Добавить в моё избранное
196 мин, 37 сек 12514
Но этого не произошло по многим причинам, начиная от трусости и своекорыстности вождей и заканчивая ленью и апатичностью основной массы, которой по сути было все равно, кого считать хозяином — собственного родового князька или повелителя вампиров. Конечно, во все времена были отважные воины, пытавшиеся сражаться с врагом, но их было слишком мало, чтобы хоть что — то сделать.
Хейд, основываясь на своем долгом опыте рабовладельца, понимал опасность чистой крови в жилах завоеванных народов. Даже сейчас он был для них Захватчиком, а должен был стать Господином. Южные правители, которые избежали грозного меча завоевателя, поставляли ему чернокожих рабов. Смешением иссиня — черных, смуглых и светлокожих подданных повелитель вампиров стремился добиться идеальной наследственности для своих подданных — рабов. Они не должны были обладать какой — либо гордостью, не должны помнить предков и прошлого своего рода, с избытком должно было быть силы и минимум рассудка. С этой целью наместники Хейда не только поощряли межрасовые браки, но и распространяли религии, главными идеями которых было «смирение», аскетизм и рабская услужливость господину вкупе с патологической ненавистью к иноверцам, что должно было в конце концов окупиться вечным блаженством после смерти. Приверженцев же прежних религий почитания сил Природы, как и бунтарей против власти вампиров над людьми, казнили со всей возможной жестокостью, растягивая пытки на дни и даже недели. Особенно полюбились палачам прелюдные сожжения непокорных, в выявлении которых принимал самое деятельное участие тот самый народ, который казнимые стремились освободить.
Такою была великая Империя к Закату от Русколани, управляемая из сумеречного замка Аверон стальной рукою великого завоевателя, накануне великих событий. Началось же все с того, что во время очередного набега северных варваров на границы вассального Хейду Альбиона каменный молот их предводителя Рингалла, в отличии от своих низкорослых подданных — гиганта, как и все пиктские вожди, размозжил череп доверенного посла повелителя вампиров…
… Тьма. Тьма, непроглядная и холодная. Ледяной каменный пол. Сырость, откуда — то доносится звук падающих капель. И — ошейник. Металлический ошейник, соединенный звенящей цепью с каменным кольцом у стены!
Медленно возвращалась память. Словно молния или удар меча разорвали окружающую темноту, и перед глазами вновь предстал тот бой — последний бой его отважного народа пиктов… Кто защитит их маленькие деревушки в пустынных горах, если самые отважные воины пали, бросаясь на копья катафрактариев, чтобы не попасть в плен, не стать рабами? Остается лишь завидовать мертвым. Почему великий Медведь обрек его, своего потомка, на позорную смерть в цепях, в рабстве, недостойную вождя?
Узник пошевелился и попытался сесть. Мгновением позже боль пронзила его голову, и времена сместились. Перед глазами его вертелась какая — то череда из тех битв, в которых участвовал он и бились его предки, немыслимые поединки, погони, засады, дикая судьба варвара, облеченная в образы! Она накладывалась на память последней битвы с этим отвратительным племенем, чья кожа имеет зеленоватый отлив. Трусливые жители Альбиона, изнеженные жители своих каменных городов, забывшие сумрак дремучих чащ и пронизывающие холодом ветра горных склонов, покорились врагам, пришедшим из — за моря, однако пикты были совсем иными.
Да, пикты проиграли тот бой. Перед глазами снова встал тот миг, когда боевой товарищ упал в грязно — кровавое месиво, а черный всадник поднял коня на дыбы, чтобы растоптать раненого. Вождь бросился вперед, с силой обрушивая молот на круп коня. Захрустели кости, жуткое ржание слилось с остальными звуками поля брани… И тут словно непреодолимая сила подхватила вождя, швырнув его на землю лицом вниз! Немногие остаются живы после такого удара в затылок…
Борясь с подкатившей к горлу тошнотою, узник потряс головой, но двойственность, расплывчатость окружающего мира не исчезла. Видения, тени снов сплетались вокруг него самым причудливым образом, и сквозь них едва проглядывалась реальность — мокрые стены подземелья. Да, никогда еще не была легкою цена за возвращение из мира мертвых! Наверное, меч вражеского всадника, не причинив фатальной раны, непоправимо нарушил что — то, и теперь мир навсегда останется для пленника месивом воспоминаний, теней и бестелесных образов? Впрочем, учитывая, что раненый вождь находился в руках своего врага, это «навсегда» не продлится больше нескольких дней, и он расстанется с безумием, когда палач прекратит его жизнь.
— Рингалл! Слушай меня, Рингалл!
