Добавить в моё избранное
201 мин, 16 сек 11162
Осталось за ними. Выпьем!
Выпить мы не успели, потому что из потревоженного пулями зданием вдруг потекли неясные тени.
— те что уходят Вдаль! — крикнул Майор, — Всегда мечтал задержать парочку.
Он сделал вялую пьяную попытку. Но остался, ни с чем. Разве ж их удержишь!
Они протекли сквозь широко расставленные майорские пальцы и медленно стали исчезать в глубине переулка. Сразу потемнело, и я заметил. Что незаметно наступил вечер.
Наш Патруль подошел к концу. Ребята любезно предложили подбросить мнея куда-нибудь. Я сказал:
— Только не вверх, — и довольные друг другом мы расстались тепло попрощавшись.
Позже уже окоченевая на ночь, я сказал сушеной Голове:
— Кажется я понял Куда Идут Те, Кто Идет Вдаль…
— Куда? — сонно спросила она, — в Серый Дом?
— Вдаль, — твердо ответил я, — Они просто Уходят Вдаль…
Глава 4. ГОРОД
… -Эти ублюдки из «Слотсип Скес» всю кровь выпьют и не поморщатся. Твари, — ворчал старый вахтер наш старый и страстный поклонник еще с 86-го года, пока Кат Скабичевский со своими одинаково раздетыми ребятами выкручивался на сцене.
К концу подходило первое отделение большого Гала-Концерта организованного корпорацикй «Мега» и фирмой «Сука-Коля»
— Еще неизвестно, как там оно будет, — скептически заметил его напарник, покуривая длинную сигарету «1000», — говорят корпсы уже не те…
— Я тебе сейчас лицо обдеру, понял? — обиделся старик, — молодой ты еще, пороху у них на концертах понюхай с мое, тогда говори. Вот помню в 86-м, когда «Resistant» давали, так 14 тонн тротила завезли и взорвали. Аккурат между «Judas girl» и «Karabine». Немало тогда народу полегло…
— Да уж, — ужаснулся молодой.
Я невидимый для них позволил себе тихонько улыбнуться.
Свист усилился, это Исподлюбки из «Слотсип Скес» наконец-то покинули сцену и после короткой паузы, во время которой рабочие быстренько установили новые декорации на зрительский суд вывалилась «433 Vitallica» — новый проект нашего неунывающего Хэнгмена, с многочисленной гномьей подпевкой, которую он сам же и объявил. Спели они всего две песни, и судя по тексту, который практически отсутствовал, написан он был лично Виталом Блуменом, хотя написан, в данном случае — это сильно сказано, ибо обычно Витал тексты не писал, а прикидывал и держал в голове. Выглядело это примерно так.
Распаленный музой или каким-нибудь азумом (а сие есть, как известно, муза мужского рода) Хэнгмен врывается в вашу гримерку с бешено сияющими глазами и говорит:
«Я тут прикинул, в первой песне я буду сначала три раза страшно кричать: «Дай!», потом после проигрыша … вот этого… — следует невнятное постукивание пальцами по стенке или столу, — вот так, закричу «Мыай!», а в конце, в конце в самом… сначала «Дай!», а потом уже «Мыайай!» Нормально?
— Нормально, — отвечаем мы, и он уходит. Мы не спорим, потому что на концерте он частенько начинает импровизировать и свои предварительные планы не осуществляет. Что он поет вместо этого обычно остается загадкой, потому что предусмотрительный Краух незаметно отключает ему микрофон.
Понятно, что в своем сольном проекте он не изменил себе ни на йоту, и мы были вынуждены в течение десяти минут слушать все эти бесконечные душераздирающие «блад», «дэф» и «хироу».
Потом Витал толи утратил интерес к выступлению, толи снова обострилась почечная колика, но он быстренько скомандовал своим музыкантам сматывать удочки, лично зажег стоящую в центре сцены поленницу щедро пропитанную бензином, показал публике голую задницу, по годами сложившейся традиции, и, наконец, гордо удалился под жидкие аплодисменты своих личных поклонников, коллег и сожителей. Не зря перед концертом я случайно увидел переодетого Жирного Хэнгмена с помощниками, которые неумело пытались выдать себя за обычных Сомнамбул-поклонниц.
В целом музыка новой группы представляла собой дикий коктейль из ранней забарьерной «Металлики» и позднего «Ласкового Принца», щедро усыпанный басовыми наворотами Хэнгмена и его же вокальными изысками. Даже не представляю, сколько он отвалил Корпорации за возможность выступить здесь и сейчас.
Вот вчера, например, переодевшись в Простых мы сходили в Парк. Витал сразу занял там место у Памятника Железной Девы и принялся цеплять редких прохожих.
— Эй, ты, француз, как «фажон» переводиться?
— Гляди, что сейчас будет, — едва сдерживая смех, прошептал я, слегка толкая Чукки.
Чукки посмотрел. Уже через пять секунд Витал интересовался у прохожего, оказавшегося здоровенным Мясоедом с тяжелой, окованной металлом дубиной:
— Я оторвался? Это ты оторвался!
Мелькнул припрятанный до поры топор и голова «француза» оторвавшись от туловища укатилась в Фонтан.
Как только улеглось волнение на воде, мимо Фонтана с диким гиканьем проскакал неизвестный нам мощный и заросший густым черным волосом человекообразный тип верхом на швабре.
