Добавить в моё избранное
196 мин, 37 сек 12517
Да и солнце заметно клонилось к горизонту — пора было возвращаться.
Впрочем, поводов обижаться на Лесного Хозяина не было. Хотя Светозар и не подстрелил сегодня дичи из своего лука, расставленные прежде силки обогатили его охотничий мешок, а значит — вернуться засветло будет не стыдно. Напротив — он знал множество историй о том, как Лес наказывал жадных охотников, не желавших довольствоваться тем, что позволили взять из своей бесценной сокровищницы Покровители Жизни. Конечно, пора отправляться в обратный путь, попрощавшись с Лесом…
Но в то же время что — то мешало Светозару просто повернуться спиной к чащебе, лицом — к пути домой, да и пойти себе легким и быстрым шагом. Как будто легкий ветерок или листья шептали, что он должен сделать еще что — то, очень важное, возможно — самое важное из всего, ранее сделанного. Пришло осознание того, что рядом — совсем близко! — находится кто — то, кому нужна помощь. Охотник сделал несколько шагов в сторону от тропы… и явственно услышал тихий, но отчаянно горестный плач.
Сначала Светозар решил было, что плачет ребенок. Он раздвинул ветви перед собою и обнаружил огромный ствол рухнувшего дуба. Упал лесной старейшина день или два назад, и трудно сказать — червь ли подточил его сердце, осилил ли в яростной битве налетевший ветер (что было сомнительно — прочие деревья, кроме задетых ветвями при падении, остались невредимыми) или оборвало длительную агонию время. Ясно было одно — невероятно древнее, мертвое дерево в то же время не внушало ни почтения, ни восторга, подобно иным почитаемым язычниками своим братьям. Вот страх — дело другое. Какая — то слепая злоба, ненасытная зависть так и читались и в непривычном черном цвете древесины, и в хищно разведенных, словно в последнем усилии утащить с собою живых, ветвях… Подобная аура окружает любое неудачное, испорченное дитя Матери — Земли и Отца — Неба, будь то «злое» дерево, бешеный зверь или завистливый, жадный и жестокий человек. Светозар огляделся, и окрестности многое сказали острым глазам охотника.
Много столетий назад пало в землю семя, из которого позднее вырос дуб. Он принадлежал к древней и гордой породе деревьев, в ту далекую эпоху безраздельно властвовавшей на всех континентах. Ему суждено было стать частью великого Леса, дать потомство, преумножая род… Но маленький дубок, сперва — совсем неотличимый от соседних, быстро превратился в могучего гиганта, заслонявшего небо. Его длинные корни тянулись все дальше, впиваясь в землю, чье плодородие было заслугой бесчисленных поколений предков, высасывали все ее соки — не потому, что дерево — великан было вечно голодным, а просто так — из жадности, если деревьям ведомо это чувство. Соседи, и в первую очередь — братья дубы, горбились, сохли, и либо умирали, либо становились бессильными калеками. Лишь бледные уродцы да чахлая травка, словно оттеняя «величие» чудовищного дуба, жалко кланялись господину, отнявшему у них корнями — пищу и кроной — солнечный свет. Даже звери и птицы избегали владений «злого дерева», и потому здесь не бывали и охотники вроде Светозара.
Бесконечность по людским меркам этот дуб правил окрестностями. Он многое повидал, но презрение ко всему окружающему мешало ему с интересом наблюдать за происходящим. Высыхали и вновь появлялись внизу болота, сменяли друг друга обитатели леса, гремели битвы между человеческими племенами, приходившими с юга и запада… Но черному, как его полуосознанные мечты, дереву не было дела до происходящего. Лишь Солнце вызывало в нем смутную зависть, но тщетно тянулись ввысь когтистые растопыренные ветви — всякому злу положен свой предел. И вот однажды старый дуб почувствовал приближение смерти.
Задушивший, уморивший голодом своих братьев и детей великан долго не хотел сдаваться. Хотя такова, в сущности, участь всех злодеев — силы мрака и разрушения, долгие годы бывшие их послушным оружием в борьбе за власть и богатство, неожиданно оборачивались хозяевами, и приходили уже за самими исполнителями своей воли. И приходили именно тогда, когда те успевали понять — обрекая себя на вечную борьбу во имя мрачного величия и темного господства, живые существа теряют нечто иное — более дорогое для них, чем любой другой дар. Жизнь, которую дуб вытягивал из всех окрестностей, теперь незримо сочилась из его древесины. Все более мрачно, все печальнее разносился в ночи скрип полумертвого ствола и его черных ветвей под порывами ветров. Этот скрип напоминал скрип виселицы… И вот последняя капля жизни покинула древесину — великан погрузился в абсолютный мрак, лишь изредка прерываемый вспышками ярости.
Неожиданно Светозар снова услышал поскуливание — тихое, едва различимое. Он опустился на колени и заглянул под огромную, скрюченую временем и ударом о землю ветвь. И взгляд охотника встретился с другим взглядом, нечеловеческим — взглядом двух горящих желтым огнем глаз. «Помоги!» — столь ясно читалось в них, столько надежды было в этом молчаливом напряжении, что Светозар сразу вынул короткий поясной тесак и начал подрубать ветвь, поймавшую зверя в ловушку.
