Зверь?

Игорь залпом опустошил две жестянки, поморщился, закурил.

— Товарищ полковник, — он дёрнул ключ и вылил в себя содержимое третьей банки, затушил сигарету о ковролин, снова закурил, — пытки — обычное дело в конторе?

— Не понял.

— От этой ерунды, — Красильников распечатал последнюю жестянку, — у меня кроме изжоги ниќчего не появится. Хотите свежих мыслей отправьте своего Цербера за нормальной отравой.

— Капитан, вам не кажется, что вы переходите все рамки?!

— Ваше дело, господин полковник. Я всё сказал.

— Володя! — лицо Мишина не предвещало Красильникову безоблачного будущего, — Купите что-нибудь дешёвое…

— Полтора литра!

— Да, полтора литра! Что ещё, капитан! Водки, коньяку, сафари в Африке?!

— Да нет, пускай, ещё одну возьмёт — на опохмелку — мне хватит.

— Ты наглец и алкоголик! С какого чёрта эти идиоты выбрали тебя?!

— Понравился, наверное.

Минут двадцать Игорь наслаждался вкусом пива. Наверное, импортное было не хуже, но Краќсильников, анализируя собственное финансовое положение и объёмы потребления, не позволял себе привыкать к роскоши. Игорь закурил, глянул на полковника — Мишин не ненавидел опера, он проќсто хотел придушить строптивого клиента.

— Не повезло вам, товарищ полковник, — капитан предусмотрительно перекинул бутыль в другую руку.

— В каком смысле? — холёная рука вернулась к месту постоянной дислокации на секунду раньше, чем успела коснуться горлышка.

— Ну, кто-то шпионов ловит, кто-то по заграницам мотается, а вы в каком-то Мухосранске поќхмеляете опера-алкаша, да ещё ведёте с ним умные разговоры. Жуть,

— Капитан, моё задание имеет огромную важность. Вы готовы вести дальнейший разговор или предпочтёте отдохнуть?

— Товарищ полковник, я в вашем распоряжении, особенно, если после беседы вы дадите мне адресок одной из ваших секс-майорш и путёвочку на юга. Лады?

— Капитан, вы пьяны!

— Не более чем обычно. Мы говорим или нет?

— По-моему, вы…

— А по-моему, судя по столбам, мы уже тянем шнягу часа полтора! Ближе делу, товарищ полќковник.

— Хорошо. В свете нашей беседы…

— Валентин Георгиевич, не устраивайте ЗАГСа!

— В смысле?

— Опустим говорильню.

— Хорошо. Но помните, я до последней минуты пытался уберечь вашу психику, или хотя бы то, что от неё осталось. Убийца — ваш сын!

— Духовный? — Игорь даже не удивился — он знал точно, что не оставил после себя на этом свете ничего, кроме нескольких удачно проведённых расследований, трёх-четырёх разочарованных женщин и горы пустых бутылок.

— Я не шучу.

— Бросьте, полковник, я не знаю ни одной дуры, которая хотела бы от меня забеременеть, а если бы с одной из потаскушек, хвативших лишнего, во время рандеву со мной такое бы и слуќчилось, она бы сразу же избавилась от плода пьяной оргии.

— И всё же вы вполне можете считаться родителем — кровным родителем — обсуждаемого нами персонажа.

— И сколько же лет мальчонке?

— По человеческим меркам ему около пятнадцати, но он, вполне сформировавшаяся особь. Я бы сказал — он на пике формы.

— Ого! — Красильников давился смехом. На допросах приходилась выслушивать разную галимаќтью, но подобной ересью его ещё не кормили. — Я папаша супермена! Всё выхожу в отставку и живу в своё удовольствие! Думаю, сынок меня не бросит, поможет, так сказать, по-родственному.

— Можете мне не верить, — Мишин снова заскучал. — Можете ёрничать сколько влезет. Можете напиться до беспамятства. На сегодня моя работа с вами окончена. Остальное узнаете по прибытии на место, Недолго осталось.

«Недолго» вылилось почти в час времени. Всё это время, настроение капитана менялось поќдобно дурившей за окнами машины апрельской погоде. Сперва он наслаждался злорадством по отќношению к севшим в лужу комитетчикам. Современные Штирлицы явно где-то прокололись и пеќрепутали его с кем-то. Потом Игорь разозлился. Чёрт возьми — для чего нужно было устраивать цирк?! Неужто так трудно выяснить всё без дурацких похищений?! Под конец, Красильниковым овладела тревога — а вдруг всё сказанное полковником правда? Что тогда? Как всё это понимать?

Место назначения оптимизма не прибавляло. Заляпанный провинциальной грязью шикарный авќтомобиль тормознул у ворот брошенного в постсоветские времена заводика. Ещё крепкие, но уже познавшие горький вкус запустения бетонные стены мало способствовали радостному настроению. Не меньшее уныние вызывали глазницы выбитых окон складских помещений и четырёх (по-видиќмому, некогда предназначенных для жилья) трёхэтажек.

Володя просигналил — ворота, как ни странно без малейшего скрипа, распахнулись. Медленно, хороня последнюю надежду к отступлению, автомобиль въехал на территорию завода.