Узник вздрогнул. Он по — прежнему был в подземелье, стены словно надвигались на него со всех сторон, стремясь раздавить… Но в то же время вокруг него раскинулся дремучий хвойный лес его юности, где свет Солнца едва пробивался сквозь сплетения мохнатых лап — ветвей, а земля была в несколько слоев устлана осыпавшимися с елей и сосен иглами.
Хейд, основываясь на своем долгом опыте рабовладельца, понимал опасность чистой крови в жилах завоеванных народов. Даже сейчас он был для них Захватчиком, а должен был стать Господином. Южные правители, которые избежали грозного меча завоевателя, поставляли ему чернокожих рабов. Смешением иссиня — черных, смуглых и светлокожих подданных повелитель вампиров стремился добиться идеальной наследственности для своих подданных — рабов. Они не должны были обладать какой — либо гордостью, не должны помнить предков и прошлого своего рода, с избытком должно было быть силы и минимум рассудка. С этой целью наместники Хейда не только поощряли межрасовые браки, но и распространяли религии, главными идеями которых было «смирение», аскетизм и рабская услужливость господину вкупе с патологической ненавистью к иноверцам, что должно было в конце концов окупиться вечным блаженством после смерти. Приверженцев же прежних религий почитания сил Природы, как и бунтарей против власти вампиров над людьми, казнили со всей возможной жестокостью, растягивая пытки на дни и даже недели. Особенно полюбились палачам прелюдные сожжения непокорных, в выявлении которых принимал самое деятельное участие тот самый народ, который казнимые стремились освободить.
Такою была великая Империя к Закату от Русколани, управляемая из сумеречного замка Аверон стальной рукою великого завоевателя, накануне великих событий. Началось же все с того, что во время очередного набега северных варваров на границы вассального Хейду Альбиона каменный молот их предводителя Рингалла, в отличии от своих низкорослых подданных — гиганта, как и все пиктские вожди, размозжил череп доверенного посла повелителя вампиров…
… Тьма. Тьма, непроглядная и холодная. Ледяной каменный пол. Сырость, откуда — то доносится звук падающих капель. И — ошейник. Металлический ошейник, соединенный звенящей цепью с каменным кольцом у стены!
Медленно возвращалась память. Словно молния или удар меча разорвали окружающую темноту, и перед глазами вновь предстал тот бой — последний бой его отважного народа пиктов… Кто защитит их маленькие деревушки в пустынных горах, если самые отважные воины пали, бросаясь на копья катафрактариев, чтобы не попасть в плен, не стать рабами? Остается лишь завидовать мертвым. Почему великий Медведь обрек его, своего потомка, на позорную смерть в цепях, в рабстве, недостойную вождя?
Узник пошевелился и попытался сесть. Мгновением позже боль пронзила его голову, и времена сместились. Перед глазами его вертелась какая — то череда из тех битв, в которых участвовал он и бились его предки, немыслимые поединки, погони, засады, дикая судьба варвара, облеченная в образы! Она накладывалась на память последней битвы с этим отвратительным племенем, чья кожа имеет зеленоватый отлив. Трусливые жители Альбиона, изнеженные жители своих каменных городов, забывшие сумрак дремучих чащ и пронизывающие холодом ветра горных склонов, покорились врагам, пришедшим из — за моря, однако пикты были совсем иными.
Да, пикты проиграли тот бой. Перед глазами снова встал тот миг, когда боевой товарищ упал в грязно — кровавое месиво, а черный всадник поднял коня на дыбы, чтобы растоптать раненого. Вождь бросился вперед, с силой обрушивая молот на круп коня. Захрустели кости, жуткое ржание слилось с остальными звуками поля брани… И тут словно непреодолимая сила подхватила вождя, швырнув его на землю лицом вниз! Немногие остаются живы после такого удара в затылок…
Борясь с подкатившей к горлу тошнотою, узник потряс головой, но двойственность, расплывчатость окружающего мира не исчезла. Видения, тени снов сплетались вокруг него самым причудливым образом, и сквозь них едва проглядывалась реальность — мокрые стены подземелья. Да, никогда еще не была легкою цена за возвращение из мира мертвых! Наверное, меч вражеского всадника, не причинив фатальной раны, непоправимо нарушил что — то, и теперь мир навсегда останется для пленника месивом воспоминаний, теней и бестелесных образов? Впрочем, учитывая, что раненый вождь находился в руках своего врага, это «навсегда» не продлится больше нескольких дней, и он расстанется с безумием, когда палач прекратит его жизнь.
— Рингалл! Слушай меня, Рингалл!
Узник вздрогнул. Он по — прежнему был в подземелье, стены словно надвигались на него со всех сторон, стремясь раздавить… Но в то же время вокруг него раскинулся дремучий хвойный лес его юности, где свет Солнца едва пробивался сквозь сплетения мохнатых лап — ветвей, а земля была в несколько слоев устлана осыпавшимися с елей и сосен иглами.
Страница
2 из 55
2 из 55
