Эхо войны (Ядерный ад)

— Нервничает шеф — мрачно хохотнул подошедший следом Виктор, утирая залитое потом лицо рукавом камуфляжа — Даже его наконец проняло. А мы уж думали, что он из гранита сделан, непрошибаем. Даже когда нас те кочевники на парусниках обложили со всех сторон, он и то спокойным оставался, а тут… Эй, да тебе похоже неинтересно…

— Ты прав — меланхолично кивнул я, старательно работая челюстями — Неинтересно.

— Ну и черт с тобой! — буркнул Виктор, глядя на меня сквозь непроницаемые стекла солнцезащитных очков, чуть помедлил и все же добавил — Но за то, что поймал бутылку с коктейлем Молотова — спасибо! За нами должок.

— Из вас мне никто и ничего не должен — качнул я головой — Я сам забыл захлопнуть крышку люка. Просто исправил ошибку. Когда мы уже отправляемся?

— Меньше чем через час — коротко ответил Виктор и зашагал прочь.

Через час, значит через час. Отряхнув ладони от налипшего песка, я сложил руки на груди и откинулся на склон бархана. Отдохну пожалуй. Можно конечно помочь мужикам с ремонтом автобуса… но как-то не тянет, не тянет.

Прогнозы Виктора не оправдались и около завода мы проторчали больше трех часов. Сначала люди Татарина неумело пытались заменить покрышки, а затем, когда автобус наконец уверенно встал на все четыре колеса, то к ярости Бориса он попросту отказался заводиться. В итоге, когда мы наконец смогли продолжить путь, в нашем распоряжении осталось не больше часа и по превратившейся в один песчаный нанос дороге удалось преодолеть не больше восьми километров, а затем начали подступать сумерки и пришлось остановиться на ночлег.

Получив короткий приказ по рации, первым затормозил едущий впереди автобус, затем заглушил двигатель и грузовик. Ночлег.

Покинувшие машины усталые люди разминали ноги, потягивали затекшие спины, а я, забрался на вершину крутого бархана и оттуда осмотрелся по сторонам. Впервые за свою жизнь я буду ночевать так далеко от города и впервые я оказался в абсолютно незнакомой мне местности. Нет, ориентиры я не потерял, но ощущение было достаточно неуютным. Кто его знает, что за опасности могут скрываться в этих местах… Мне было бы куда спокойней, будь я здесь один или на худой конец с опытным охотником, но в компании не затыкающихся ни на минуту людей Бессадулина…

— Что там, Битум?

— Вроде тихо, Ильяс — не оборачиваясь отозвался я, вглядываясь в бесконечные вершины барханов — Тихо…

— Я уже и не рад, что ты меня на эту работенку сосватал — довольно зло буркнул второй проводник, вставая рядом со мной — Че творится… никак не ожидал, что тот придурок начнет по нему из винтаря мочить. Не успел остановить.

— Не меня, а ту девчонку благодари — хмыкнул я, почесывая заросшую щетиной щеку — Если бы не она, то кто знает, чем бы дело обернулось.

— И не говори — рассмеялся Косой Ильяс, сняв солнцезащитные очки и взявшись их протирать выуженной из кармана грязной тряпочкой — Млять… вроде уже темнеет, а глаза режет немилосердно. Как ты без очков обходишься?

Коротко взглянув на немилосердно прищуренные глаза Ильяса, я безразлично пожал плечами:

— Привык. Лет двести назад обходились же как-то люди без очков, вот и я так же.

— Двести лет назад такого не было — не согласился со мной проводник, напяливая очки обратно на переносицу — Пустыня как пустыня была. А сейчас не пойми что. Битум… я тут с русским парой слов перекинулся… короче, сворачивать с дороги они не собираются. Завтра по любому мимо Ямы проезжать будем. Аккурат по самому краю. Может, ты с ним поговоришь?

— Неа — отказался я — Смысла ноль. Не свернут.

— Мимо Ямы, Битум! — упрямо повторил Ильяс, ухватив меня за рукав куртки и развернув к себе — Мимо Ямы! Слышишь?

— Слышу. Говорю же тебе — не свернут они. Упертые. И в наши сказки не верят.

— Яма не сказка! — понизил голос Ильяс — Сам знаешь! Битум… поговори с русскими, ради Аллаха. Не надо туда соваться, все пропадем. Народ уже нервничать начинает, хотя толком ничего не знает! А завтра что будет? Поговори, Битум! Чего тебе стоит? Ты же с ними в одной машине едешь, скорешился поди уже. Поговори!

— Они! Меня! Не! Послушают! — чеканя каждое слово, повторил я — Не свернут! Угомонись, Ильяс. И не мандражируй. Все, разговор окончен.

Отвернувшись, я шустро перебирая ногами сверзился с бархана и едва успел затормозить, чтобы не воткнуться во вставшего на пути русского. Борис собственной персоной, в расстегнутой на груди камуфляжной куртке из-под которой виднелась мокрая от пота тельняшка. Вот ведь вездесущий мужик!

— Что мы не послушаем? — лениво поинтересовался Борис, не сводя с меня испытующего взгляда.

— Не что, а кого — буркнул я — Меня.

— На тему? — не отставал русский — Я чего-то не знаю? Ты же вроде как говорил, что здешней местности не знаешь. И никогда здесь не бывал.