Неконец

— Сергий сжал в руках обрез.

— Я откуда знаю? Может Самед, может Мамед. Только он делает что ему надо, а мы — что он хочет.

— И что? — вмешался командир — делать что надо?

— Ничего! Я вам что, генерал Шаманов?

— Ясно. Как не надо делать — все знают. А как надо?

— Валить отсюда надо — хмуро буркнул один из побратимов. Они сейчас опомнятся — охренеть мы тут навоюем в восемь рыл.

— Пошли — буднично согласился командир — На соединение с основными силами.

Стараясь не шуметь, разом как-то притухнув, пошли по крайней улице вдоль реки — по этой, чужой стороне. Заблудиться было сложно — крики и иногда выстрелы показывали направление, а вскоре и зарево прибавилось. Василий не просто перешёл речку, но и завёл отряд дальше, с восточной окраины. И разошёлся там на полную. Русский бунт, бессмысленный и беспощадный — вспомнила Наташка проходимого в школе Пушкина. Здесь не бунт — но бессмысленность вот она, здесь. И беспощадность — чуть дальше. Крики не давали усомниться — уже не боевой клич, а вопли ужаса неслись им навстречу.

— Командир, смотри! — по тёмной улице кто-то бежал навстречу.

— Стоять! — Сергий не знал, откуда появился фонарь. Наверное, в квартире взяли. Синюшный луч дешёвых диодов выхватил невысокую фигуру, явно женскую. Услышав русскую речь, она застыла, попыталась кинуться в сторону, но не успела — побратимы уже выдвинулись по обеим сторонам. Сергий оказался ближе всех, схватил руку, завернул за спину, как учили. Она пыталась вывернуться, потянулась укусить — и он чисто машинально зарядил ей по морде.

— Не смей! — тут же повисла у него на руке Наташка. Мужики вмешиваться не торопились, командир даже подался назад — не хотелось ему встрять в разборку. Побратимы же наоборот сомкнули круг, перехватили вторую руку, растянули.

— Чего это не смей? Они с Машкой не церемонились, а ты что, прощать вздумала?

— Самеда — хоть в мясорубку живым. Я ещё помогу — с холодным бешенством ответила она — А её не смей. Чем ты лучше него будешь?

— Я не лучше — совершенно спокойно ответил боец, имя которого Наташка никак не могла вспомнить — я сильнее. А эта мокрощёлка нарожает десяток чертенят. Ты сколько рожать будешь, а? А справятся — твои с её?

— Тебе ещё за подругу отдуваться — подхватил второй, сгребая за волосы пленницу. Теперь и Наташка видела, что та совсем девчонка, лет пятнадцать, если не меньше.

— Или ты теперь ей подруга? А то смотри — и тебя могём за компанию.

Сергий подался назад, спиной отталкивая Наташку подальше. Сцена с ныне покойным Алексием и вполне живым Василием мгновенно всплыла в голове.

— Она же мелкая совсем… — растерянно пролепетала Наташка, уже понимая, что никто её слушать не станет.

— Тебя не спросили. Не по нраву — вали, без соплячек скользко.

— Пойдём-ка отсюда — недолгий командир потянул её за руку — а ты, парень, с нами или с ними?

— По бабам или в бой? — добавил второй мужик, демонстративно сплёвывая в сторону побратимов. Те глазами зыркнули, но обострять ситуацию не стали.

— Я в бой — Сергий окончательно отпустил руку пленницы, чем та попыталась воспользоваться, но без всякого успеха — держали её четверо.

— А ну не дёргайся! Мы не ваши чурки, девок молодых ножами не режем.

— Пошли! — уже требовательнее повторил старший и не дожидаясь двинулся дальше, в сторону криков и звука разбиваемых окон.

Быстрым шагом дошли до конца улицы. Тут уже были видны следы погрома — свёрнутый забор и разбитые окна. В доме кто-то был, но при звуке шагов мгновенно спрятался.

— Пришипились. Скоро опомнятся и полезут — злым шёпотом пояснил командир.

— Точно? Тут же наши прошли, загасили всех — не согласился Сергий.

— Хрена — всех. Всех — это когда «градом» накрыло, а потом ещё «коробочками» прикатало. А тут — шума много, толку хрен.

— Ты воевал что ли?

— Нет, при штабе писарем! — мужики хохотнули, видимо, это была знакомая шутка. Ни Сергий, ни Наташка её не знали.

— А почему не в братстве?

— А накой? Я свой долг отдал, за себя и за половину взвода. Да и братство ваше… ну ты сам видал — кому война, а кому мать родна…

— А за речку зачем с нами пошёл?

— Гы, за речку… речку нашёл… Чтоб вас, салаг, вывести, когда прищемят!

— Кто прищемит-то?

— Да уж найдётся… Тля, где этот палковводец? Куда толпу потащил?

— Там вроде шумят — Сергий немного робел перед циничной уверенностью пожившего и повоевавшего мужика. Тем более под цинизмом проглядывал если не страх, то уж точно серьёзная озабоченность. Очень не нравилась командиру обстановка.

— Шумят. И там — тоже шумят. Разбрелись как бараны!

— Лимон, не прикроем мы их — подал голос третий мужик, до того больше помалкивающий — черти как столпятся, да как друг друга заведут, без пулемёта не разгонишь.