Цветок Зла

Существо, казавшееся поначалу неподвижным, так как было приковано к прочно закрепленной на высоких почерневших сваях ржавой металлической лестнице, качнулось на стальных опорах с адским пробирающим скрежетом и всей чудовищной массой основания бесформенного тела врезалось в стену, у которой стоял Гуччи. Конструкции шаткой лестницы переломились, как тонкие сухие прутья, и оборвались; Томас, вскрикнув от столкновения с внезапной опасностью, едва успел зацепиться за уходящие вверх покачнувшиеся сетчатые ступеньки. Рывком он взобрался на фрагмент отрывающейся лестницы и, тяжело дыша, еще раз взглянул вниз. Плечи и грудная клетка циклопического чудища имели женственные очертания, но на месте грудей в мертвое блестящее желтым воском тело была вмурована еще одна толстая железная пластина. Предплечья стекшей массой приплавились к опорам лестницы, а ниже расширяющаяся текучая плоть смешивалась с хаотичной грудой подвешенных на потеках этой самой тягучей плавящейся плоти двутавровых балок. И как бы гротескно и нелепо ни было масштабное предстающее взору зрелище, ассоциации оно вызывало вполне четкие, конкретные и имеющие под собой подтвержденную историческую почву. Громадный монстр в центре зала некого заброшенного предприятия напоминал сжигаемую на костре женщину. Перекрещенные куски металла, нагроможденные внизу, обозначали почерневшие дрова, и мученица-ведьма по местной традиции была намертво привязана к лестнице. Но почему были закрыты участки ее тела, особенно рот, если фанатики всегда наслаждались предсмертными криками безвинных жертв? Гуччи не имел времени для размышлений на этот счет, он должен был бежать по лестнице вверх, пока громадина на сваях не успела развернуться и не принялась снова лупить в стену с такой силой, что оказываемого ею сотрясения не могли выдержать даже не столь прохудившиеся металлические конструкции. Выкроив момент, Томас выстрелил в чудовище, перезарядил дробовик и снова несколько раз выстрелил, однако дробь едва поцарапала толстенную кожу твари. Очередной удар сорвал лестничный пролет вниз, и полисмен в последний момент успел спрыгнуть с него и уцепиться за неприязненную мокрую трубу. Сеть сплетенных, точно густые корни, труб составляла не худшую опору для того, чтобы устоять и даже продолжить передвижение по периметру помещения, но как можно было сражаться с тем, что оказалось неуязвимым для выстрелов? Металл уже извещал скрипучим рычанием об очередном развороте исполинского монстра. Офицер Гуччи, вскарабкавшись как можно выше, отчаянно вцепился в трубу, стиснув зубы и с содроганием ожидая нового удара. Сокрушительная атака безликого чудовища не заставила себя долго ждать. С грохотом повалилась значительная часть спутанного трубопровода, черное заплесневелое покрытие крупными кусками посыпалось со стены. Томас напряженно озирался, чувствуя, словно сердце с болью билось уже не в груди, а где-то под гортанью. Безопасных мест в зале заброшенной фабрики практически не оставалось. Балансируя на скользких неровных трубах, переступая через разбросанные повсюду тряпки, Гуччи перебирался на уцелевший пролет лестницы, уходящий вниз, по-прежнему не имея ни малейшего представления, как противостоять громадному бесформенному ужасу. Внизу противоположной стены полисмен сумел разглядеть дверь, но добраться до нее не представлялось возможным. Находившиеся наверху конструкции, позволявших обойти перекрывающего зал дебелого монстра, не уцелели. Едва ощутимый проблеск надежды забрезжил перед человеком, когда он вновь оказался на дрожащей при каждом шаге лестнице. На нижнем ее пролете стояла пустая керосиновая лампа, зеленая бутылка с какой-то жидкостью и коробок спичек. Если догадки были верны, и кто-то оставил здесь горючее вещество, не успев заправить лампу, можно было уповать на то, что тварь, воплощавшая в себе сожжение грешницы, окажется уязвимой к огню. Но само поползновение в сторону спасительной находки было отчаянным риском – один удар монстра в том направлении был способен размазать человека по стене. «Проклятье! – сокрушался Гуччи, не решаясь сделать шаг в какую-либо сторону. – Это кажется безвыходным! Но нельзя же кончить так… Нельзя сдаться!». Собрав последние силы и волю, сжав до боли зубы, он рванул с места, но не вниз, а в том направлении, откуда пришел. Он уже поставил ногу на мокрую поверхность трубы, когда тварь со скрежетом ринулась в стену в его направлении. Реакция не подвела Томаса – в тот же миг он развернулся и, презрев любые сомнения, не замечая пьяных шатаний ржавой лестницы, бросился вниз. Добравшись до цели, он сунул спички в карман рубашки и схватил бутылку. Теперь, взбираясь по трубам вверх, приходилось действовать одной рукой. Холодный пот выступил на теле, охваченном дрожью, когда за спиной слышался скрежет, сопровождавший каждый разворот монструозной громадины. Гуччи понимал, что не успеет достичь безопасного расстояния. Действовать нужно было без промедления. Ничего не чувствуя телом, он развернулся лицом к врагу, зубами сорвал пробку бутылки, невольно бегло усмехнувшись, почувствовав в воздухе едкий запах керосина.