Истинное предназначение

Ванда Джексон замолкает, и мгновение тишины больно бьет по угасающему рассудку Джека. Он сжимает кулаки, приходя в себя, как раз в тот момент, когда из магнитолы раздаются первые аккорды Би Би Кинга — Джек даже успевает подумать о музыкальных предпочтениях старины Эла, поймавшего нужную волну, как тут же возвращается в темноту шоссе, чуть подсвеченную запыленными фарами Ягуара. Кто-то бормочет — Джек думает, что это Эл Шокли пытается говорить с ним, а может быть и с самим собой, но неожиданно понимает, что это он, Джек, выталкивает слова, чуть шевеля пересохшими губами: «Господи, Эл. Мы его переехали. Я чувствую»… Что именно чувствует Торранс, на самом деле не знает никто, даже он сам — чувства Джека обострены настолько, что вместо того, чтобы полагаться на них, достаточно одного знания, о том, что вот прямо сейчас, парочка психов, сотворила что-то нехорошее. Джек вспоминает удар по днищу Ягуара, словно они переехали что-то… Торранс ощущает подкатывающую тошноту, и пытается нащупать дверь — он вываливается в прохладный вечер, и тут же слышит запах горелой резины. Автомобиль Эла остановился почти у самой опоры моста. Эл выбирается вслед за Джеком из машины, и они бредут по шоссе, приближаясь к останкам велосипеда.

Переднего колеса нет — чуть позже они находят его на шоссе. Оно превратилось в ощетинившегося стальными иглами спиц дикобраза.

Эл некоторое время смотрит на него, и пытается выдавить из себя нелепое — «Мы наехали на него, Джек, все это гребаное колесо» — лицо Шокли на мгновение принимает плаксивое выражение, и Торранс чувствует злость. Ему хочется ударить Эла, чтобы только тот снова стал нормальным, но тут же в голову приходит новая мысль, являющаяся отголоском той, главной, которую он не успел додумать, находясь в машине — «Это детский велосипед, черт возьми — где же тогда ребенок?». Торранс озвучивает эту мысль, повергая Эла в трепет — по всему видать приятель Джека не собирается копать глубже.

«Ты разве видел ребенка?» — Шокли смотрит на Торранса. Отчего-то Джеку кажется, что еще мгновение, и Эл рассмеется и хлопнет его по плечу. Ничего такого не происходит, Джек открывает глаза и вместо шоссе оказывается у зеркала. Он уже успел выдавить немного пасты из тюбика, и теперь тупо рассматривает трехцветную гусеницу, застывшую на зубной щетке с мягкой щетиной. Стоит снова закрыть глаза, и перед глазами встает проклятое шоссе. Тогда они полночи слонялись вдоль дороги, подсвеченной фарами Ягуара, пытаясь отыскать того ребенка. Из багажника машины, Эл вытянул фонарь, и Джек безрезультатно облазил все придорожные кусты.

«Там никого не было» — шепчет Джек Торранс и сплевывает пасту. Та расплывается на белоснежной керамике причудливым розовым пятном — Джек запоздало чувствует режущую боль в десне, и отпивает из пластикового стаканчика. Чуть позже он обнаруживает себя на залитой солнцем кухне. Деловито тарахтит холодильник, на двери которого Дэнни выложил магнитными буквами непонятное слово.

«Тремс» — бормочет Торранс, отчего-то покрываясь гусиной кожей. Нужно задать мальцу взбучку — думает Джек, и тут же останавливается, как вкопанный. «Это не я!» — эта мысль кричит в голове, отдаваясь гулким эхом. Джек любит сына, и, конечно же, никогда (никогда!) не сделает ему ничего плохого.

На занятиях в Стовингтоне Джек вспоминает прошедшее утро. Ему хочется пребывать в равновесии — чертова история на шоссе вбила клин между тем, что было до, и стало после. Джек неохотно вспоминает о той ночи, как будто что-то не дает лишний раз окунуться в прохладную тьму, расчерченную вихляющими полосами тормозного пути. Сверкающее спицами колесо велосипеда осталось где-то на обочине тридцать первого шоссе — Джек сбросил его с дороги, чтобы никто (не узнал) не наехал на него.

«Там не было ребенка» — бормочет Торранс, и учащиеся поднимают головы. По крайней мере, те, кто сидят впереди — это любимчики Джека, пускай он и говорит Венди, что все равны перед его взором. Джек отрывается от учительского стола, мимоходом отмечая творящийся беспорядок, Венди бы назвала его творческим, но Джек видит лишь разбросанные рабочие тетради студентов, да свою записную книжку, раскрытую посередине. Отчего-то Торранс чувствует странное смятение, и утренний сон проникает в его память, восстанавливаясь до мельчайших мелочей.

Там, во сне, он на все том же треклятом шоссе. Шокли развернул Ягуар, чтобы его фары светили на тот участок дороги, где мог остаться владелец велосипеда. Сам велосипед они давно уже убрали с дороги, причем Торрансу даже кажется что они его нарочно спрятали, во всяком случае никто из тех, кто ехал по тридцать первому шоссе, не нашел бы его случайно. Джек бродит во тьме, пытаясь светить фонариком — овальное пятно дрожит, высвечивая то мокрый от росы куст, то слетевший с колеса колпак. Их почему-то много на обочине — за время поисков, Джеку попалось как минимум три-четыре штуки.