Впрочем, поводов обижаться на Лесного Хозяина не было. Хотя Светозар и не подстрелил сегодня дичи из своего лука, расставленные прежде силки обогатили его охотничий мешок, а значит — вернуться засветло будет не стыдно. Напротив — он знал множество историй о том, как Лес наказывал жадных охотников, не желавших довольствоваться тем, что позволили взять из своей бесценной сокровищницы Покровители Жизни. Конечно, пора отправляться в обратный путь, попрощавшись с Лесом…
Но в то же время что — то мешало Светозару просто повернуться спиной к чащебе, лицом — к пути домой, да и пойти себе легким и быстрым шагом. Как будто легкий ветерок или листья шептали, что он должен сделать еще что — то, очень важное, возможно — самое важное из всего, ранее сделанного. Пришло осознание того, что рядом — совсем близко! — находится кто — то, кому нужна помощь. Охотник сделал несколько шагов в сторону от тропы… и явственно услышал тихий, но отчаянно горестный плач.
Сначала Светозар решил было, что плачет ребенок. Он раздвинул ветви перед собою и обнаружил огромный ствол рухнувшего дуба. Упал лесной старейшина день или два назад, и трудно сказать — червь ли подточил его сердце, осилил ли в яростной битве налетевший ветер (что было сомнительно — прочие деревья, кроме задетых ветвями при падении, остались невредимыми) или оборвало длительную агонию время. Ясно было одно — невероятно древнее, мертвое дерево в то же время не внушало ни почтения, ни восторга, подобно иным почитаемым язычниками своим братьям. Вот страх — дело другое. Какая — то слепая злоба, ненасытная зависть так и читались и в непривычном черном цвете древесины, и в хищно разведенных, словно в последнем усилии утащить с собою живых, ветвях… Подобная аура окружает любое неудачное, испорченное дитя Матери — Земли и Отца — Неба, будь то «злое» дерево, бешеный зверь или завистливый, жадный и жестокий человек. Светозар огляделся, и окрестности многое сказали острым глазам охотника.
Много столетий назад пало в землю семя, из которого позднее вырос дуб. Он принадлежал к древней и гордой породе деревьев, в ту далекую эпоху безраздельно властвовавшей на всех континентах. Ему суждено было стать частью великого Леса, дать потомство, преумножая род… Но маленький дубок, сперва — совсем неотличимый от соседних, быстро превратился в могучего гиганта, заслонявшего небо. Его длинные корни тянулись все дальше, впиваясь в землю, чье плодородие было заслугой бесчисленных поколений предков, высасывали все ее соки — не потому, что дерево — великан было вечно голодным, а просто так — из жадности, если деревьям ведомо это чувство. Соседи, и в первую очередь — братья дубы, горбились, сохли, и либо умирали, либо становились бессильными калеками. Лишь бледные уродцы да чахлая травка, словно оттеняя «величие» чудовищного дуба, жалко кланялись господину, отнявшему у них корнями — пищу и кроной — солнечный свет. Даже звери и птицы избегали владений «злого дерева», и потому здесь не бывали и охотники вроде Светозара.
Бесконечность по людским меркам этот дуб правил окрестностями. Он многое повидал, но презрение ко всему окружающему мешало ему с интересом наблюдать за происходящим. Высыхали и вновь появлялись внизу болота, сменяли друг друга обитатели леса, гремели битвы между человеческими племенами, приходившими с юга и запада… Но черному, как его полуосознанные мечты, дереву не было дела до происходящего. Лишь Солнце вызывало в нем смутную зависть, но тщетно тянулись ввысь когтистые растопыренные ветви — всякому злу положен свой предел. И вот однажды старый дуб почувствовал приближение смерти.
Задушивший, уморивший голодом своих братьев и детей великан долго не хотел сдаваться. Хотя такова, в сущности, участь всех злодеев — силы мрака и разрушения, долгие годы бывшие их послушным оружием в борьбе за власть и богатство, неожиданно оборачивались хозяевами, и приходили уже за самими исполнителями своей воли. И приходили именно тогда, когда те успевали понять — обрекая себя на вечную борьбу во имя мрачного величия и темного господства, живые существа теряют нечто иное — более дорогое для них, чем любой другой дар. Жизнь, которую дуб вытягивал из всех окрестностей, теперь незримо сочилась из его древесины. Все более мрачно, все печальнее разносился в ночи скрип полумертвого ствола и его черных ветвей под порывами ветров. Этот скрип напоминал скрип виселицы… И вот последняя капля жизни покинула древесину — великан погрузился в абсолютный мрак, лишь изредка прерываемый вспышками ярости.
Неожиданно Светозар снова услышал поскуливание — тихое, едва различимое. Он опустился на колени и заглянул под огромную, скрюченую временем и ударом о землю ветвь. И взгляд охотника встретился с другим взглядом, нечеловеческим — взглядом двух горящих желтым огнем глаз. «Помоги!» — столь ясно читалось в них, столько надежды было в этом молчаливом напряжении, что Светозар сразу вынул короткий поясной тесак и начал подрубать ветвь, поймавшую зверя в ловушку.
Страница
4 из 55
4 из 55
