудесным образом начнет тут выздоравливать — в чем я почти на сто процентов уверен — я лично не спущу с вас глаз.

— Я искренне рад вашей заботе, — Сергей выдавил улыбку. — Серьезно. Я бы хотел, чтоб таких врачей, как вы, было побольше. Но это не тот случай. Я не пытался довести свою мать. Поэтому можете спокойно делать все, что посчитаете нужным. Препятствовать я вам не стану. А теперь мне нужно идти, если вы не против.