Немой Мазохизм

Сегодня был Хеллоуин. Поэтому все в клубе были в этих странных костюмах. А у меня не было костюма. Я был самим собой. Это был мой костюм и многие бы не отказались его примерить… или наоборот… близко бы к нему не подошли, если б таковой имелся в ассортименте.

Как думаешь, Гарэтт… если ему вырезать глаза и вставить в рот лампочку, они будут светиться?

Больной выродок.

Давай попробуем… в честь Хеллоуина, м? — улыбается.

Эта его улыбка… выводила меня и пугала. Когда он улыбался он становился совсем сумасшедшим, он делал ужасные вещи и при этом улыбался. Когда он делал ужасные вещи и при этом орал, это выглядело не так сумасшедше и дико.

Он роется в ящике с ножами. Ищет подходящий. Берёт самый большой. Ищет поднос. Потом подходит к трупу Эммета, садится на корточки и принимается отрезать голову. Снова этот жуткий хруст костей. Отделяет ее при помощи ножа.

Нужно было забрать с той квартиры топор. Ножом совсем не удобно.

Он отделил голову и теперь сидел и вертел ее в руках, держал за уши, так, что раздолбанные глаза Эммета смотрели на него с воткнутой вилкой — и не надо на меня так смотреть, Эммет… ты сам виноват… зачем было приезжать… — делает паузу — в тот раз тебе просто повезло… тебе повезло тогда, что я был в таком состоянии, иначе я бы с тобой быстренько разделался и сейчас бы у меня с тобой вообще никаких проблем не возникло.

Он смотрит на голову какое-то время, а потом вынимает вилку из глаз, сочится кровь и какая-то жёлтая жидкость. Собираюсь блевать. Грэмм берёт нож и выковыривает тому глаза. Они беззвучно валятся на пол и тогда он принимается продалбливать ножом глазницы, делает в них дырки, но нож только скрежечет по стенкам черепа и не идет внутрь, тогда он встаёт, берёт нож для колки льда и снова садится с головой на пол. Начинает додалбливать те дырки ножом для колки льда, но потом понимает, что этого мало. Грэмм не знаком с анатомией и ему невдомёк, что парой дырок в глазах не обойтись для того, чтоб он начал светиться. Но соображает это довольно скоро, снова берётся за нож для колки льда и проделывает пару дырок в теменой кости сзади и большую дырку на мокушке, большую для того, чтоб можно было вытащить мозг. Он не может его вытащить полностью, а потому выскабливает его оттуда ножом. Выскабливает и кидает в мусорное ведро. Чувствую как подступает тошнота. После оставляет нож в покое, идёт искать лампочку. Находит прикроватный светильник, снимает торшер и остаётся только короткая ножка с цоколем и лампой.

А теперь попрошу чуточку внимания, сейчас начнётся самое интересное. Специально для тебя мой милый… — он улыбается, берёт в руки голову и пытается натянуть ее на ножку светильника. Выходит.

Потом ставит Это на поднос и ищет тряпки и моющие средства, чтоб и в этот раз всё это убрать, замыть. Белый кафельный пол приобрёл багровый цвет, всё в размазанной крови. На полу лежит обезглавленное тело Эммета, окрававленные ножи, вилка и чистый поднос. Он убирает его в сторону. Одевает на то место, где раньше была голова, пакет, чтоб тот так сильно не кровоточил и не пачкал пол.

Ну что, сегодня обойдёмся без расчленёнки? Тогда что же мы сделаем? М?

Похорони его… пожалуйста, похорони его.

Похоронить? — переспрашивает щурясь — ты хочешь чтоб я рыл могилу?

Киваю, а он вздыхает, осматривает всё. Понимает, что ему вообще лень кого-то резать. Снова.

Ладно, но только потому что этого хочешь ты. Лопата в доме есть?

На чердаке.

Я его закопаю, а ты сиди здесь.

Не знаю сколько проходит, порядка полутора часа, за это время меня успевает отпустить, я успеваю отрезветь и уснуть не смотря на то, что на меня пялится безглазая голова Эммета. Я вижу во сне всё это снова. Как плёнка. Повторяется.

Чувствую как трогают моё лицо. Холодные руки.

Эй, да ты уснул… я не хотел тебя будить… ты так мило спал, Гарэтт, но я должен показать тебе это. Тебе понравится, обязательно.

Он выключает свет на кухне, а потом берёт голову и ищет розетку. Втыкает. Он жмёт на кнопку «вкл.» и голова загорается… тусклый кроваво-красный свет… оранжеватый… блёклый. Свет проходит сквозь все эти дырки, что он наделал. Он ставит голову на поднос, на пол. Садится рядом со мной и слегка меня обнимает.

Смотри какой светильник я тебе сделал в честь Хеллоуина. Вот какие нужно делать, а не тыквы ваши… они даже никого не пугают.

Он смотрит на своё творение и улыбается. Обнимает меня еще крепче, садится ближе, прижимается, утыкается носом мне в шею. Целует мой подбородок, а я всё еще с шоком смотрю на этот «светильник» и поверить не могу в то, что это происходит со мной. Думаю о том, что за всю жизнь мне еще не приходилось встречать людей более одержимых чем Грэмм.

Вокруг только тьма и эта горящая кроваво-оранжевым светом голова посреди кухни. Мне было жутко. Противно. Страшно.