Выпить мы не успели, потому что из потревоженного пулями зданием вдруг потекли неясные тени.
— те что уходят Вдаль! — крикнул Майор, — Всегда мечтал задержать парочку.
Он сделал вялую пьяную попытку. Но остался, ни с чем. Разве ж их удержишь!
Они протекли сквозь широко расставленные майорские пальцы и медленно стали исчезать в глубине переулка. Сразу потемнело, и я заметил. Что незаметно наступил вечер.
Наш Патруль подошел к концу. Ребята любезно предложили подбросить мнея куда-нибудь. Я сказал:
— Только не вверх, — и довольные друг другом мы расстались тепло попрощавшись.
Позже уже окоченевая на ночь, я сказал сушеной Голове:
— Кажется я понял Куда Идут Те, Кто Идет Вдаль…
— Куда? — сонно спросила она, — в Серый Дом?
— Вдаль, — твердо ответил я, — Они просто Уходят Вдаль…
Глава 4. ГОРОД
… -Эти ублюдки из «Слотсип Скес» всю кровь выпьют и не поморщатся. Твари, — ворчал старый вахтер наш старый и страстный поклонник еще с 86-го года, пока Кат Скабичевский со своими одинаково раздетыми ребятами выкручивался на сцене.
К концу подходило первое отделение большого Гала-Концерта организованного корпорацикй «Мега» и фирмой «Сука-Коля»
— Еще неизвестно, как там оно будет, — скептически заметил его напарник, покуривая длинную сигарету «1000», — говорят корпсы уже не те…
— Я тебе сейчас лицо обдеру, понял? — обиделся старик, — молодой ты еще, пороху у них на концертах понюхай с мое, тогда говори. Вот помню в 86-м, когда «Resistant» давали, так 14 тонн тротила завезли и взорвали. Аккурат между «Judas girl» и «Karabine». Немало тогда народу полегло…
— Да уж, — ужаснулся молодой.
Я невидимый для них позволил себе тихонько улыбнуться.
Свист усилился, это Исподлюбки из «Слотсип Скес» наконец-то покинули сцену и после короткой паузы, во время которой рабочие быстренько установили новые декорации на зрительский суд вывалилась «433 Vitallica» — новый проект нашего неунывающего Хэнгмена, с многочисленной гномьей подпевкой, которую он сам же и объявил. Спели они всего две песни, и судя по тексту, который практически отсутствовал, написан он был лично Виталом Блуменом, хотя написан, в данном случае — это сильно сказано, ибо обычно Витал тексты не писал, а прикидывал и держал в голове. Выглядело это примерно так.
Распаленный музой или каким-нибудь азумом (а сие есть, как известно, муза мужского рода) Хэнгмен врывается в вашу гримерку с бешено сияющими глазами и говорит:
«Я тут прикинул, в первой песне я буду сначала три раза страшно кричать: «Дай!», потом после проигрыша … вот этого… — следует невнятное постукивание пальцами по стенке или столу, — вот так, закричу «Мыай!», а в конце, в конце в самом… сначала «Дай!», а потом уже «Мыайай!» Нормально?
— Нормально, — отвечаем мы, и он уходит. Мы не спорим, потому что на концерте он частенько начинает импровизировать и свои предварительные планы не осуществляет. Что он поет вместо этого обычно остается загадкой, потому что предусмотрительный Краух незаметно отключает ему микрофон.
Понятно, что в своем сольном проекте он не изменил себе ни на йоту, и мы были вынуждены в течение десяти минут слушать все эти бесконечные душераздирающие «блад», «дэф» и «хироу».
Потом Витал толи утратил интерес к выступлению, толи снова обострилась почечная колика, но он быстренько скомандовал своим музыкантам сматывать удочки, лично зажег стоящую в центре сцены поленницу щедро пропитанную бензином, показал публике голую задницу, по годами сложившейся традиции, и, наконец, гордо удалился под жидкие аплодисменты своих личных поклонников, коллег и сожителей. Не зря перед концертом я случайно увидел переодетого Жирного Хэнгмена с помощниками, которые неумело пытались выдать себя за обычных Сомнамбул-поклонниц.
В целом музыка новой группы представляла собой дикий коктейль из ранней забарьерной «Металлики» и позднего «Ласкового Принца», щедро усыпанный басовыми наворотами Хэнгмена и его же вокальными изысками. Даже не представляю, сколько он отвалил Корпорации за возможность выступить здесь и сейчас.
Вот вчера, например, переодевшись в Простых мы сходили в Парк. Витал сразу занял там место у Памятника Железной Девы и принялся цеплять редких прохожих.
— Эй, ты, француз, как «фажон» переводиться?
— Гляди, что сейчас будет, — едва сдерживая смех, прошептал я, слегка толкая Чукки.
Чукки посмотрел. Уже через пять секунд Витал интересовался у прохожего, оказавшегося здоровенным Мясоедом с тяжелой, окованной металлом дубиной:
— Я оторвался? Это ты оторвался!
Мелькнул припрятанный до поры топор и голова «француза» оторвавшись от туловища укатилась в Фонтан.
Как только улеглось волнение на воде, мимо Фонтана с диким гиканьем проскакал неизвестный нам мощный и заросший густым черным волосом человекообразный тип верхом на швабре.
Страница
54 из 58
54 из 58
