Темная сторона

— Возможно, но есть же неоспоримые закономерности, на некоторых из которых я, кстати, довольно подробно останавливаюсь в книге с рабочим названием «Философия круга». Как вы понимаете, круг — всегда некоторая закономерность и замкнутость. Безусловно, мой философский круг полностью не умаляет роль случая, но ставит его в определенные границы. Границы эти могут быть весьма широки в зависимости от диаметра круга, то есть той сферы, которую данный конкретный круг призван символизировать. Кроме того, круг — это олицетворение движения. Это своего рода вечное колесо истории. Кстати, вы в курсе, где и каким образом было изобретено колесо?

— Если не ошибаюсь, это было в Древнем Египте.

— Да, но как именно? Вы никогда над этим не задумывались?

— По правде говоря, — сделав несколько непроизвольных движений указательным пальцем правой руки вокруг циферблата часов, ответил Джеффри Стайл, — не задумывался.

— А я, представьте, позволил себе немного пофантазировать на эту тему.

— И что же у вас получилось?

— Наиболее вероятным мне представляется следующий вариант. Некий египетский жрец, не раз наблюдавший за звездами и планетами, и, в первую очередь за Солнцем и Луной, вдруг осознал, что помимо людей, животных, рыб, насекомых и воды в реках, перемещаются и небесные светила. В полнолуние жрец понял, что движение небесной колесницы подчиняется тем же законам, что правят людьми. В ту же ночь он вырезал из дерева точную, как ему показалось, копию луны, поставил ее рядом с собой на ребро, а так как дело происходило на возвышенности, то как только жрец отпустил свою луну, она тихонько покатилась навстречу новым великим изобретениям.

— Вы так убедительно все это излагаете, мистер Хоупер, что я, считайте, уже полностью уверовал в то, что все это было именно так. Но это же и есть случай?

— Может быть, но если бы не этот жрец, то кто-нибудь другой рано или поздно наверняка изобрел бы колесо, как вы считаете?

— Думаю, да!

— А раз так, согласитесь, что колесо, а в более широком смысле и круг — не случайность, а самая что ни на есть закономерность.

— Следуя вашей логике рассуждения, мы неизбежно придем к выводу, что в человеческой истории все предопределено, в частности великие открытия и изобретения. Если нельзя было, по вашему мнению, не изобрести колесо, нельзя было не изобрести велосипед, автомобиль, самолет, компьютер…

— Как нельзя будет не изобрести или открыть то, чему сегодня лишь суждено быть изобретенным или открытым.

— Что, например, мистер Хоупер?

— Межгалактические станции, новые виды связи, энергии, возможности человека.

— Итак, коллега, если позволите, — разгорячился Джеффри Стайл, — круг Хоупера есть единство движения, замкнутости и предопределения.

— Совершенно верно, коллега. Тогда как закономерность Стайла — не что иное, как иллюзия, величайшая выдумка человечества, сон, снящийся одновременно всем сразу.

В дверь постучали. Вошла очаровательная Хуанита с подносом в руках.

— Виски, джентльмены.

Когда рука Хуаниты нежно обняла завернутое в белоснежную салфетку горлышко бутылки, а первые капли виски упали на дно бокала Стенли Хоупера, Джеффри Стайл вновь подумал об ампуле с ядом и решил, что настала пора действовать. Разговор с философом-миллионером лишь на какое-то время вывел Стайла из наиболее привычного для него в последнее время состояния неуравновешенности. Пожалуй, единственное, что держало его еще в этом мире, — это извечные проблемы бытия, о которых можно было думать и спорить до бесконечности. Конечно, если бы у него были деньги — а они, по всей видимости, как он думал, очень скоро у него будут — он смог бы позволить себе и такие ставшие уже забываться развлечения, как женщины и кокаин. «Может быть, — внезапно подумал он, — именно отсутствие денег, женщин и кокаина и ввергло меня в пучину философских плутаний и состояние неуравновешенности. Хотя тот же Стенли Хоупер, обладая всем на свете, казалось, тоже ничуть не ограничивает себя в околофилософских изысках.» Как бы то ни было, Джеффри Стайл чувствовал себя очень усталым. Сейчас он хотел только одного — как можно скорее закончить дело и уйти прочь из этого излишне гостеприимного и вызывающе уютного дома. Однако он не мог уйти, не подсыпав в бокал хозяина смертоносного порошка и не поставив точку в затянувшемся и по существу малопродуктивном споре.

Точно прочитав его мысли, Хуанита выскользнула из комнаты, унося с собой последнюю толику очарования, а Стенли Хоупер подошел к распахнутому настежь окну и сделал несколько глубоких вдохов:

— Какой чудный воздух!

За несколько секунд, в течение которых Хоупер стоял спиной к своему гостю, Стайл нажал на кнопку на корпусе своих часов, высвободив ампулу с ядом, упавшую в бокал радушного хозяина дома. Едва коснувшись поверхности виски, ампула растворилась.