К Закату от Русколани — Царь венетам

В реальности раненый вождь лежал, не имея сил даже сесть, прислонившись к стене, а в том лесу он стоял во весь рост, а перед ним… Пленнику на миг показалось, что кто — то коснулся его ноги, но он не обратил на это внимания, его сознание было целиком сосредоточено на чаще, в сердце которой он беседовал с таинственным и могучим Предком своего народа.

— Меня звали Рингаллом до того, как я был пленен врагами. Я лишился права зваться пиктом и быть

вождем, ибо не пал на поле брани, а заточен в подземелье, словно трус, настигнутый погоней.

Медведь помотал косматой головой. Вновь раздался человеческий голос:

— Ты не прав. В том бою ты не уронил чести рода вождей, ибо пожертвовал собою, чтобы спасти

боевого товарища. Такие воины, как ты, составляют гордость любого племени. Потому я и удержал

тебя на пороге смерти, хотя даже мне не под силу было помочь тебе вернуться неизменным. Побывав в моем царстве, ты наполовину перестал быть человеком, а я могу лишь дать тебе свою, медвежью силу. Увы, медвежью, а не человеческую.

— Но где я сейчас? Где находится твое царство, если я могу попасть в него даже прикованным к стене

подземелья?

— Мои владения — это мир вокруг вас, людей, но истинный, наполненный тем светом, который вы

разучились осознавать… Этот лес существовал здесь тысячи тысяч лет назад, задолго до того, как

пришли льды. Когда предки нынешнего человечества начали переселяться сюда с далекого Юга, тут

обитала древняя раса, оставшаяся в сказаниях как змеелюди, хотя это было не столько описанием их

облика, сколько олицетворением их мудрости. Когда предводитель тех, кого позднее назовут пиктами,

попал в засаду врагов, то ему спас жизнь бурый медведь. С тех пор вы почитаете Духа Рода в этом

облике.

— Я в плену, великий Медведь. Издавна воины моего племени считали это немыслимым позором. Если

меня даже не казнят, я умру… Я не могу быть рабом!

— Человек свободен до тех пор, пока он готов сражаться за свою волю. Рингалл, такие вожди и герои,

как ты, должны противостоять Империи Хейда и тем Темным Силам, которые стоят за нею. Иначе эта

зараза будет распространяться и расширяться, покуда не покроет всю землю, а тогда — смерть,

вырождение, вечное возвращение людских душ в тела рабов… Вы, немногие уцелевшие,

побежденные, но не сломленные, должны взорвать державу вампиров изнутри, чтобы ее земель, ее

лесов и полей вновь коснулся настоящий солнечный свет.

В голове узника, подобно клину, подобно ввинчиваемому в череп коловороту, вновь заполыхала боль. Он застонал, прижимая к лицу ладони, и таинственный лес вместе с его обитателем закрыла тьма, но голос, проникающий сквозь все преграды пространства и времени, призыв, сливающийся с кровью гордого северного варвара, которая текла в жилах Рингалла, продолжал звучать — и в нем была Вселенная:

— Если никто не осмелится бросить вызов чудовищу, пожирающему народы и земли, то тысячи павших героев останутся неотмщенными, и некому будет защитить честь женщин и свободу детей прежде вольных племен, когда враг ступит в их дома и будет грабить, разорять, насиловать и порабощать! Все — от легендарных пращуров — Богов до еще нерожденных поколений! — с надеждой взирают на тех, кто должен сражаться сегодня: чтобы нечеловеческая рука не сорвала древних стягов, прежде не знавших поражений… Чтобы не были осквернены святыни Рода и могилы отцов… Чтобы не были опозорены наши Боги, покровители войны и труда, озер и рощ, чтобы не был на место светлой, родной веры водружен страх рабов перед господином… Сражайтесь! Это — ваш долг! Это твой долг…

… Два стражника с отвращением разглядывали лежащего у их ног грязного, покрытого кровью варвара. Он глухо стонал, время от времени принимаясь что — то бессвязно шептать. Один из вампиров сперва толкнул пленника древком копья, затем — пнул сапогом, но тот даже не дернулся. Второй стражник с усмешкой хлопнул первого по плечу:

— Ему незачем было надевать ошейник! От таких ран люди не оправляются. Пойдем проверим остальных — этот вряд ли доживет до казни.

Второй кивнул, и, поворачиваясь к двери, добавил:

— А жаль! Чем больше этих дикарей будет прелюдно обезглавлено и сожжено, тем меньше холопов будет задумываться о «свободе».

А за несколько лет до пленения повелителем вампиров вождя пиктов произошло вот что…

… Светозар опустился на колено и коснулся пальцами примятой зверем травы. Вот здесь олень остановился — что его встревожило? Охотник почти воочию увидел, как лесной красавец замер, тревожно принюхиваясь, готовясь каждую секунду сорваться с места или дать отпор врагу, затем понял, что опасности нет, продолжил свой путь… Можно было бы попытаться преследовать зверя, но вряд ли эта затея могла увенчаться успехом без собак.