Темная сторона

Глупый вопрос про края воображаемой пропасти был уже готов слететь с его губ, как вдруг взгляд юноши вновь сконцентрировался на бамбуковой палке, остудившей, наверное, ни одну горячую голову.

— Итак, — продолжил между тем Дон Мигель, — проделаем ряд небольших упражнений. Возьми карандаш и линейку и начерти на бумаге прямую линию. Так, хорошо. А теперь отметь на этой прямой две находящиеся на некотором расстоянии друг от друга точки А и В. Сделал?

— Да, учитель.

— Теперь ответь на вопрос: можно ли, находясь в точке А, увидеть точку В?

— По-моему, можно, — почесав затылок, ответил незадачливый ученик.

— Разве?! А не будут ли препятствовать этому все эти черные точки, находящиеся между точками А и В?

— А-а-а, — протянул Хосе, — вы в этом смысле!

— Я говорю не о смысле, а о точках. Итак?

— Конечно, нельзя.

— Значит, ты говоришь, что две точки на прямой, разделенные другими точками увидеть нельзя?

— Нет.

— Допустим! А теперь возьми в руки лист бумаги и согни его пополам под углом девяносто градусов. Так, правильно. Что скажешь?

— Что отмеченные нами точки на прямой А и В оказались в разных плоскостях.

— Так, и что дальше?

— То, что между точками А и В не оказалось больше никаких других черных точек. Поэтому теперь, находясь в точке А, можно легко увидеть точку В.

— Неплохо, — прохрипел Дон Мигель, — я уже было приготовил к употреблению свою бамбуковую палку, но будем считать, что на этот раз ты отделался только легким испугом. Этот элементарный пример я привел для того, чтобы ты, нерадивый, раз и навсегда усвоил, что все как в природе, так и в мышлении во многом зависит от точки или, если угодно, угла зрения. Невидимое становится видимым, видимое — невидимым. Тайное — явным, а явное — тайным. Так было и так будет всегда. Чем больше вокруг тебя видимого, тем больше невидимого. Чем больше ты знаешь, тем меньше ты знаешь. Если ты не знаешь ничего — ты знаешь все!

Какое-то хоть и слегка обновленное, но очень нехорошее чувство вернулось к Хосе и полностью завладело его органами восприятия. «Уж лучше бы я просидел три урока на химии, чем»… — мелькнуло у него в голове, но голос настойчивого Дона Мигеля вновь вернул воспитанника с небес на землю или, быть может, с земли на небеса:

— Возьми новый лист бумаги и напиши: Если А=В, а В=С, то… Не торопись с ответом, а подумай так же хорошо, как ты думал когда-то о пропасти.

Хосе тупо уставился на элементарные равенства. Он, конечно же, знал, как ему казалось, ответ на поставленный вопрос. И находись он в любой другой ситуации, он бы дал ответ столь же уверенно и незамедлительно, как заключил недавно пари с неугомонным задирой Карлосом, но чувствуя подвох со стороны коварного Дона Мигеля, Хосе медлил, тщетно пытаясь понять тайный смысл написанных его собственной рукой тождеств.

— Нет никаких идей? — поинтересовался учитель.

— Если я не ошибаюсь, то…

— Смелее!

— Если я не ошибаюсь, то, если предположить, что А=В, а В=С, то отсюда следует, что… что А=С по свойству транзитивности.

— И это говорит мой ученик! — крикнул побагровевший от возмущения непредсказуемый преподаватель. — Да будет тебе известно, что если А=В, а В=С, это значит только одно — что В не равняется В! Да-да, именно: В не равняется самой себе! Понимаешь? В по отношению к А — это одна В, которая, кстати, находится справа от А, а по отношению к С — это как бы несколько иная В, находящаяся от С слева. Иными словами, В в данном случае словно раздваивается, перестает быть неким единым целым. Так и любой другой предмет — да что предмет! — любой другой человек существует такое количество раз, какое он вступает в отношения с другими предметами или людьми, а поскольку предметы и люди взаимодействуют с другими предметами и людьми бесчисленное количество раз, постольку люди и предметы вечны, вечны в своей неоднозначности.

Не без пафоса закончив впечатляющий монолог, разгорячившийся Дон Мигель, чтобы хоть как-то снять неожиданно возникший накал эмоций, встал со своего учительского места, подошел к окну, поднял раму и несколько раз глубоко вдохнул бодрящий ноябрьский воздух. Когда он вновь, несколько придя в себя, возвратился на место, то поймал на себе извиняющийся взгляд ученика:

— Я, должно быть, по-вашему, очень тупой? — неожиданно спросил тот.

— Бывало и хуже, — несколько смягчившись, ответил Дон Мигель. — Правда, от этого не легче!

Щеки Хосе покрылись пунцовым отблеском стыдливого раскаяния за свое непонимание.

— Ладно, продолжим, — кашлянул учитель. — Достань-ка из портфеля новый лист бумаги. Так, хорошо. Теперь возьми и разорви его на две половины.

Хосе без труда выполнил указание преподавателя.

— Это ты сделал довольно легко. А теперь попробуй осуществить обратное: соедини обе полученные тобой половинки в единое целое!