Истинное предназначение

В комнате мало места, слева от входа простой деревянный стол, застеленный белоснежной клеенкой. На клеенке Рикардо разложил свои инструменты для работы — некогда блестящий никель потускнел, но все равно отблески на рукоятках скальпелей заставляют задуматься о вечном. Впереди кресло, в котором связанный ребенок. Рикардо не испытывает особого интереса к детям, просто с ними намного проще работать — у взрослых и пара меньше, да и добывать его дело хлопотное и неблагодарное.

Он включает свет, ввернув лампочку в патрон. Тусклый свет наполняет пространство потайной комнаты, ребенок просыпается и кричит. Рикардо удовлетворенно кивает — это хорошо, больше пара, а значит больше силы и жизни. Узел Истины собрал всех тех, кто живет чужой силой, кто зависит от пара. Особые дети обладают способностью отдавать эту силу Рикардо, и он делает все что может, чтобы получить ее.

На самом деле у Риччи нет Дома Дождя — он снимает однокомнатную квартирку с маленькой кухонькой в доходном доме на окраине города, но место его осенних снов всегда с ним, и когда приходит время, старик переносится в старые стены, в которых часы отбивают полночь, и в потухшем камине скребутся души умерших детей. Здесь его зовут Рикардо, он слушает шорохи, наполняясь мрачным торжеством. Дом таит в себе загадку, но разгадать ее непросто — это часть мира закрыта от старика, Рикардо лишь гость, хоть и ощущает себя хозяином сумрачной осени.

Детские крики переходят в сдавленный хрип, Рикардо протягивает руку, и берет большие щипцы. Время начинать — чтобы получить достаточно пара нужно поработать. Он ловит взглядом отблески света на облупливающемся никеле, и чувствует кровавый привкус во рту, возвращаясь в салон перевернутого пикапа.

3. Время боли

Ему больно. Боль приходит волнами, начинаясь где-то у голеней, и поднимаясь до самой груди. Старый Риччи пытается поднять руку, но ощущает новый приступ боли, заставляющий скрежетать зубами. Хрипит приемник, что-то капает на плохо выбритую щеку Риччи и медленно стекает по подбородку. Старик кончиком языка пробует кровь, и открывает глаза.

Девка смотрит прямо на него — в ее взгляде отрешенное безумие, рот ощерился двумя рядами острых зубов, заточенных словно иглы. Кажется она готова разорвать его тонкую жилистую шею, во всяком случае именно эта мысль приходит в голову старика.