Тайна особняка Темпер. Любимая душа

Я думаю, может мне остаться, чтобы помочь тебе с ванной. Боюсь, что без помощи тебе будет сейчас трудновато в нее залезть. — И вдруг покраснев, добавила тихо, — мне вчера и то помощь понадобилась.

— Хорошо, — пытаясь скрыть улыбку, ответила я, — подожди за дверью. Я тебя позову, когда закончу со своими маленькими делами.

Ничего не сказав, Алла вышла и осторожно закрыла за собой дверь.

Я же медленно прошла по прохладному кафелю к туалету, желая справить все свои естественные потребности и мысленно сетуя на то, что никто из нас не догадался поискать для меня тапочки. Ну, или хотя бы теплые носки.

В комнате это не ощущалось из-за пушистого ковра, но тут на холодном кафеле ноги начала быстро замерзать.

Подойдя к огромной купели, я позвала Аллу. Она тут же вошла, словно караулила у двери, с парой белых махровых тапочек в руках.

Положив тапочки у моих ног, Алла направилась к шкафчику, что находился в углу у окна и, открыв его, достала какие-то прозрачные склянки с разного цвета жидкостями.

— Спасибо, — поблагодарила я подругу за тапочки. — А что ты там ищешь?

— Да, представляешь, я вчера тут немного осмотрелась и нашла разные бутылочки с ароматными натуральными маслами, даже у меня таких нет. — Потом выудив, какой-то пузырек с прозрачной жидкостью, открыла его и принюхалась.

— Я бы на твоем месте поостереглась нюхать, — включая воду и настраивая ее температуру, предупредила ее я. — Неизвестно, что там может быть.

— Ой, да ладно тебе, — отмахнулась Алла, — я вчера все перенюхала, только вот этого пузырьками не было. Откуда он взялся?

— А простого шампуня и мыла там нет? — спросила ее я, подходя ближе к шкафчику. — Мне ничего такого не надо.

— Брось, — озорно протянула подруга, — ты же женщина. А любая уважающая себя женщина любит приятно пахнуть. Вот капнет пару капель в воду, и будешь пахнуть розами или фиалками.

— Значит, я не уважаю себя, — заглядывая в шкаф, ответила я. — Потому как мне важно, чтобы от меня не несло как от потной лошади, а пахнуть розами или фиалками я не хочу.

— Тогда выберем тебе другой аромат, — не сдавалась подруга. И, протянув пузырек с прозрачной жидкостью, попросила, — будь добра, понюхай, чем пахнет. А то я что-то не могу определить.

Я с сомнением посмотрела на склянку и осторожно взяла ее.

— Знаешь, — протянула я, придирчиво изучая прозрачную жидкость сквозь стенки пузырька, — что-то мне не очень хочется это нюхать. Какие-то у меня нехорошие предчувствия.

— Да, брось. — Вставая рядом со мной, сказала Алла. — Что за предчувствия. Я же вдыхала и ничего страшного не случилось.

Я задумчиво пожевала губу, переводя взгляд с жидкости на подругу, и с тяжелым вздохом поднесла пузырек к носу.

Как только удивительный запах этой таинственной прозрачной жидкости коснулся моего обоняния, я потеряла связь с реальностью.

Я видела сон. Или это были отрывки воспоминаний? Я не знаю. Но были они очень реальны.

Первое, что я увидела, как выхожу из кареты, запряженной парой гнедых лошадей, и с восхищением осматриваю особняк. Да, моя первая работа после выхода из пансиона и сразу же в столь благородном и богатом семействе Ричарсов. За такое место у нас в пансионе дрались бы не на жизнь, но мне повезло. Наша надзирательница, миссис Своун, всегда относилась ко мне с теплотой и участием. Вот и эту работу предложила мне первой.

Потом была темнота, а следующее, что я увидела, были два маленьких ребенка. Темноволосый мальчик пяти лет с ярко-синими глазами и белокурая девочка трех лет с карими глазами и обворожительными ямочками на щеках. Они были родными, но такими не похожими друг на друга, что невольно возникал вопрос о единокровном родстве. Но все прояснилось, как только показались родители таких милых деток.

Отец детей был темноволосым и синеглазым, как и его сын. Высокий мужчина, с надменными чертами лицами и высокомерным холодным взглядом. По спине пробежали мурашки, но не от холода, а от этого пронзительного взгляда из-под кустистых бровей.

Мать детей, хрупкая невысокая блондинка со светло-карими теплыми глазами, приветливо улыбалась. Девочка была просто миниатюрной копией своей матери. С первых же минут ее появление, словно солнце, озарило своим теплом гостиную, где происходило знакомство.

Она дружелюбно протянула мне руку для приветствия, не замечая, как ее муж холодно и брезгливо передернулся от столь неположенной фамильярности супруги. Да в высшем свете не то, чтобы пожимать руку, даже приветливо улыбаться прислуге было большим нарушением этикета. Ее рука оказалась сухой, немного мозолистой, что удивительно для благородной леди, и очень теплой.

И опять сознание поглощает тьма.

Следующее, что я увидела, была детская, что примыкала к моей спальне.